Ю. Жукова - Замуж с осложнениями
Ндис всё это время смотрит на меня пожирающим взглядом, и я понимаю, что есть один только способ от него отделаться.
— Ладно, — говорю. — Старейшина меня убедил. Я с вами поработаю.
Ндис осыпает меня благодарностями и возвращается на место, лицом к полю. Там как раз объявляют новую пару борцов, и титулы у них такие длинные, что я вся извожусь, пока доходит до имени — но нет, ни один из них не Азамат. Господи, какой же длины у него титул, если они по нарастающей?..
— А-а, — внезапно говорит Старейшина, — это навсегда. Эти двое равны, пока один не споткнётся, так и будут кружить. Скучища.
Я несколько падаю духом.
— Ну расскажите мне пока, кто тут ещё есть примечательный, — прошу его. А то, наверное, спать неприлично, вон как народ скандирует вокруг.
Старейшине моя идея нравится, он садится повыше на сиденье и оглядывается.
— Ну кто… Вон, видишь, тётка сидит?
— Та, что из Щедрого хозяина?
— Она, она. С ней две девчонки-официантки, видишь?
— Ага, одну из них вчера уже видела, ту, что потолще.
— Тебе надо со второй познакомиться. Тоже очень самостоятельная девка. Приехала из такой глухомани, сказать страшно, а замуж нейдёт, хотя вьются вокруг неё изрядно. Я думаю, вы с ней сдружитесь, две белые вороны.
Указанная ворона, впрочем, вполне чёрная. Этакая чернобровая красавица с длиннющей косой, сидит, орехи какие-то щёлкает. Ну что ж, с виду на человека похожа, можно и пообщаться.
— Она хотела в ученицы к повитухе пойти, — продолжает Старейшина, — а та говорит, слишком красивая ты для этого. Я, говорит, буду тут стараться, учить тебя, а ты выскочишь замуж — и поминай как звали. Не взяла её, в общем. Смотри, может, она к тебе пойдёт?
Вот этот подход мне нравится гораздо больше. Я и сама уже думала, что я делать буду, если сама заболею. Пожалуй, идея взять ученицу мне нравится.
Старейшина меж тем продолжает сканировать окрестности на предмет интересных людей.
— А вон, гляди-ка, кто приехал! — удивлённо восклицает он вдруг. Потом как-то каверзно хихикает: — Вот обалдеет-то, когда Азамата увидит!
— Кто?
— А вон, видишь, справа в первом ряду старик в зелёной шапке? Это отец Азамата.
Я аж через Старейшину перегибаюсь, чтобы посмотреть на это чудо природы. Он очень высокий — даже отсюда видно, как он возвышается над сидящими рядом мужиками. Классические бело-седые волосы, борода с бусинами, орлиный профиль прямиком из вестерна. Одет ярко, глядит высокомерно. Мой сверлящий взгляд, видимо, приобретает материальные характеристики, потому что папаша вдруг оборачивается и смотрит на меня, приподняв бровь, дескать, вам чего?
А мне уже ничего, потому что я его узнала. Это он был на том корабле, это он меня заслонял от джингошей, это он подарил мне горстку игрушек, это на него так похож Азамат, когда улыбается и кажется родным…
Я откидываюсь на спинку сиденья, невидящим взглядом уставившись на поле.
— Ты чего? — вопрошает Старейшина. Я решаю развеять всё тут же.
— А он… тоже в молодости на Гарнете работал?
— Кто, Арават? Нет, он всегда был охотником… На Гарнете бывал пару раз, но даже не снизошёл до выучивания всеобщего, а уж после того, как джингоши на него напали, вообще не высовывался с Муданга.
— О-о, — говорю я как бы удивлённо, — джингоши напали?
— Ну да, было такое дело… Он сопровождал мальчишек, у которых отцы на Броге работают, а матери на Муданге живут. У нас ведь принято, как говорить научился, к отцу переселять. И корабль перехватили джингоши, отбуксировали почти до самого Гарнета, потом на какой-то другой корабль их перегнали, земной, что ли… Арават потом эту историю столько раз рассказывал, что у всех уже уши замылились. В общем, взяли их в заложники, а у джингошей представления никакого, сами-то плодятся, как крысы. Так они когда заложников берут, обычно, ребёнка какого-нибудь убивают и отправляют на родину, дескать, платите, а то всех так пришлём. Арават всё пытался их уговорить, чтобы детей не трогали, чтобы его убили, он ведь уважаемый человек, переполох будет не хуже. Ну а пока он там препирался, какая-то девчонка пролезла на мостик и увела корабль чуть не до самой Земли, а с оставшимися на борту джингошами Арават быстро разобрался, тоже ведь с двадцати лет Непобедимый Исполин. Потом, когда вернулся, всех детей с этой девчонкой сравнивал, смогли бы они так выкрутиться или нет. А потом Азамат… вот тоже, нашёл время выслуживаться… ну, ты знаешь, как его ранило-то?
— Сказал, гранатой… — выдавливаю я, изо всех сил стараясь слиться с местностью.
— Да уж, гранатой… — невесело хмыкает Старейшина. К счастью, на меня он вообще не смотрит, а продолжает рассказывать. — Джингоши попытались захватить Сирий, это город у нас такой, на севере. Там месторождение платины большое. А Азамат как раз там был по какому-то делу, вечно у него на всякие катастрофы нюх. Там, в Сирии, большой такой дворец стоял, от старого императора остался, чудаковатый был мужик, в Ахмадхоте жить не хотел… Так, к чему я… Да, дворец этот. Когда Сирий обороняли, женщин и детей согнали внутрь, а сами стояли под стенами. И долго стояли ведь, уже и припасы кончились, и вода. А во дворце фонтан. Ну вот, Азамат, как самый молодой, кто там случился, таскал им воду от фонтана. И вот он был как раз внутри, а джингоши перешли в атаку, и один возьми да и кинь гранату. И ведь гранатка-то была такая, знаешь, для космических боёв, чтобы людей поубивало, а обшивку не попортило, а то если разгерметизация… в общем, понимаешь, слабенькая. Но попала ровно во дворик, где фонтан, а водой такие гранаты не тушатся. Дворик — колодец по десять локтей стороной, и полным-полно тёток с младенцами. Они как начали вопить, что тут бомба, остальные, что за дверями были, двери быстренько и заперли, все ж о себе думают. Ну и что парню делать оставалось?.. — Старейшина замолкает, накручивая кончик бороды на палец. Тяжело вздыхает, потом продолжает: — В общем, привезли его в Ахмадхот, еле откачали, опять же, Ндис что мог, сделал. И тут является Арават, весь под впечатлением от земной девочки. Она-де всех спасла, а на самой ни царапинки. А тут ему собственного сына предъявляют… в таком виде…
Я всё-таки не могу удержаться и всхлипываю, так что Старейшина отвлекается от рассказа и переключается на меня. Зря он это, так себе зрелище, должно быть.
— Э, Лиза, ты чего?
Я смотрю на него и молчу, иначе разревусь в голос. Выразительно смотрю. Он хмурится, а потом вдруг тихонько ахает:
— Ты, что ли… это ты и была?
Я только киваю.
Не знаю, что он мне собирался сказать, но очередной бой на поле кончился и ведущий зарядил объявлять титулы следующих борцов, причём там уже пошли такие слова, что я и близко не понимаю, что они значат. Когда список растягивается на вторую минуту, Старейшина сообщает мне:
— Вот, сейчас будет Азамат.
Я спешно вытираю лицо и стараюсь успокоиться. Призраки прошлого не должны омрачать настоящего и всё такое.
Из ближайшего шатра выходят Азамат с Алтонгирелом, напротив них останавливаются противники. Трибуны снова принимаются скандировать, но имени мужа я не слышу. Ладно же, сейчас исправим. Надо ведь мне куда-то эмоции стравить. Набираю побольше воздуху и принимаюсь орать, в одном ритме с остальными, но другое имя. Голос у меня громкий, зато противный, и на фоне общего басовито-мужского гула я выгодно выделяюсь. Азамат находит меня взглядом и кратко улыбается. В непосредственной близи от меня болельщики начинают обескураженно затыкаться — спорить боятся, что ли? Целитель оборачивается ко мне, смотрит недоумённо, а потом присоединяется. Где-то за спиной я различаю голос Тирбиша. Что ж, неплохо для начала. Кошусь на папашу: он отчётливо побледнел и упорно смотрит на поле, сжав губы. Так-то тебе.
Бой начинается, и я, как и в тот раз, перестаю видеть Азамата, хотя противник у него не такой шустрый. Я тереблю в руках Азаматов хом под самым подбородком, чтобы видно было, а к моему голосу присоединяется всё больше народу. Не проходит и минуты, как противник оказывается навзничь в песке, и тренер помогает ему подняться. Я перехожу уже на чистый визг, хотя и понимаю, что это была лёгкая победа. Борцы расходятся до объявления следующего. Пока ведущий излагает бесконечные титулы (а он вынужден повторить Азаматовы с начала), я тихонько кропаю маме сообщение на телефон:
Мама, пришли мне срочно резные статуэтки из прозрачного шкафчика на кухне.
Азамат выходит второй раз и примерно так же легко укладывает прошлогоднего финалиста. Ко мне уже присоединилась добрая половина болельщиков — поняли, кто в курятнике петух, я смотрю. Папаша делает вид, что его происходящее никак не касается. Ничего, погоди, скоро коснётся.
После третьего боя Азамат даже не уходит в шатёр. Стоит на поле, маску снял, медленно поворачивается, окидывая взглядом трибуны.
