Терри Пратчетт - Правда
Патриций пересек комнату, за ним по пятам следовал верный Стукпостук.
— Э… да, — сказал Вильям. — Как вы себя чувствуете, сэр?
— Хорошо. Но много дел, конечно. Пришлось прочесть целую стопку листков. Но я решил выкроить время, чтобы самому посмотреть на эту «свободную отпечать», о которой так подробно доложил мне командор Ваймс. — Витинари постучал тростью по раме отпечатной машины. — Гм, насколько я вижу, она весьма надежно привинчена к полу.
— Сэр, слово «свободная» характеризует то, что отпечатывается. А не то, на чем отпечатывается, — пояснил Вильям.
— Однако ты берешь за свой листок деньги?
— Конечно, ведь…
— Понятно. Хочешь сказать, истинная свобода — это когда ты можешь отпечатывать все, что пожелаешь?
Выхода не было.
— В широком смысле… да, сэр.
— Потому что все это делается… есть один очень занятный термин… в интересах общества?
Лорд Витинари взял литеру и внимательно ее рассмотрел.
— Думаю, что так, сэр.
— А все эти байки о золотых рыбках-людоедах и мужьях, похищенных серебристыми тарелками?
— Это, сэр, как раз то, что больше всего интересует общество. Но мы занимаемся совсем другим, сэр.
— Овощами презабавной формы?
— Ну, частично и этим, сэр. Сахарисса называет это очерками, предназначенными для широкой публики.
— И там вы пишете о всяких овощах и животных?
— Да, сэр. По крайней мере, мы пишем о настоящих овощах и животных.
— Итак… Что мы имеем? А мы имеем темы, интересующие людей, очерки, интересные для широкой публики, и то, что делается в интересах общества, но никого не интересует.
— Кроме самого общества, сэр, — добавил Вильям, пытаясь поддерживать разговор.
— А общество — это не то же самое, что люди и публика?
— Думаю, все куда сложнее, сэр.
— Очевидно. По-твоему, общество отличается от людей, которых ты видишь на улицах? Ты утверждаешь, что общество способно только на благородные, разумные, взвешенные мысли, а люди — лишь на глупости?
— Думаю, да, но, признаюсь, в этом следует разобраться более тщательно.
— Гм. Интересно. Я не мог не заметить, что в головы умных и образованных людей, стоит им только собраться вместе, — людям, разумеется, не головам, — частенько приходят весьма глупые мысли, — промолвил лорд Витинари. И смерил Вильяма взглядом, в котором отчетливо говорилось: «Я могу прочесть твои мысли, даже отпечатанные самым мелким шрифтом», после чего снова оглядел отпечатный цех. — Вижу, тебя ждет полное событий будущее, и я не хочу делать его более трудным, чем оно обязательно будет. Кажется, вы что-то еще строите?
— Возводим семафорную башню, — с гордостью сообщила Сахарисса. — Будем получать сообщения прямо с главной башни. А еще мы открываем конторы в Сто Лате и Псевдополисе!
Лорд Витинари удивленно поднял брови.
— Ничего себе, — поразился он. — Это ж сколько необычных овощей можно насобирать… С нетерпением жду возможности полюбоваться на них.
Вильям решил пропустить эту явную издевку мимо ушей.
— Однако что меня поражает… Все новости так ладно укладываются в свободное место, — продолжил лорд Витинари, глядя на страницу, над которой трудился Боддони. — Ни одной дырочки свободной. И каждый день случается нечто важное, заслуживающее места на первой странице. Как-то странно… Кстати, в слове «приобрести» после первой «р» идет «и»…
Боддони поднял голову. Трость лорда Витинари со свистом описала дугу и зависла над центром плотно набранной колонки. Гном наклонился ближе, кивнул и взял в руку какой-то маленький инструмент.
«Текст расположен вверх ногами и задом наперед, — подумал Вильям. — И слово находится в середине текста. А он все равно заметил».
— Все расположенное задом наперед куда проще понять, если поставить еще и с ног на голову, — объяснил лорд Витинари, рассеянно постукивая себя по подбородку серебряным набалдашником трости. — Как в жизни, так и в политике.
— А как вы поступили с Чарли? — вдруг спросил Вильям.
Лорд Витинари посмотрел на него с искренним удивлением.
— Отпустил, конечно. А как еще я должен был с ним поступить?
— И вы не заперли его в глубокой темнице? — недоверчиво спросила Сахарисса. — Не заставили все время носить железную маску? Не приставили к нему глухонемого тюремщика?
— Э… По-моему, нет, — улыбнувшись, сказал лорд Витинари. — Впрочем, очень интересная идея для какой-нибудь книжки. Но нет. Насколько мне известно, он вступил в Гильдию Актеров, хотя, и я лично в этом не сомневаюсь, некоторые люди посчитали бы глубокую темницу куда более предпочтительным вариантом. Однако, по-моему, его ждет весьма успешная карьера. Детские праздники, все такое прочее.
— И он что, будет изображать вас?
— Конечно. Будет очень забавно.
— Может, и у вас для него найдется работа? Например, когда вам придется заниматься чем-то исключительно скучным или позировать художнику? — предложил Вильям.
— Гм? — откликнулся Витинари. Вильям думал, что Ваймс лучше всех умеет делать свое лицо непроницаемым, но лицо командора было воплощением улыбчивости по сравнению с лицом его светлости. — У тебя есть еще вопросы, господин де Словв?
— Сейчас нет, но будут. И много, — набравшись храбрости, заявил Вильям. — «Правда» внимательно следит за происходящими в обществе событиями.
— Весьма похвально, — одобрил патриций. — Обращайся к Стукпостуку. Уверен, я выкрою время, чтобы дать тебе интервью.
«Верное Слово в Нужном Месте…» — подумал Вильям. Воспоминания нельзя было назвать приятными, но его предки всегда были в первых рядах в любом конфликте. В любой осаде, в любой засаде, в любой безумной атаке на укрепленные позиции какой-нибудь де Словв галопом скакал к славе или смерти, а иногда и к тому и к другому. Не было врага слишком сильного, не было раны слишком глубокой, не было меча слишком тяжелого для де Словва. И могилы слишком глубокой тоже не было. Пока инстинкты сражались с языком, Вильям чувствовал, как предки толкают его в спину, заставляя ввязаться в драку. Витинари слишком откровенно играл с ним. «Ну ладно, по крайней мере, погибну за нечто пристойное… Вперед к смерти или к славе, или к тому и другому!»
— А я уверен, милорд, что, когда бы вы ни захотели дать интервью, «Правда» предоставит вам такую возможность, — сказал Вильям. — Мы постараемся выкроить место в нашем листке.
Он не понимал, какой шум стоял в отпечатне, пока тот не стих. Стукпостук закрыл глаза. Сахарисса смотрела прямо перед собой окаменевшим взглядом. Гномы замерли, словно статуи.
Тишину нарушил сам лорд Витинари.
— «Правда»? Ты говоришь о себе и присутствующей здесь молодой даме? — уточнил он, удивленно подняв брови. — Понятно. То есть… Общество. Ну хорошо, а если я чем-то могу помочь «Правде»…
— И нас невозможно подкупить, — перебил Вильям.
Он понимал, что скачет галопом сквозь лес острых пик, но не мог позволить, чтобы к нему относились покровительственно.
— Подкупить? — переспросил Витинари. — Глубокоуважаемый сэр, я не решился бы дать тебе даже пенни, особенно после того, как узнал, что ты способен сделать бесплатно. Нет, мне нечего тебе предложить, кроме благодарности, которая, к сожалению, весьма эфемерна. А, вот еще что… В субботу я устраиваю небольшой официальный обед. Будут главы некоторых Гильдий, несколько послов… Достаточно скучно, но если ты и эта очень смелая молодая дама… прошу прощения, я, конечно, имел в виду «Правду»… посчитаете возможным к нам присоединиться…
— Я не… — успел произнести Вильям, но вдруг замолчал.
Удар каблуком в лодыжку и не такие чудеса творит.
— «Правда» с восторгом принимает ваше приглашение, — с лучезарной улыбкой отозвалась Сахарисса.
— Грандиозно. В таком случае…
— Честно говоря, я хотел вас просить об одном одолжении, — встрял Вильям.
Витинари улыбнулся.
— Конечно. Ради «Правды» я готов на все…
— Вы будете на свадьбе дочери Гарри Короля в субботу?
Он про себя порадовался, увидев взгляд Витинари. Этот взгляд был совершенно пустым, потому что Витинари нечем было его заполнить. Но Стукпостук быстро подскочил и что-то прошептал ему на ухо.
— А? — отозвался патриций. — Гарри Король… Да, припоминаю. Воплощение людей, сделавших наш город таким, каким он стал. Разве я не повторял это постоянно, Стукпостук?
— Несомненно, сэр.
— Обязательно буду. И полагаю, моему примеру последуют многие видные граждане нашего города?
Вопрос был деликатно оставлен подвешенным в воздухе.
— Не сомневаюсь, их будет много, — ответил Вильям.
— Красивые экипажи, тиары, великолепные наряды? — произнес лорд Витинари в набалдашник своей трости.
— Естественно.
— Да, на этой свадьбе будут все, — усмехнулся Витинари.
