Яна Алексеева - Некроманты, алхимики и все остальные
Вскинув руки, разрядила арбалеты в спину одной из теней. Вторая резко дернулась, но, получив меткий стремительный укол в горло, повалилась на чужака. Я рванулась к окну, не слушая злобного перечисления предков одного конкретного айр-ри Кэрданом, пытающимся одновременно зажать рану на ноге и избавиться от навалившегося тела. Третий незваный гость скользнул вниз по стене. Я полоснула ножом по тонкой веревке, спустя миг услышала всплеск. Утонет, не утонет… какая разница. Ночью на охоту выходят демоны глубин. Этот охотник — их неправедная добыча.
Обернувшись, помогла чужаку подняться. Осмотрела глубокую рану. Похоже, он точно никуда в ближайшее время не поедет. Ромиш и сам это понял, в бессильной злобе глядя на Никласа, невозмутимо оттеснившего меня от пациента. Глянув, как осторожно он извлекает из рассеченной плоти многогранные звездочки, занялась телами.
Закутанные в тонкие многослойные, расшитые заговоренной черной нитью, одеяния тела казались просто кладезем сюрпризов. Собственно, одного факта оказалось достаточно, чтобы испортить мне настроение… окончательно. Выпростав вялую, иссеченную шрамами руку из-под ткани, тихо присвистнула. Запястье убийцы пересекали три волнистые линии, выжженные на коже едкой кислотой. Морские айры! Нанять их стоит очень, очень дорого. Что за документы везет мой гость и кому, отчего за ним идет такая охота?
Оружие, которое используют эти наемники, часто бывает отравлено особым, коварным ядом морской гадюки, и чтоб избежать воспаления, придется теперь гостя и дорогими противоядиями потчевать, а это дело не менее десяти дней. Средство-то медленнодействующее… и с побочными эффектами. Если не испить его полной мерой, через месяц раненый умрет от разрыва сердца.
Кэрдан Ромиш хочет жить. Это видно в его пылающих яростью и бессильным гневом глазах. Поежившись под этим взглядом, я зашуршала тканью, обыскивая убитых. Но он и обязан выполнить долг.
Никлас успокаивающе положил ему руку на грудь и взглядом попросил меня уйти. Зажег свечу, достал откуда-то из широких рукавов теплой накидки полоски свежего холста и принялся врачевать над пациентом. Резко запахло цветками рауды. В носу засвербело. Оттащив тела к выходу, я поспешила к стражникам. Почему они, кстати, заснули? Неужели айры их чем-то отравили?
Сидя на узком парапете, я напряженно вспоминала давний разговор. Свесив ноги наружу и поглаживая пальцами теплый, нагретый за день и не успевший остыть камень, пыталась принять верное решение. Закрыв глаза, я подняла лицо к небу, как будто закатившаяся луна и острые иглы звезд могли мне в этом помочь.
— Ах, если бы у тебя был муж! — сожалеющее вскликнула Мартэ, следя за моими руками, начищающими арбалетное ложе. Ее пальцы неспешно перебирали кипу вычесанной из овец белой шерсти, превращая кудель в тонкую нить.
— И что тогда? — любуясь переливами теплой, покрытой узором из годовых колец древесины, спросила я. Солнце, просачиваясь сквозь тонкие кухонные занавеси, перекрашивало мрачное орудие убийства в золотистый цвет.
— Вам не пришлось бы уходить! Просто ввели бы вашего супруга во владение и…
— Не знаю, не знаю… Вряд ли из меня получилась бы хорошая жена. Да и менять относительную свободу на возможность пожить безмолвной тенью в своем собственном доме… лучше умереть! Или уйти.
— Возможно и такое, — грустно заметила женщина, — Хотя наш саеш не такой.
— Да, он позволил мне заниматься тем, что я хочу, хотя и вынужденно, но прочие владетели явно не похожи на отца! Традиции Ожерелья несколько отличаются от царящих на нашем острове…
Мысль найти безземельного супруга, отброшенная несколько лет назад, вернулась вместе с чужеземцем. Если бы я знала о нем что-то еще, кроме имени и факта опасной тайной работы. На кого? Возможно, я найду ответ. Не здесь и не сейчас… Но кое что, я кажется забыла за тяжелыми мыслями.
Вытащив из внутреннего кармана амулеты, мгновенно убедилась, что никаких опознавательных знаков. Рассеянного света звезд было достаточно. Белая кость морской рыбы, золотистые кругляшки янтаря с мелкими мушками внутри в простой железной оплетке, потертые ремешки из акульей кожи, сплетенные в толстую косицу. Попутный ветер, Полог Тишины и морская удача. Перекатив отполированные камушки между пальцев, ощутила легкое покалывание. Их еще можно использовать, значит, они еще послужат бусине Тьелегринов.
Бусина Тьелегринов. Что я готова сделать ради нее? Ради семьи, своих людей… Принять супругом чужака? Резко развернувшись, я соскочила с парапета.
Торопливо, пока не пропала решительность, сбежала вниз по ступеням, пересчитывая тускло чадящие лампы. В зале кто-то тихо шумел, Мартэ отчитывала стражников, тусклые огни мелькали в оконных проемах, разбрасывая теплые блики. Вновь поднялась в гостевую башню, отметив, что слишком много бегаю этой ночью. В ногах скопилась усталость, и, войдя в комнату, я едва не споткнулась о порог. Хорошо, что трупы уже убрали. Никлас уже ушел и чужак в одиночестве лежал на широкой кровати и обреченно разглядывал потолочные балки. Сумрак разгоняли полдюжины свечей, тонкие струйки целебного ароматного дыма тянулись вверх, скручиваясь под потолком в изящные кольца.
— Приветствую вас, сеами, — в тихом голосе нехорошая обреченность.
— И вам — здравствуйте, — я кивнула, присела на край ложа и откинула с лица покрывало. Ромиш напрягся, мгновенно сообразив, что сейчас будет затронут важный вопрос. Остроты ума ему ранение не убавило. И он действительно весьма неплохо знает обычаи Ожерелья.
— Скажите, то, что вам надо доставить, очень важно?
— Откуда вы знаете? — он напряженно застыл, готовый сорваться и бежать… куда? Пальцы судорожно сжались, стискивая покрывало, лицо застыло. Я кивнула своим мыслям. Очень важно, очень срочно…
— За мелочью столько айров посылать не будут, — склонившись над мужчиной, коснулась его руки. Легко погладила. — Шш, я не спрашиваю, что именно вы везете, и кому. Только спрошу еще раз, куда?
— Ну что же, — он расслабился, дыхание замедлилось, из карих глаз исчез лед. Ромиш посмотрел на меня оценивающе, — это действительно важно. И срочно, увы. И от этого зависят жизни многих людей. А место… столичная бусина.
— Доставить надо не позднее определенного срока? — вкрадчиво прошептала, склоняясь еще ниже.
Мужчина заинтересованно приподнял брови. Затаился, выжидая, и стал похож на змею. Островного питона, который способен часами таиться в засаде, а потом одним стремительным движением оприходовать жертву.
— Любой ценой?
— Именно.
— А вам противопоказано активное движение… и надо пить лекарства. Не получится, — в таком разговоре, лицом к лицу, шепотом, в полумраке, среди колеблющихся пологов есть что-то личное, интимное. Я глубоко вдохнула, пропуская через себя горько-сладкие ароматы исцеляющих мазей и противоядий, — возможно, я смогу вам помочь…
— Как? — чужак удивился, привставая на локте. Слишком близко…
Предупреждающе положив руку ему на грудь и заставляя мужчину опуститься обратно на тонкие покрывала, проговорила, едва шевеля губами:
— Не вставайте. И не радуйтесь раньше времени. Возможно, мои условия окажутся для вас неприемлемы.
— Что за условия? — болезненно морщась, спросил Ромиш. Сквозь кружащие голову ароматы пробился запах крови. Я скосила глаза на повязку на плече, сквозь которую проступило темное, почти черное пятно.
— Не связаны ли вы обязательствами с какой либо женщиной?
— Нет… — на лице чужака на миг проступило такое чистое и незамутненное непонимание, что я улыбнулась.
— Прекрасно, — скинув плетеные сандалии, одним плавным, тягучим движением распласталась рядом, и прошептала на ухо напрягшемуся, как струна, чужаку, — И станет моя жизнь вашей, и тело, и душа, и владения мои…
— Что-о? — он задохнулся, резко разворачиваясь и прижимая к постели мою руку, которой я легко коснулась его лица. От возмущения или какого-то другого чувства его дыхание участилось, и кожу залил горячечный румянец? Высвободив руку и размяв занывшие пальцы, проговорила:
— Тиш-ше… вы вправе не согласиться…
— Но зачем? Не понимаю… — он навис надо мною, пристально вглядываясь в лицо.
— О, это просто… Но я была о вас лучшего мнения, — торопливо, пока Ромиш не начал возражать, зашептала я. — Или Никлас напоил вас маковым отваром? Послушайте, супружество по безземельному обряду — это выход. Взяв сеамни бусины, влившись в род, вы сможете пользоваться всеми правами саеша. Например, воспользоваться скоростной леккой… — я искушала, уговаривала, — и «Краста» домчит вас до Жемчужины за три-четыре дня. И вы без приглашения сможете войти в любой замок, как равный, и никто не посмеет вас остановить…
— Как… интересно, — мужчина затаил дыхание и замер на подушках. Лежа вплотную и касаясь худощавого тела, скрытого покрывалом, бедром, боком и плечом, я ощущала, как расслабляются мышцы. Тепло, хорошо… и можно, кажется, бесконечно так лежать, созерцая пляшущие по потолку тени. Желтые огоньки свечей колыхались в ритме волны, облизывающей подножие моего замка, вытканные на задранном пологе узоры блестели золотистой нитью.
