Никогда не было, но вот опять. Попал (СИ) - Борков Алексей Николаевич

Я посмотрел на парня. Блин! Не успокоится ведь упрямец. Пожалуй пора его просветить.

— Ладно! Слушай. Недели через три после того как тебя тятя в село проводил, на нас варнаки напали. Шестеро их было. Хотели наверное золотишко, что мы накопали отнять, а меня с дедом замордовать. Но мы их побили и прикопали. Только деду руку прострелили, а мне чуть в пузо заряд дроби не всадили. Успел я уклониться да приклад самострела подставить, вскользь по боку дробины прошли. Покажу днем. Эти, что нас с тобой схватили подельники тех варнаков. Решили видно узнать у меня куда их дружки подевались. Ну а ты прицепом пошел.

— А ты не врешь Немтырь?

— Не вру Архипка, не вру. — Вздохнул я.

— А дядька Зырянов тут причем.

— Зырян-то и навел бандюков на нас с дедом. Похоже и твоего отца с его подачи эти же бандиты убили. Так что поделом ему.

— А про батьку моего откуда ты узнал?

— Ну так варнаков, что на нас с дедом напали мы не сразу поубивали, пораспрашивали кой о чем. У деда потом узнаешь если мне не веришь. А сейчас давай-ка пешочком прогуляемся, чтоб с двуколкой зыряновской не засветится. Село-то уже рядом. И надо нам с тобой брат Архипка тихонько домой пробраться, чтобы никто не углядел, что мы ночью по селу шаримся.

— Дак чего в этой темноте разглядишь? Дождь наверное пойдет. Вон тучи какие и ветер поднялся. Давай напрямки через поле успеем поди до дождя.

Мы успели, и похоже никто нас не видел. Тихонько пробрались в бывший прохоровский дом и не зажигая огня повалились спать. Надо сказать, что никаких душевных терзаний по поводу убиенных мною бандитов я не испытывал. Я не видел в них людей. Я даже не знаю как мне их назвать. Назвать зверями — обидить зверей. Если бы не их бороды и одежда, то были бы они для меня неписями из игрушки «Сталкер. Тень Чернобыля». А по тем виртуальным бандитам я палил из всех стволов стоило лишь их увидеть. Единственное, что я боялся, это как бы не вышли на нас с Архипкой, при расследовании этого массового убийства.

Но самое удивительное, что и Архипка не слишком заморачивался тем фактом, что пришлось завалить варнака. Отошел от первого приступа оцепенения и вновь готов к «труду и обороне». Не знаю как в остальном мире, но сибирские крестьяне конца девятнадцатого века всякой интеллигентской рефлексией явно не страдали. И похоже детки их, развозить розовые сопли тоже не собираются. Архипка уж точно. Уснул сном младенца.

Под утро я проснулся от грохота. Вылез из под овчины, что служила одеялом и выглянул из сеней. Неслабый дождь с громом и молнией, что сверкала в той стороне где находилась зыряновская заимка, пролился бальзамом на душу. Я конечно старался не оставлять следов нашего пребывания на пресловутой заимке, но особой уверенности в их отсутствии у меня не было. А вот теперь могу быть более-менее спокоен. Дождь в той стороне бушевал явно не осенний. «И дождь смывает все следы» — фильм такой смотрел в юности. Сам-то фильмец дерьмо фээргевское, но название в тему. Немного полюбовался на молнии и пошел досыпать.

Глава девятнадцатая

Поздним утром проснулись с Архипкой от того, что кто-то барабанил в окно. Открыв дверь увидели Егорку. Тот сразу на нас наехал:

— Вы чё дрыхните? Мамка ругается, остыло все. А вас нет и нет.

— Не кричи! Скажи мамке, что идем. — отмахнулся от звонкоголосого мальца Архипка.

Жрать хотелось очень сильно. Видимо вчерашние приключения потребовали от нас изрядных сил и возбудили не шуточный аппетит. Быстренько умывшись и одевшись, предстали пред теткой Степанидой как два голодных щенка. Оглядев, нас она сказала:

— Вы где так угваздались? И керосином от вас попахивает? Что опять натворили?

Вот ведь глазастая баба. Чуть не спалила. Но Архипка, закаленный в многолетней борьбе за свою не раз поротую задницу, мигом отбоярился:

— Вчера вечером когда домой шли, Немтырь споткнулся в темноте и в грязь шлепнулся.

— Ленька споткнулся, а ты почему грязный, тоже споткнулся?

— Не я это… Когда его поднимал и отряхивал, немного замарался. Скажи Немтырь!

— Правда, тетя Степанида, упал я. А что керосином пахнет, так это мы вечером лампу заправляли, вот и пролилось немного.

— Вы там мне хату не спалите со своим керосином. Ладно! Садитесь есть, а потом в баню воды натаскайте, нагрейте и хламиды свои снимайте. Постирать их надо.

Довольные, что легко отделались мы сели за стол и навернули по большой чашке щей, щедро заправленных сметаной. Наевшись и выпив по кружке молока, решили немного отдохнуть. Опершись спиной о стенку и сыто отдуваясь я спросил:

— Тетя Степанида, а тятька не сказывал когда вернется?

— День сегодня какой? Пятница?

— Ага! Пятница.

— Значит сегодня или завтра должен приехать. Вы давайте не рассиживайтесь. Вам еще и дрова пилить нужно.

Блин! Опять дрова! Натаскав воды в баню, мы взялись за пилу. Пилить дрова мне жутко не хотелось, но ответственный мужичок Архипка взял дело в свои руки и мне пришлось подчиниться.

Дергая пилу, я лениво размышлял, что дальше делать с этими наездами. Судя по всему, этот удод Голован не успокоится. Интересно, сколько еще быков в его банде осталось. Мы с дедом грохнули пятерых, не считая Карася, который на свою беду стал таки подпевалой у Зыряна. С Архипкой троих завалили. Итого восемь рыл. Не хило так проредили банду. Много ворюг остаться не должно. Барнаул конца девятнадцатого века городишко небольшой, не сильно разгуляешься. Сюда он послал, судя по всему самых отвязных, не боящихся замараться в крови, но ведь явно не всех. Значит есть у него еще рыл пять, хотя может и больше, но вряд ли намного.

Все таки надо, наверное, наведаться в Барнаул, пообщаться с этим паханом. С собой Архипку взять, благо парень уже пороху и крови нюхнул, так что не подведет. Да и Антоху с Платошкой прихватить, город показать и ну и приобщать понемногу к «делам нашим скорбным». Дед приедет надо с ним посоветоваться. В любом случае без него мы с барнаульскими бандюками не справимся, а вот если дед впишется, шансы прищучить хитромудрого Голована есть.

Архипка, энергично тягавший пилу, вдруг затормозил и с интересом уставился мне за спину. Я оглянулся: по улице быстро, чуть ли не бегом неслась, огибая грязные лужи, крепкая толстоногая бабенка.

— Гамузиха чешет. — Вполголоса прокомментировал Архипка. — К матери бежит. Чёто рассказать хочет. Ишь как торопится.

Архипка не ошибся. Бабенка подскочила к нашим воротом и закричала:

— Стешка! Стешка! Поди сюда! Расскажу чёй-то.

— Чего тебе Агафья? — Вышла из дома тетка Степанида, вытирая испачканные в муке руки.

— Бяда у нас в селе. Зыряновскую заимку молонья сожгла.

— Так это Савкина беда. — усмехнулась Архипкина мать, как и многие в селе не жалующая Зырянова.

— Дак и Савка в той заимке сгорел и Пахом с ним. Акромя их еще пришлые сгорели. Аким с мужиками туда поехал.

— Вот как. — перекрестилась тетка Степанида. — Наказал значит Господь Зырянова. — и перекрестилась еще раз.

— Госпооодь…? — удивленно протянула Гамузиха. Видимо такая простая мысль ей самой в голову не пришла.

— А кто же еще по твоему? Молонья куда зря не ударит.

Женщины снова перекрестились, причем Гамузиха проделала это очень торопливо.

— Ладно пойду я. Мне еще к Блиновым забежать надо. — Подобрав подол бабенка на хорошей скорости стартанула вдоль улицы. Тетка Степанида посмотрела ей вслед и неодобрительно покачав головой пошла в дом.

Я глянул на друга. Побледнев, он судорожно сжимал ручку пилы.

— Расслабся Архипка. Слышал! Это молния заимку сожгла! Понял! МОЛНИЯ! — Я произнес это как можно жестче. И добавил:

— Если прибегут пацаны и позовут пойти и посмотреть — пойдем. И ни кому ни слова! Понял!

— Чё ты заладил: «понял да понял» — Вдруг рассердился пацан. — Понял конечно. Не дите малое.

— Вот и прекрасно. Давай отдохнем. Задолбали уже эти дрова.

— Ну ты и лодырь, Немтырь. — Заулыбался дружок.