Дмитрий Казаков - Дорога из трупов
А потом собравшиеся в зале для совещаний увидели, как по телу МЕНТа прошла дрожь, и лицо его начало стремительно меняться. Кожа потемнела, на ней возникли пятна, нос словно провалился, а голова изменила форму. Уши и волосы втянулись в глубь черепа, и даже осанка командира Торопливых стала другой.
Точно так же трансформировались и двое стражников у двери, но на них никто не смотрел.
Все глаза были прикованы к Форну Фекалину.
А он чувствовал то, что описать словами невозможно, ощущал нацеленное на него волшебство. За эту способность чуять магию с такой же легкостью, как тепло, холод или направление в пространстве, гномы и все остальные ненавидели змееморфов, когда те еще обитали на поверхности.
Форн Фекалин понимал, что заклинание вынуждает его принимать истинный облик. Он боролся с магией, но проигрывал, его великолепное и послушное тело не повиновалось приказам мозга.
Двигались кости, росли когти, неудобной становилась одежда, обострялись слух и обоняние.
– Что это? Что с ним? – воскликнул кто-то из жрецов.
– Оборотень! – завопил Серх Локон. – Я знал, что они всюду! Оборотнический заговор! Это…
Под яростным взглядом Форна Фекалина он подавился собственным воплем.
Гномы вскинули топоры, в их взглядах появилось нечто вроде узнавания. Нет, обитавшие в Ква-Ква старейшины не могли видеть змееморфа, как и десятки поколений их предков, но родовая память, спавшая где-то в спинном мозге, проснулась и нажала кнопку с надписью: «Опасно! Убей!»
– Кгхм… хм… – Глав Рыбс пошевелил посохом, раздумывая, какое заклинание пустить в ход.
– Шссс… – сказал Форн Фекалин. – Это прокххххлятие… меня сссзаколдовали… Но я сссейчасссс разбехуссь…
Он чувствовал чужую магию и ощущал, что она идет сверху, мог даже примерно определить расстояние до нее. По всем признакам, источник заклинания находился на крыше башни.
Туда, если верить обонянию, недавно прошли два человека и еще кто-то с очень специфическим запахом. Это студенты? Значит, это они пробрались наверх и затеяли колдовство?
Но ничего, он отомстит, а потом вернется и попробует все уладить, хоть это будет и непросто.
– Расссберххусь, – повторил он, свирепо глядя на «достойнейших горожан», похожих в этот момент на выставку совиных чучел.
А потом рванулся к дверям и испустил вибрирующий боевой клич, слышимый только для змееморфов и способный проникать сквозь стены.
Означал этот клич: «За мной! Убивать! Убивать!»
Двери хлопнули, звякнул упавший на пол шлем одного из стражников.
– Ну… честно говоря… это, хм… – произнес Тощий Брык напряженным голосом человека, заметившего пару зеленых чертиков и не уверенного в том, что они реально существуют, – неожиданный поворот событий…
– Проклятие? Он говорил о проклятии? – господин Закряхтэль посмотрел на ректора МУ. – Такое возможно?
– Я почувствовал некую магию, – ответил Глав Рыбс, – но на проклятие она походила мало. Кроме того…
– Это оборотень! – заорал Серх Локон.
Ректор махнул рукой, и генерал «Чистого Города» обнаружил, что не может двигать языком и губами.
– …проклятия меняют не внешнее состояние объекта, – невозмутимо продолжил Глав Рыбс, – а внутреннее. Превращают кровь в лед, кишки в воду, сердце – в кусок черного угля…
Дверь с грохотом открылась, и в зал совещаний ворвалось несколько грязных, воняющих перегаром стражников.
– Всем лежать лицом к стене! Руки за голову! – заорал один из них, размахивая тремя арбалетами.
– Его тут нет! – воскликнул второй, невысокий и краснолицый, в котором многие узнали отставного МЕНТа Игга Мухомора. – Куда он ушел?
– Кто? – спросил Вейл Фукотан слабым голосом.
– Новый командир Торопливых.
– Только что выскочил за дверь, – сообщил один из гномьих старейшин. – Вы должны были столкнуться.
– Значит, он побежал наверх. Срочно за ним, – приказал Игг Мухомор, и альтернативная милиция покинула зал.
– Что это было? – недоуменно спросил ректор. – Честно говоря, мне кажется, надо самим во всем разобраться.
Как ни странно, в этом оказались едины все «достойнейшие горожане», от тролля и выползня до Вейла Фукотана и Серха Локона. Не потратив и десяти минут на дебаты, они выбрались из зала для совещаний и двинулись по лестнице вверх, туда, откуда доносилось надсадное дыхание и тяжелый топот.
Арс совершил невозможное – ухитрился запустить с одной руки одновременно огненный шар и струю леденящего воздуха.
Смертельная опасность служит куда лучшим катализатором умственных способностей, чем хорошие оценки, именные стипендии и кубки, которые выдают победителям всяческих олимпиад.
В данный момент этой смертельной опасности в ближайших окрестностях было слишком много. Она крутилась вокруг, щелкала зубами, размахивала когтистыми лапами и откровенно не желала поддаваться как заклинаниям, так и обычному оружию.
Змееморфы, а их на крыше было уже с дюжину, атаковали стремительно. Йода колотил их посохом, но крепкие черепа оборотней лишь скрипели. Тесак Рыггантропова оставлял на их чешуе неглубокие зарубки, из которых начинала сочиться кровь.
Но раны тварям совершенно не мешали.
Из строя удалось вывести только троих. Одному Тили-Тили ухитрился сломать шею, второй попал под выпад собственного сородича, и острые когти вспороли горло словно нож – подушку. А третий угодил под молнию Топыряка, и сейчас, потрескивая, обугливался в сторонке.
В один момент Арсу показалось, что он услышал тонкий, донесшийся снизу вой, и в тот же миг змееморфы отступили.
– Струсили, что ли? – спросил Рыггантропов, с трудом переводя дыхание.
– Сссс, – выразил сомнение йода.
– Тогда чего они? – спросил Топыряк.
Ответ нашелся очень быстро, когда из люка выбрался могучий змееморф в панцире и золоченом шлеме. Вскоре стало ясно, что он привел с собой многочисленных друзей.
– Они ждали главного, в натуре, – сказал Рыггантропов. – Чтобы он нас, того, понадкусал слегка…
– Мерзззские твари! – прошипел змееморф, снимая с себя шлем и отшвыривая в сторону. – Вы умрете! Вы вмешшххались в то, во чтххо не должхххны были соватьссся! И сделали нассс уродами!
– Может, демона вызвать? – предложил Топыряк. – Как тогда, в Ахеянии. Чтобы он и нас убил, и их заодно?
– Не успеем. – Двоечник взмахнул тесаком, с которого посыпалась то ли ржавчина, то ли засохшая кровь. – А ну, идите сюда, ящерки! В натуре, никто вас не спасет! Ха-ха-ха-ха!
«Спасет» – это слово грохотом отдалось в голове Топыряка, так же как и смех Рыггантропова.
Он где-то видел это слово недавно, очень недавно.
– Спасем! – заорал Арс так, что змееморфы на мгновение замерли. – Точно! Плакат! С героями! Девять один один! Мы в страшной опасности! На помощь! На помощь! Эй, и побыстрее.
Уходившее за горизонт солнце выбросило последний луч, зеленый, точно молодая трава. Он упал на вершину Останкинской башни, исказил цвета, превратил мир в набор черных резких теней и изумрудных светящихся плоскостей.
А потом…
Последний бубль с мягким звоном шлепнулся на столешницу.
– Все, – сказал Стукнутый Черный с облегченным вздохом человека, закончившего тяжелую и продолжительную работу.
– А сколько будет девятьсот девяносто семь плюс один плюс один плюс один? – спросил Старый Осинник.
– Тысяча, – ответил Агрогорн. – Ну что, парни, с этой самой бюстгалтерией мы разобрались. Теперь можно и выпить.
Предложение было встречено одобрительным кряхтеньем.
Но не успел хозяин «Сломанного меча» подняться из-за стола, как забытое всеми ведро засветилось и завопило юношеским баритоном:
– Девять один один! Мы в страшной опасности! На помощь! На помощь! Эй, и побыстрее.
– Как не вовремя, – сказал Чапай. – Может быть, сделаем вид, что ничего не слышали?
– Нет, так нельзя, – покачал головой Агрогорн. – Это повредит нашей деловой репу… репутации…
Старый Осинник с грустью вспомнил о тех временах, когда не нужно было думать о какой-то там реповой тации. Когда все, что требовалось, – это вонзать колья в вампиров и не забывать про чеснок.
– Тогда пошли. – Стукнутый Черный поднялся со стула.
– Брежена нет, а кто-то должен остаться на дежурстве. – Агрогорн посмотрел на Чапая: – И это будешь ты.
– Ладно. – Чапай горделиво огладил седые усы. – Если не справитесь, зовите меня.
– Не дождешься. – Старый Осинник поднялся и прошагал к продолжавшему светиться ведру. – Спасатели, вперед! Девять один один!
Появилось облако розового дыма.
* * *Появилось облако розового дыма, вонявшего пищевыми отходами, и из него вышли три фигуры.
Одна напоминала средних размеров гору жира, вооруженную гигантской поварешкой. Вторая – ходячий гобелен из старого замка, свернутый в трубочку. Ну а третья выглядела крайне банально – как обычный старикашка. Впечатление портили чесночная вонища и колья в руках.
