Олег Дивов - Вредная профессия (сборник)
Если совсем откровенно, «старшие» заждались новых ярких имен. Неспроста признанные наши лидеры проводят семинары и мастер-классы. И недаром «Роскон-2006» бешено аплодировал, когда на третье место поднялись, разделив его с маститым Лазарчуком, Карина Шаинян и Дмитрий Колодан. Пробиться к наградам действительно непросто. Для этого нужно сделать мощный текст, который громко прозвучит и крепко запомнится. А в идеале – выдавать такие тексты регулярно. И «старшие» довольно высоко держат планку, ты поди ее перепрыгни. Удивительно, что некоторые авторы не хотят этого понять и обиженно ноют: опять награду дали не мне, любимому…
А может, все-таки писать надо лучше?
Эксклюзивное интервью
Грустная документальная пьеса
Лето 2004 года. Типичная московская кухня. За столом, друг напротив друга, двое мужчин среднего возраста и крепкого телосложения. Оба в черных джинсах и черных футболках. У одного длинные волосы, распущенные по плечам, а на футболке логотип «Факультет журналистики МГУ». Это литератор Олег Дивов. У другого волос практически нет, а футболка однотонная. Это рекламщик Анатолий Ремнев.
На столе пивные бутылки, стаканы, пепельница. Дивов включает и кладет перед собой обшарпанный микрокассетный диктофон.
Дивов: Смотрю на эту штуку, которая уже безнадежно устарела, и думаю – а вот если сказать людям, что мы застали еще эпоху катушечных диктофонов… Помнишь «Репортер», такую дуру килограмма на два, в громадном ящике?
Ремнев: Нет, погоди, я уже не работал с катушечными, я работал с венгерскими кассетными.
Дивов: Ой, конечно, и «Репортер» был кассетный, это я перепутал. Просто мне в то же время попался французский профессиональный диктофон, такого же безумного размера, но катушечный. Где-то середины восьмидесятых годов.
Ремнев: А хорошее качество было.
Дивов: Естественно. И очень удобно резать пленку для монтажа. Ножницами чпок-чпок… Значит, давай, приступаем. Какой это был год, когда все случилось?
Ремнев: Это случилось зимой с 89-го на 90-й год. На третьем курсе я писал курсовую работу по фантастике и диплом тоже решил писать по фантастике. Конкретно по образу героя в известной тебе трилогии. Меня еще в юности страшно вдохновлял первый ее роман. Потому что там был выписан настоящий супергерой. И я решил сделать диплом по его образу, чтобы отдать дань и любимым авторам, и ему, и просто… Потому что мне это нравилось. Ну, к тому времени уже вся трилогия вышла, и получилось так… Катя С., которую ты знаешь… Знаешь?
Дивов: Ну…
Ремнев: Подруга П. на тот момент. Ну Катя С., ну ты же ее знаешь!
Дивов: Знаю наверняка, но по имени не помню.
Ремнев: Ну, на каждом дне рождения П. она появлялась.
Дивов: Ну.
Ремнев: Такая… ну… девчонка… У нее восточный тип лица…
Дивов: Ну.
Ремнев: Катя тогда работала в журнале «Юность». И как-то она мне говорит: вот у нас их новая повесть печатается, а я езжу туда-сюда с текстами, с правками… Я ей: да, как интересно, вот бы пообщаться с ними! Она говорит: хочешь, дам телефоны? Я говорю: конечно, хочу! Она мне дает два телефона, звони, говорит, ссылайся на меня, если что. С этого все и началось. Это меня подтолкнуло к мысли, что я мог бы сделать классный диплом. Представляешь? Диплом по некоему тексту с комментариями от самих авторов текста! И я позвонил, представился, сказал, что пишу дипломную работу по трилогии…
Дивов: Погоди, ты звонил откуда? Из ДАСа[13] с таксофона на первом этаже, ага?
Ремнев: Нет, это был не тот звонок. Сначала я звонил из ГЗ[14] с дежурства. С обычного телефона. Я дежурил на третьем этаже корпуса «Г». И попросил разрешения позвонить уже с вопросами по трилогии. Вот после этого у меня и мелькнула мысль – почему бы не записать наш разговорчик, а потом вставить этот кусок с расшифровкой голоса прямо в диплом – для солидности и увесистости, так сказать… Да и просто интересно голос такого человека записать.
Дивов: Но ты сказал, что делаешь диплом, что это не журналистский материал?
Ремнев: Да-да-да, что диплом, что нужна консультация. А почему я решил его голос записать… Потому что я всегда баловался такими вещами, еще до армии. Я писал любительские программки по типу радиопередач. С музыкой там и всякую ерунду гнал в микрофон. И у меня всегда были под рукой какие-то голоса друзей, разные звуки… Я собирал фонотеку. Это было для меня так же естественно, как выйти на балкон покурить. Я все время что-то записывал. Ну и я решил это сделать. А звонил я действительно из ДАСа, то есть нет, почему из ДАСа – из ДСК![15] С тринадцатого этажа, из телефона-автомата.
Дивов: А как ты снимал звук? Просто уткнулся микрофоном в трубку?
Ремнев: Я уткнулся микрофоном туда, и у меня из магнитофона был один наушник. То есть самого голоса в трубке я не слышал – через «ухо» только.
Дивов: А что за магнитофон был?
Ремнев: Хм, я тогда на радио «Юность» еще не работал, значит, это был совершенно примитивный бытовой магнитофон типа «Весны». Это не был даже полупрофессиональный радийный аппарат. То есть полное такое… Ужас полный. Знаешь, я вообще детали запамятовал. Помню только, что очереди к телефону не было, никто по коридору не бегал, хотя какие-то там голоса на заднем плане слышны, гул такой… Совершенно не помню, какое это было время суток, в каком я был состоянии… В состоянии я был наверняка… Я очень волновался, и я был не готов к разговору. Понимаешь, по сложившейся традиции для своих программ-дурачеств я всегда полагался на авось, на вдохновение, на импровизацию. И, конечно, еще не было опыта журналистского, по идее. Было только желание.
Дивов: Но ты уже знал тогда, что будешь радийщиком?
Ремнев: Нет. У меня это была мечта. Она сбылась через год.
Дивов: Погоди, а ты разве не в радиогруппе учился?
Ремнев: Нет, в газетной. И вот, значит… Я когда начал задавать вопросы, первый-то вопрос у меня был в голове, основной, а потом уже по ходу, стушевавшись перед Мастером… Понимаешь, блин, ну вот он разговаривает со мной, очень учтиво, а ведь он тогда уже был болен! Он уже был тогда практически… это самое. Я-то не знал этого – ну, дали мне телефон… Я совершенно тогда… придавал значение только тому, что со мной разговаривает такой… Человечище. И что это будет в моей фонотеке – ну просто супер! Все затевалось с одним прицелом – чтобы был солидный диплом с комментариями самого автора. Ну и заодно в моей коллекции окажется голос этого человека. Но! Это все-таки был рабочий момент, как ни крути. И пусть я был не готов к разговору, пусть я был раздолбай и дурак и перед ним я выглядел полным идиотом, но… Все-таки я до него дозвонился, и я с ним поговорил! Это было очень важно для меня.
Дивов: (прямо в диктофон) Кстати, самое смешное, что Толик защитил диплом на три балла! Это финальная фраза будет…
Ремнев: Понимаешь, я его написал, как я видел это. Наши же преподаватели посчитали, что я не раскрыл образ героя.
Дивов: Слушай, ведь это 90-й год, тогда почти нереально было выбить саму возможность защититься по фантастике.
Ремнев: Да уж. И на защите то ли комиссия много на себя взяла… в том плане, что они, может, сами не читали их и не смогли понять то, что я хотел донести… то ли я что-то не так сделал. Не убедил комиссию в своей правоте. Но факт остается фактом! Три балла. Я этого факта не стыжусь абсолютно, я считаю, что это полная фигня.
Дивов: Ты делал диплом по образу героя в трилогии. Образ героя в развитии, в динамике.
Ремнев: Да, да. Причем у меня был не один разговор, а три. Только второй я записал, и как назло, совершенно неудачный. Первый был – когда я просто испросил высочайшего соизволения… Второй я записал, а третий, действительно интересный, могу передать на словах. Тогда я услышал и вправду нечто. Нечто особенное.
Дивов: Потом расскажешь обязательно. Давай, заводи свое… эксклюзивное интервью.
Мужчины встают и уходят с кухни. Гаснет свет.
Действие 2Включается фонограмма. Секунду-другую слышны только шорохи и треск, потом раздаются голоса. Один абонент, судя по всему, очень молод, у него типичное современное московское произношение. Второй, напротив, человек пожилой, и выговор у него почти забытый ныне, старопитерский. Беседа идет в хорошем темпе, почти без пауз, причем старший постоянно обрывает младшего. Общий хронометраж разговора 2 минуты 12 секунд.
– Я слушаю.
