Марина Ефиминюк - Как все начиналось
– Ребят, я в Бертлау цыганку встретила.
– И чего? – Ваня бросил в мою сторону безразличный взгляд.
Я откашлялась, кажется, начало неплохое.
– Она мне гадала.
– Аська, – фыркнул Сергий, прикрывая глаза и откинувшись на спинку стула так, что тот заскрипел, – ты же знаешь, цыганки магией не обладают, вечно чушь наговорят, люди и верят. Но ты-то! – он покосился на меня из-под полуопущенных век.
– Она сказала, что на мне родовое проклятье лежит, – настырно продолжала я, – переданное от матери при рождении.
– И чего? – Сергий понял, что подремать я ему всё равно не дам, тяжело вздохнул и облокотился на стол.
– Ну, понимаешь, где бы я ни появилась, обязательно что-нибудь случится, то Дом Властителя сгорит, то фонтан взорвётся – я не собиралась рассказывать друзьям о Бабочке, слишком много тайн вокруг неё, я боялась доверять кому-либо.
– Ага, – Ваня обличительно ткнул в мою сторону перемазанной кашей ложкой, – все же к фонтану ты приложила свои худенькие ручки!
Парни переглянулись и весело расхохотались.
– Дураки, – обиделась я, – я только рядом стояла.
– Ась, – Сергий вытер выступившие на глаза слезы, – вспомни, ты всегда была неловкая. Только если раньше ты била склянки с вонючими настойками Марфы, да вечно ломала её старинны часы, то теперь переключилась на данийские реликвии!
– Все порушишь и успокоишься, – выдавил из себя Ваня.
Веранда снова сотряслась от гомерического хохота так, что задрожали стекла в окнах дома. Сергий смеялся, раскачиваясь на стуле, а Петушков упал на стол и, рыдая от нехватки воздуха, барабанил ложкой по столешнице. Я загрустила, Марфины напольные часы с кукушкой, действительно, я ломала не раз. Часы, доставшиеся ей от пра-прабабки, орали каждый час, оглашая своим «ку-ку» всю улицу. Очевидно, механизм в них давно испортился, поэтому кукушка замолкала только тогда, когда я с силой ударяла по деревянному ящику часов кулаком. Однажды у них рухнула одна стенка; на моё счастье Марфы в этот момент в лавке не было, Сергий помог мне приладить её обратно. В последствии тонкие хрупкие стенки стали выпадать с завидной регулярностью, повергая меня в неописуемый ужас перед Марфиным гневом.
– Ну, хватит! – насупилась я.
– От нас-то ты чего хочешь? – хохотнул Сергий.
– Ритуал на проклятье, сегодня вечером, пока полнолуние, – быстро ответила я.
Ребята сразу замолчали и уставились на меня, как на полоумную.
– Я пас! – Сергий, вмиг посерьёзнев, встал из-за стола. – Вехрова, ритуал этот до конца не изучен, ведьмы с ума сходят от вида своего проклятья!
Он скрылся в доме, и уже оттуда заорал:
– Петушков и ты не смей!
Я вопросительно посмотрела на сидящего с задумчивым лицом Ивана, тот неопределённо кивнул и уставился в пустую кастрюлю:
– Вымойся и надень новую исподнюю рубаху, проведу ритуал.
От радости я подскочила, громко чмокнула Петушкова в худую щеку и поспешила приготовиться к колдовству.
Ритуал снятия родовых проклятий был сложен и долог; проводился в ночь при полной луне на кладбище. Я стала готовиться, вымылась, надела новую рубаху и долго расчёсывала непослушные волосы, переломав три гребня. Ветер, залетающий из открытого окна, раздувал занавески, лампа горела неровно, едва не гасла, танцующие тени скользили по стенам, напоминая сказочный чудовищ.
Внезапно, мной овладела странная истома, как будто внутри все загорелось, я посмотрела на своё призрачное отражение в зеркале, кожа блестела, глаза расширились. Я тяжело вздохнула, в ушах зазвенело, и снова я услышала едва различимый нежный бархатный шёпот: «Я здесь, я иду к тебе! Ты ждёшь меня?» Внутри защемило от сладкой, нежной любви к этому далёкому странному голосу.
– Аська! – я вздрогнула, наваждение, как рукой сняло. Я посмотрела на открытое окно на свисающие со струн занавески. – Аська, давай быстрее! – ещё раз прикрикнул из-за двери Петушков.
За порогом нас ждала тёплая лунная ночь.
– Ась, – начал плаксиво Ваня, – до кладбища добираться минут сорок, может, проведём отпевание прямо в саду?
– Петушков! – рявкнула я. – Мы не хоронить меня собираемся, а как раз, наоборот, к жизни возвращать!
Данийское кладбище – зрелище не для слабонервных. Защищённое глухой каменной стеной с почерневшими от времени деревянными воротами, оно производило впечатление проклятого заброшенного места. Высокие могильные холмики вместо гробовых досок украшены статуями, абсолютно идентичными умершим жителям. Казалось, что вокруг застыли мужчины, женщины и дети и, глядя на нас с укором, требовали от незваных гостей скорее убраться восвояси. Здесь не стояли рядом с могилками скамейки, не росли цветы, только ровные ряды холмиков каждая с каменной фигурой. Меня передёрнуло, а от страха по спине побежали мурашки.
– Вань, – прошептала я дрожащим голосом, – а, может, правда, поедем меня в хозяйском саду отпевать?
– Мы уже приехали, – процедил сквозь зубы он, боязливо озираясь вокруг.
Я на всякий случай схватила Петушкова за руку и задрожала, как осенний лист.
– Вань, тебе страшно? – прошептала я, наводя на саму себя ещё больше страха.
– Вехрова, это просто кладбище! – стараясь, чтобы голос звучал твёрже, проговорил приятель. – К тому же мы с тобой маги!
– Нет, Ванечка, маг ты, а я так, не получилась! У меня такое чувство, что я пришла на праздник, на который меня никто не звал.
– Я бы на твоём месте испугался, если бы меня пригласили на этот праздник, – буркнул Петушков.
Заговорившись, я не заметила ступеньку, споткнулась и, отпустив ваняткину руку, всем телом навалилась на холодную мраморную статую, с ужасом глядя в обезображенное лицо с закрашенными чёрным глазницами и мелкими клыками в каменном рту.
– Мама дорогая! – взвизгнула я. – Вань, они их в виде уродцев делают!
– Аська, тише! – прикрикнул на меня Петушков. – Кладбищенского сторожа разбудишь.
– У них есть сторож?
– Да, страшная баба-яга, прилетит в ступе и поднимет тебя в воздух за ноги! – разозлился трясущийся приятель. – Конечно, есть, – он откашлялся, – наверное, есть.
После долгих поисков мы смогли найти между могилами небольшую площадку.
– Здесь, – кивнул Иван.
Я сняла плащ и осталась в одной рубахе, по ногам задуло ледяным ветром. «…и дух могильный…» – вдруг всплыли строчки из книжки «Приключений». «Чтоб тебя!» – плюнула я от злости, вроде глупая смешная книженция, а всё равно жутко делается, как вспомнишь описанный в ней ритуал снятия родового проклятья.
Ваня в это время достал из сумки чёрные и белые свечи, ритуальный нож, вино и хлеб. Потом встал на колени, налил в кубок вино, положил хлеб и что-то долго шептал над ними. Через какое-то время он нарисовал на земле шестиконечную звезду, внутри неё круг. По контуру поставил белые свечи, на каждой вершине звезды шесть чёрных свечей. Рядом развёл маленький костёр из принесённых с собой веток.
– Так, Аська, своё проклятье увидишь сама, только громко не визжи, – деловито объяснял Ваня, освоившийся в жутковатой обстановке кладбища. – Ни разу не делал, может, и не получится ничего. Это, – он одел мне на шею камень болотного цвета на длинном кожаном шнурке, – сильный талисман от потусторонних сил, если что защитит. Вставай в круг, – я разулась и осторожно ступила в середину звезды, ступни моментально оледенели. – И главное, Вехрова, ни в коем случае, не при каких обстоятельствах не выходи из круга.
Я неуверенно кивнула, глядя в его серьёзное лицо с горящими от нетерпения глазами, а потом зажмурилась. Мне было страшно открыть глаза, страшно вздохнуть, страшно пошевелиться. Варить зелья с Марфой в знакомой крохотной каморке одно, а колдовать на проклятье совсем другое. Что я увижу там? Кем окажется Бабочка? Выдержу ли я нашу с ней встречу?
Ваня, между тем, взял тонкую веточку, поднёс её к огню, а потом стал по очереди зажигать свечи, сначала чёрные, потом белые. По его лицу пробежали тонкие голубые искорки магии, глаза потеряли цвет, и зрачки превратились в белые невидимые кругляшки. Меня затрясло ещё сильнее, открыв глаза, я уже не могла закрыть их обратно. Ваня что-то долго шептал, стоя на коленях, опустив голову до земли, потом резко вскинулся, поднял светящееся лицо к небу и закричал:
– Пусть ведьма увидит, что её гложет!
Поднялся жуткий ветер, подол моей широкой сорочки взметнулся вверх, волосы облепили лицо. Я задыхалась, ноги не держали меня, пыль попадала в глаза, я закашлялась и упала в середину звезды.
Казалось, я лежала целую вечность, но когда услышала тихое мелодичное пение, то подняла голову и посмотрела в звёздное небо. От круглой голубой луны на бешеной скорости ко мне приближался ярко-жёлтый луч. Ещё секунда и мне в грудь копьём вонзилась странная сила, ломающая ребра, прожигающая лёгкие, дробящая позвоночник. Я закричала от боли, тело выгнулось дугой, по лицу потекли слезы. Я пыталась вздохнуть, но не могла, в ужасе я схватилась за горло, открывала рот, как рыба, выброшенная на сушу. Кровь застучала в висках, сердце затихало: тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук… и я вздохнула. Все закончилось.
