Дуглас Адамс - Долгое чаепитие
Плюс ко всему он совсем не был уверен, что в данный момент машина исправна.
Это был старенький «ягуар», выпущенный именно в тот период истории фирмы, когда машины этой марки останавливались на ремонт куда чаще, чем на заправку, и частенько нуждались в многодневном отдыхе. Размышляя об этом, он вспомнил, что совершенно точно в машине не было ни капли бензина, и к тому же у него не было ни наличности, ни этих пластиковых карточек, а значит, нет и никакой возможности заправиться.
Он отбросил мысль о поездке на машине ввиду ее полной бесперспективности.
Погруженный в обдумывание того, как лучше поступить, он остановился купить газету. Часы в газетном киоске показывали 11:35. Черт, черт, черт. На минуту мелькнула соблазнительная мысль послать все к черту. Взять и забыть обо всем, будто ничего и не было. Пойти пообедать. В любом случае дело это не сулит ничего, кроме осложнений. Ведь ясно, все это полный абсурд. У клиента явно с головой не все в порядке, и Дирк не взялся бы за это дело с самого начала, если бы не одно очень важное обстоятельство.
Триста фунтов в день плюс расходы.
Клиент согласился на это не торгуясь. А когда Дирк начал обычную вступительную речь, в которой излагал свои методы, подразумевающие фундаментальную и всеобщую взаимосвязь всех явлений в мире и вследствие этого часто приводящие к расходам, которые для непосвященного могли показаться не имеющими прямого отношения к делу, клиент просто отмахнулся от этого как от пустяка, не стоящего внимания. Это Дирку в клиенте понравилось.
Единственное, на чем клиент настаивал в разгар этого почти сверхъестественного приступа благоразумия, было то, что Дирк обязан, должен непременно, абсолютно точно, во что бы то ни стало быть у него в состоянии боевой готовности, способным, если понадобится, немедленно и действенно отреагировать, без малейшей капли намека на малейшее опоздание, ровно в 6:30 утра. Как штык.
С этим вот Дирк как раз и хотел разобраться.
Явно, что 6:30 — время, противоречащее всякому здравому смыслу, и клиент, очевидно, не имел этого в виду всерьез. Почти наверняка, говоря 6:30, он подразумевал 12:00, цивилизованный вариант 6:30, но, если он все же начнет орать и возмущаться, Дирку ничего не останется, как начать приводить ему серьезные статистические данные. Не было случаев, чтоб кто-нибудь был убит до обеда. Ну ни единого. Люди не в состоянии этого сделать. Чтобы повысить как содержание сахара в крови, так и жажду крови, необходим хороший обед. Дирк располагал цифровыми данными, служившими отличным доказательством.
Знал ли Энсти (так звали клиента, это был странный, эксцентричный тип, которому перевалило за тридцать, с вытаращенными глазами, узким желтым галстуком и одним из самых больших домов на Лаптон-роуд. Вообще Дирку он не очень нравился, вид у него такой, будто пытается рыбу проглотить), так знал ли Энсти, что 67 % из опрошенных убийц на вопрос о том, чему они отдавали предпочтение за обедом, назвали печень и бекон? Что еще 22 % затруднялись при выборе между креветками и омлетом? Итак, 89 % угрозы отпадали сразу, а если подсчитать число любителей салатов и пожирателей сэндвичей с индейкой и ветчиной и посмотреть, сколько останется тех, кто мог считать возможным совершение подобного поступка без обеда, то число их окажется смехотворно малым, граничащим с фантазией.
После двух тридцати, но ближе к трем — вот время, когда вам действительно следовало начинать проявлять бдительность. Без шуток. Даже в благоприятные дни. Даже тогда, когда вы не получали угроз убить вас от незнакомых великанов с зелеными глазами, вам следовало, словно ястребу, не спускать глаз с людей после того, как они пообедают. Самое опасное время наступало после четырех, когда на улицы выползают хищные стаи издателей и агентов, взбесившихся после поглощения ликеров и коктейлей и рыскающих в поисках такси. Именно это время служит мерилом человеческих качеств. Но 6:30 утра? Ах, да забудьте вы это! И Дирк забыл.
Утвердившись в этом решении, Дирк вышел из газетного киоска на ветреную холодную улицу и уверенно зашагал прочь.
— Эй, мистер Дирк! Надеюсь, вы соблаговолите все-таки заплатить за газету, — окликнул его продавец из газетного киоска, робко семеня следов.
— А, Бейтс, ты и твои надежды, — надменно пробурчал Дирк. — Вечно ты надеешься. И не надоело тебе? Я бы рекомендовал тебе побольше безмятежности. Жизнь, обремененная несбывшимися надеждами, — тяжелая жизнь. Плоды ее — горечь и разочарование. Лови, мой милый Бейтс, мгновение наслаждения и не горюй о том, что не сбылось.
— По-моему, она стоит 20 пенсов, сэр, — спокойно сказал Бейтс.
— Знаешь, что мы сделаем, Бейтс. У тебя есть какая-нибудь ручка? Сойдет даже шариковая.
Бейтс вытащил ручку из внутреннего кармана и протянул ее Дирку, тот оторвал от газеты кусочек, на котором стояла цена, и нацарапал над ней: «ОВД». Он отдал обрывок продавцу из газетного киоска.
— Следует ли мне положить это вместе с остальными?
— Положи туда, куда тебе больше нравится, Бейтс, не бойся доставлять себе максимум удовольствия. Я разрешаю. А теперь прощай, старина.
— Надеюсь, вы соизволите вернуть мне ручку, сэр.
— Верну, верну, ты, главное, не теряй надежды, мой дорогой Бейтс, — заверил Дирк. — Сейчас же ее призывают более высокие цели. Радости, Бейтс, больше радости. Не забивай себе голову ерундой.
Сделав еще один, последний вялый рывок, бедняга поплелся обратно в свой киоск.
— Надеюсь вскоре увидеться с вами, мистер Дирк, — прокричал он напоследок, впрочем, без всякого энтузиазма.
Дирк милостиво кивнул вслед удаляющейся спине киоскера, а после этого поспешил развернуть газету на странице с гороскопом.
«Практически ничего из того, что вы задумаете сегодня, не получится» — сообщала она без обиняков.
Дирк, выругавшись, шлепнул по газете. Он ни на минуту не мог согласиться с тем, что вращающиеся обломки скал, отстоящие от нас на несколько световых лет, могут знать, каким будет для тебя этот день, лучше тебя самого. Просто так уж случилось, что «Великий Заганза» — его старый друг, который знал, когда у Дирка день рождения, и всегда писал свою колонку с совершенно явной целью вывести его из себя. Спрос на газету уменьшился почти в 12 раз, с тех пор как он взялся за составление гороскопов, и лишь Дирк и «Великий Заганза» знали почему.
Он продолжал торопливо просматривать газету. Как обычно, ничего интересного. Много писали о розыске Дженис Смит, служащей авиалиний аэропорта Хитроу, и о том, как могло получиться, что она вот так просто куда-то исчезла. В газете была помещена одна из ее самых старых фотографий, где ей шесть лет, она с косичками и сидит на качелях. Ее отец, мистер Пирс, чьи слова напечатала газета, утверждал, что на этой фотографии можно уловить достаточное сходство с его дочерью, но что она уже очень выросла с тех пор и что обычно она выходит лучше. Дирк нетерпеливо сунул газету под мышку и зашагал дальше, переключившись мысленно на гораздо более интересную тему.
Триста фунтов в день плюс расходы.
Он спрашивал себя, как долго, в пределах разумного, конечно, он мог рассчитывать на то, чтобы поддерживать мистера Энсти в его заблуждениях насчет того, что его собирается убить существо семи футов роста, лохматое и щетинистое, с огромными зелеными глазами и рогами, которое имеет обыкновение размахивать перед его носом различными вещами: каким-то контрактом, написанным на не поддающемся пониманию языке и подписанным кровью, а также чем-то вроде косы. У этого существа было еще одно выдающееся свойство: оно было невидимо для всех, кроме клиента Дирка, который начисто отметал предположение о том, что это какая-то оптическая галлюцинация.
Три? Четыре дня? Дирк не был уверен, что ему удастся сохранять серьезное выражение лица в течение целой недели, но в то же время он подумывал о том, что надо раздобыть тысячу баксов, чтобы выбраться из этой истории с холодильником. Он внесет стоимость нового холодильника в список расходов, не имеющих прямого отношения к расследованию. Так будет лучше всего. Процесс избавления от холодильника совершенно определенно является неотъемлемой частью его методов фундаментальной и всеобщей взаимосвязи явлений.
Он начал даже насвистывать, представив, как приходят и уносят его старый холодильник, свернул на Лаптон-роуд и очень удивился, увидев там кучу полицейских машин. И «скорую помощь». Ничего хорошего это не предвещало. И плохо сочеталось с образом нового холодильника.
5
Дирк хорошо знал Лаптон-роуд. Это была широкая улица с деревьями по обе стороны, а террасы поздневикторианского стиля стояли крепко и уверенно-устойчиво и не одобряли присутствия здесь полицейских машин. Они не терпели их появления в большом количестве, а если сказать точнее, и ослепительный свет мигалок выводил их из себя. Обитателям Лаптон-роуд по душе была такая машина, которая безупречно выглядела, была всего одна и спокойно ездила то вверх, то вниз по их улице бодро и благонадежно-респектабельно, придавая таким образом бодрости и благонадежности также и их имущественным ценностям. Но как только появились эти мигалки с их бледно-голубым светом — таким, какой бывает, когда до боли сжимаешь костяшки пальцев, — от него бледнели не только аккуратные кирпичные стены, но и сами ценности, скрытые за стенами.
