Людмила Астахова - Рассказы
Утром каэлл'анэ Джен'нон явился с докладом. Скользнул притворно-равнодушным взглядом по дремлющей лисси, и осторожно постучал в опочивальню.
— Входи!
Ланх'атт пребывал в великолепном настроении.
— Через три дня мы покидаем Тиримис, и Царь Крикс на прощание приглашает поохотиться. С ловчими животными.
Изогнутая вопросительно бровь Черного Лорда не сулила наглецу ничего доброго.
— Это намёк? — спросил он и кивнул на дверь.
— Слухи разошлись уже по всему городу…
И хоть Джен`нон ничего такого не сказал, но Первый Воин счел нужным ответить на его невысказанный вопрос.
— Я всегда возвращаю свои долги. Всегда. Добром или злом. Даже если только я один знаю о существовании этого долга, даже если он существует только в моем воображении.
— Но Владычица…
— Она поймет. Она, как и я, знает, что на этой земле, По-Обе-Стороны-Великой-Реки, до появления людей было всё — любовь и ненависть, верность и предательство, жестокость и милосердие. Всё. Не было только рабства. Они привезли его на своих кораблях, вместе с женами и детьми. Пленника, взятого в бою, отпускают или убивают. Но никто и никогда, ни Темные, ни Светлые, не оставляли жизнь, чтобы владеть телом. Это противоестественно. Я не мог оставить светлую в рабстве, как не смог бы предать Богиню.
Джен'нон склонился в низком церемониальном поклоне, признавая за своим господином первенство в мудрости.
Ненавистный человечий город Тиримис, насквозь пропитанный горечью неволи, остался позади. Кончились земли людей, и посольство ступило на исконные Темные Земли. Холмы и рощи, такие же, но дышать стало легче. На лисси, пребывающую под личным покровительством Ланх'атта, темные не обращали внимания и даже не смотрели без особой нужды. Они предвкушали триумфальное возвращение и с нетерпением ждали аудиенции у Владычицы.
Ночью на привале Ланх'атт разбудил Яххи, усадил в седло впереди себя и направил своего игреневого к Вьяру.
Они остановились прямо у воды.
— Ты отпускаешь меня?
— Отпускаю, — согласился Черный Лорд.
— Я, кажется, знаю, почему ты возвращаешь мне свободу. Ты свободен сам, не так, как мы, по-другому… Что ты сделаешь, когда победишь пришельцев? Прогонишь их за море, а потом?
— Говорят, за морем лежит огромная земля — родина Смертных. Их там слишком много, и рано или поздно они вернутся. Но тогда мы не позволим им сойти с кораблей. Это я тебе обещаю.
— Но придешь ли ты к нам?
— Ты все время забываешь, что таэн'исc'карру никто не вправе задавать вопросы, — не сдерживаясь, рассмеялся Ланх'атт и вытолкнул её из седла. — Разве ты можешь себе вообразить темного воина, который откажется от славного поединка с достойным врагом? Так беги же, Яххи-сэй! Светлые Земли тоскуют по тебе.
Лисси не заставила себя просить дважды.
— И не забудь прислать мне вызов! — весело крикнул он, убедившись, что Яххи выбиралась из воды на противоположном берегу.
Не так уж широка Великая Река, чтоб звонкий голос лисси не смог перелететь через ее воды.
— Моя Стая споет о тебе! — крикнула она в ответ и прыгнула, прямо в полете изменяя облик. Золотистая шкура блеснула в лунном свете и пропала в сплетении высоких трав.
… Дочь Солнечной Крови, мастер клинков Яххи-сэй склонилась в глубоком ритуальном поклоне, принимая пару мечей в простых золотисто-коричневых ножнах.
— Владей ими, Солнечная Искра, эти клинки твои по праву, — посланец сай-элле — лучших мастеров По-Эту-Сторону-Великой-Реки, изготовивших мечи для лисси, ответил тем же ритуальным поклоном, — Скажи мне, могу ли я увидеть бег Вольной Стаи и услышать Песню? Это было бы великой честью для меня.
— Отчего нет? — воительница чуть повела плечами, расправляя складки шитой зеленью и золотом туники, — Сегодня мы будем петь так, что наши голоса услышат по обе стороны Великой Реки. Есть повод, — Яххи коснулась выглядывающей из-за плеча рукояти и улыбнулась задорно и радостно, — я задолжала одну Песню — время вернуть долг. Но, если ты тоже хочешь послушать, тогда догоняй!
"… и отсвет Небесного Огня укажет тебе путь дальше, на золотую дорогу, в Страну Весеннего Ветра. Но верно так же, что и ночная тропа ведет своих Детей в Край Весеннего Ветра, и это — справедливо, как и то, что день сменяет ночь, а ночь — день".
Слышишь ли ты нашу Песню, т?хесс? Моя Стая поет и о тебе!
Ланх'атт прищурил глаза и вдохнул густой аромат близящейся осени. Да, это то самое место, тот самый холм. И там, за Великой Рекой Вьяр снова бежала Великая Стая.
Стая смеялась, Стая пела и созывала сородичей на охоту. И среди них, Ланх'атт это чувствовал, бежала Яххи-сэй.
Свободная.
"…сказал Ланх'атт, попирая ногой тела павших врагов: — "Садитесь на корабли и возвращайтесь туда, откуда пришли. Или умрите. Ибо Свободным не нужны рабы".
Мудрая Яххи-сэй, Познавшая-Свет-и-Тьму
Хроники Светлых Земель
Хозяин "Счастливой долины"
Бэрман не любил надолго покидать свою ферму. Причин на то имелось превеликое множество, начиная собственной патологической нелюдимости, заканчивая сомнительным прошлым управляющего. Нельзя сказать, чтобы он так сильно не доверял Рэдклиффу, просто для человека еще в юности не отличавшегося мирным нравом, тот слишком уж преданно смотрел хозяину в глаза. Впрочем, Бэрман никому до конца не верил ни женщинам, ни мужчинам, ни детям. Как известно, дети начинают врать раньше, чем говорить. Что же касается женщин… Здесь ранчмен полностью разделял мнение бродячих проповедников, твердивших о греховной природе обладательниц длинных волос, узких талий и алых губ. Собственно говоря, стриженные, полные и бледные являлись такими же прирожденными предательницами и обманщицами. Дело ведь не в тонких талиях, верно?
Отбывая в Морендо, Бэрман составил для управляющего целый список "самых важных дел" о пятидесяти трех пунктах, посулив спросить за каждый в отдельности по всей строгости. А все потому, что ехать в город ему не хотелось до зубной боли. Не радовала ранчмена возможность встретиться со старыми друзьями по армейской службе, не прельщала перспектива развлечься с девушками из дома терпимости. Словно, какая-то потустороння сила удерживала Бэрмана в "Счастливой долине" и упорно препятствовала его отъезду. То волк задрал жеребенка, то попытался сбежать один из пастухов, прихватив с собой хозяйский скот, то ветер сорвал черепицу с крыши дома. Даже сон накануне отъезда приснился настолько паршивый, что не намечайся в Морендо важной встречи с серьезными людьми, Бэрман и думать бы забыл о путешествии в город.
Однако ни в дороге, занявшей четверо суток, ни в придорожных гостиницах, ни даже по прибытии на место ничего плохого с подозрительным ранчменом не приключилось. Самая обыденная поездка, в чем-то даже удачная, если считать удачей своевременно оплаченный карточный долг. За три дня Бэрман разобрался со всеми делами: заключил выгодную сделку на поставку скота, встретился с армейскими друзьями, покутил с проститутками, положил на свой счет в банке кругленькую сумму, прикупил кое-что из дорогого заграничного спиртного для личного бара. И если бы все происходило не в Морендо, а в любом другом городе Новых Территорий, то, пожалуй, стоило задержаться еще на пару деньков. Отдохнуть и развеяться. Тем более, что в день запланированного отъезда как раз открывалась весенняя ярмарка.
Но каждый вечер, глядя из окна гостиницы, как огненный, раскаленный от вселенского гнева, солнечный диск медленно опускается в мутные желто-оранжевые воды Рия-Браны, Бэрману хотелось сию секунду приказать заложить двуколку и убраться из проклятого городишки как можно дальше. Десять лет назад пограничная река несколько недель была красной от крови. Примерно столько продолжалась резня в Грифонне, и когда армия генерала Росско, под чьим командованием сражался Бэрман, выбила оттуда нелюдей, в городе не осталось ни единой живой души. Беда в том, что переправиться через Рия-Брану можно только в Морендо. А на той стороне армию Росско уже ждал лер Эриманн со своими безумными головорезами…
Словом, теперь Бэрмана с души воротило, когда по улицам Морендо как ни в чем не бывало бродили нелюди — его вчерашние враги. Десять лет — большой срок. Особенно для людей, которые быстро забывают про кровь соплеменников, когда речь идет о полновесных таллерах. А Морендо, как назло, богател с каждым днем, зарабатывая на бойкой торговле с противоположным берегом кровавой Рия-Браны. Добавьте к этому контрабанду оружием, серебром и дурман-травой. И вот буквально на глазах бывшего солдата, а ныне вольного ранчмена, Морендо из скромной деревушки превратился в насосавшегося кровью москита на теле Новых Территорий, чья свобода и независимость досталась дорогой ценой.
