Наталья Резанова - Не будите спящую принцессу
— Я говорю вам это, милитисса Этелинда (в его произношении мое прозвище прозвучало как «вошь особо мелкая»), для того, чтоб вы уяснили — у меня есть все основания для того, чтобы подвергнуть вас аресту. Но я от этого пока воздержусь. Я даже готов допустить, что вы вмешались в дела, находящиеся не в вашей компетенции и присвоили властные полномочия, руководствуясь исключительно добрыми побуждениями. Но в сложившейся ситуации с попустительством пора заканчивать. Я пришел, дабы предостеречь вас от дальнейшего вмешательства в ход следствия. Дело взято под контроль самим генеральным прокурором Бюстье-Корсетом, и заниматься им должен человек опытный, а не всяческие... как это вы изволили выразиться... копы, милисы и шеррифы, не видящие дальше кончика своего носа.
«Вот так, Тесса-Присси-Конни-Этель. Мотайся себе по всей Ойойкумене, подымайся в небеса на коврах-самолетах и драконах, спускайся в преисподнюю Того-еще-Света, а потом всякий фендрик из богами забытого Букиведена будет пенять тебе за узость кругозора».
Хотя обижаться не стоило — уж на что-что, а на благодарность я никогда не претендовала. Тем более от ван Штангена, который лично мне ничем не был обязан. Вдобавок, мой нос, даже сломанный, все равно был длиннее, чем у него. Так что ван Штангену следовало быть осторожнее с фразеологическими оборотами.
— И вот еще что, — голос ван Штангена был сух и ровен, как оркостанская степь. Без сомнения, он отлично умел вести допросы. — Если вам, несмотря на все вышесказанное, вздумается проверить алиби сыновей покойного, не тратьте времени зря. Я это уже сделал. Секунд-майор Блок Шнауцер вместе со своим полком находится в походе, согласно союзническому договору Великого герцогства Букиведен с Заморской Олигархией. Еще весной полк покинул пределы континента и ныне сражается на Заштатном Западе. А смиренный брат Стен Шнауцер, шесть лет назад вступивший в монастырь отшельников-шептунов, с тех пор находится по обету в строгом затворе.
— Значит, они и не рассчитывали на наследство, — в задумчивости проговорила я.
Ван Штанген одарил меня пронзительным взором, словно бы стремясь прочесть по моему лицу, откуда мне известно, что старик Шнауцер наследства сыновей лишил. Но от вопросов воздержался.
— Так что у них не было ни возможности, ни мотива совершить это преступление.
— Ни сил, если они оба соответствуют нормальным человеческим кондициям. Учитывая способ, коим было совершено убийство.
— А вот об этом предоставьте судить мне! — пресек ван Штанген мои рассуждения. — Да, останки выглядят так, будто голову убитого оторвали. Но, возможно, кто-то специально позаботился о том, чтоб они так выглядели. Техника свершения преступлений шагнула в наши дни очень далеко. Поэтому вновь повторяю — не мешайте следствию. Это к вящей пользе и вашей собственной безопасности.
— Премного благодарно за заботу, господин ван Штанген.
— Я слышу в ваших словах иронию. Напрасно. Советую не пересекаться со мной и моими сотрудниками.
— Но удовлетворять обычное женское любопытство, расспрашивая о том, что происходит, вы ведь не можете мне запретить?
— Да, с женской привычкой повсюду совать свой нос не справилась бы и рота полицейских приставов. А в моем распоряжении их всего трое.
«Что у него за манера — повсюду приплетать носы?»
— Кстати, я их что-то не вижу. Они ожидают вас на улице?
— Мои подчиненные не тратят времени на пустопорожнее болтание по улицам. Может, в Киндергартене на это смотрят проще, но приставы прибыли из столицы и действуют строго в соответствии с приказом начальника. Сейчас, например, они препровождают в тюрьму некоего Сая Штюккера.
Ван Штанген повернулся, чтобы уйти.
— Постойте! — окликнула я его. — Вы считаете, что между происшествием на празднике стрелков и убийством Шнауцера есть связь?
— Это же очевидно.
С этими словами ван Штанген покинул мою контору. Не прощаясь. Так же, как не поздоровался в начале визита.
* * *Итак, милостивые государи и государыни, что мы имеем?
А имеем мы классическую ситуацию. Конфликт официального служителя закона и частного сыщика. И, главное, возразить-то особо нечего. Наверняка опыта в расследовании преступлений у ван Штангена побольше, чем у меня. Я ведь трудилась в охране, а не в сыске.
И выводы наши покуда совпадали. Правда, я не была уверена, что, говоря о «технике преступления» мэтр имеет в виду то же, что и я. Зато была уверена, что между двумя убийствами есть нечто общее. Вот только что?
Ну, предположим.
Оба убийства (а в том, что смерть портного Броско не есть несчастный случай, я была убеждена с самого начала) выглядят как-то нарочито нелепо. Неестественно. Если только насильственная смерть вообще бывает естественной. И еще. Никто от этих убийств ничего не выиграл. То есть брат Броско получил возмещение от Штюккера, а экономка должна унаследовать какие-то деньги по завещанию Шнауцера. Но вряд ли эти суммы достаточно велики, чтоб из-за них учинять душегубство.
Однако этого недостаточно, чтобы строить версию. И вообще, в своих странствиях приходилось мне видеть, как убивали вообще за пригоршню медяков... Ладно, пусть сапожником занимается команда столичных следователей, мне есть о чем подумать помимо того. Например, о том, как убийца проник в дом мануфактур-советника.
Обе входные двери, согласно показаниям Гунны Остгот, были заперты. Ключи имелись только у нее и у хозяина. Разумеется, в доме имелись еще и окна. Но это были глухие окна, они не открывались. Правда, в верхней их части и на втором этаже были полукруглые фортки. Они-то как раз открывались для проветривания, но уж очень невелики были по размеру. Трудно представить, чтоб кто-то сумел в них протиснуться.
Тут возникают две версии.
1. Как я уже предполагала, кто-то сумел сделать копии с ключей от дома, элементарно отпер дверь, убил Шнауцера, а уходя, запер дверь снова.
2. У убийцы был сообщник, человек мелкий и ловкий. Он проник в форточку, открыл дверь изнутри, впустил убийцу, далее см. пункт 1.
Трудность была еще в том, что по дому, перед тем, как я туда попала, пробежалась толпа народу, и никаких следов я не нашла. Может, у ван Штангена это лучше получится. А нет — нечего похваляться своим профессионализмом.
«Пойти, что ли, посмотреть снаружи — вдруг я что-либо пропустила? Ведь это чистопородное любопытство, а любопытствовать ван Штанген мне не запретил. Он запретил мне лишь пересекаться с ним и его свитой. Ну так я и не собираюсь с ним пересекаться. Пусть ван Штанген идет своим путем, а я пойду своим. И посмотрим, столкнемся ли мы лбами в конечной точке».
Мне повезло. То есть вначале я думала, что мне не повезло. Свернув на улицу Сдобного Теста у кондитерской «Сюрприз Киндера», я увидела, что возле Дома покойного Шнауцера маячат две женских фигуры. По ближайшему рассмотрению, одна из них оказалась Гунной Остгот, а вторая — соседкой, госпожой Мюсли. Весьма добропорядочной дамой. Впрочем, как и все здешние дамы. Для разнообразия, сегодня рыдала и ломала руки она, а не экономка. В Киндергартене обращать внимание на подобные проявления чувств считается дурным тоном и непростительным вмешательством в личную жизнь. Поэтому я лишь вежливо поздоровалась и спросила Гунну Остгот, разрешено ли ей вернуться в дом.
— О, да, — ответила она. — Столичный господин снял печати, все там посмотрел и сказал, что я могу вернуться в свою комнату. Я уже убралась, как могла. Таков мой долг по отношению к покойному господину. Но я не знаю, буду ли я там жить. Разумеется, после окончания следствия я уеду... но и сейчас там так страшно! Вот посмотрите на госпожу Мюсли — она сама не своя, хоть и не живет в этом доме!
Помянутая соседка вновь задрожала и всхлипнула.
— В чем дело, сударыня? — осведомилась я. — Разве вы тоже видели место убийства?
— Хуже, милиса, гораздо хуже...
— Что может быть хуже?
Госпожа Мюсли прикусила дрожащую губу.
— А вы расскажите милисе, — посоветовала ей экономка. И направилась в дом, внушавший ей такой ужас. Должно быть, сетования соседки ее изрядно притомили.
Госпожа Мюсли огляделась по сторонам, а потом свистящим шепотом произнесла:
— Хуже то, что я видела демона, прилетевшего за душой мануфактур-советника!
— Демона? — усомнилась я. — В Киндергартене?
— Вы тоже мне не верите! Вот и дорогой Гансхен-Фрицхен говорит, что я сошла с ума, потому что у нас ничего такого не бывает!
— Отчего же, верю... Хотя это действительно не характерно для данной местности... Вот что, госпожа Мюсли. Не стоит торчать посреди улицы. Давайте пройдемте в кондитерскую, чайку попьем, вы успокоитесь и все мне поведаете.
В «Сюрпризе Киндера» в этот час не было посетителей, а верней, посетительниц, поскольку посещали это заведение в основном дамы. Мы заказали чаю с ватрушками и, конечно же, вишневого варенья и уселись за стол. Когда моя спутница, испив чаю, несколько успокоилась, я вернулась к заданной теме.
