Мюррей Лейнстер - Рассказы
— Ходила на кладбище, — сообщали разбегающиеся в разные стороны строчки. — Это было ужасно. Прошло три месяца после аварии, а легче не становится. Теперь я ненавижу случайности; они уже не представляются мне чем-то абстрактным. Именно случайность убила Джимми. Вместо него в аварию могла попасть я, или, возможно, мы оба остались бы живы. Как жаль! Как безумно жаль!
На некоторое время Джимми совершенно обезумел. Придя в себя, он обнаружил, что уставился на пустую поверхность стола. Никакого дневника перед ним не было. Да и карандаш куда-то пропал. Он вспомнил, как взял карандаш и с отчаянием нацарапал несколько строк под записями Джейн.
«Джейн!» — написал он. Сейчас он даже помнил, как выглядели эти буквы. — «Где ты? Я не умер! Я думал, что ты умерла! Ради бога, где ты?»
Но, конечно же, ничего подобного произойти не могло. Он все придумал. Эта ночь оказалась тяжелой, но все же, к его удивлению, не такой ужасной, как некоторые предыдущие. Джимми, подобно любому нормальному человеку, панически боялся безумия, однако в его случае все было совсем не так просто. Сумасшедший всегда может объяснить свои фантазии, Джимми не мог. Когда он это понял, ему стало легче.
На следующее утро он купил маленький фотоаппарат со вспышкой и как следует изучил инструкцию. Может быть, с его помощью он сможет разобраться в событиях, происходящих вокруг него. Вечером, возвращаясь домой в темноте, Джимми держал фотоаппарат наготове. Он повернул ключ в замке, затем осторожно выставил руку вперед — дверь была все еще закрыта. Он отошел назад и быстро сделал снимок. Ярко сверкнула, ослепив его, вспышка. Но когда Джимми снова выставил вперед руку, дверь уже была распахнута. Он вошел в квартиру.
Бросив взгляд на письменный стол, Джимми перевел кадр и подготовил вспышку. Как и утром, когда он уходил на работу, стол был пуст. Он повесил пальто, уселся в кресло и раскурил трубку. Он сильно нервничал. Минут через десять он выбил пепел из трубки и заметил, что в пепельнице снова лежат окурки. Его охватила дрожь. Он снова закурил, стараясь не смотреть на письменный стол. И лишь когда Джимми во второй раз выбил пепел, он позволил себе посмотреть туда, где раньше лежал дневник Джейн.
Тетрадь снова была на обычном месте, к тому же — раскрытая. Поперек нее лежала линейка, очевидно для того, чтобы дневник не закрывался.
Джимми не был напуган и не питал никаких надежд на чудо. Он просто чувствовал, как отчаяние затопило его сердце, пока он пересекал комнату. И тут он увидел вчерашнюю запись и свое истерическое послание под ней. А дальше было что-то написано. Рукой Джейн.
«Милый, может быть, я схожу с ума. Но мне кажется, что ты жив. Возможно, отвечать тебе — безумие. Но, пожалуйста, дорогой, если ты жив и можешь каким-то образом…»
Здесь буквы расплылись от упавшей слезинки. Остальная часть послания была пронизана страхом, нежностью и отчаянием, таким же, какое испытывал сам Джимми. Он дрожащей рукой написал ответ, потом навел фотоаппарат и нажал на спуск во второй раз. Когда он снова посмотрел на стол, там уже ничего не было.
Ночью Джимми совсем не спал и был не в состоянии работать на следующий день. Он отнес пленку фотографу и заплатил ему бешеные деньги, чтобы тот немедленно проявил и увеличил снимки. Он получил две совершенно четких фотографии. Даже очень четких, если принять во внимание условия, при которых они были сделаны. Первая была похожа на фотомонтаж, изображавший открытую и закрытую дверь одновременно. На другой он увидел страницу тетради и смог прочесть каждое написанное там слово. Было непонятно, как вообще получился такой четкий снимок.
Довольно долго Джимми бесцельно бродил по городу, иногда разглядывая фотографию. Хотя снимок являлся реальным фактом, все равно получалась какая-то чепуха. Он не смог смириться с нелепостью происходящего. Внезапно ему показалось, что он просто вообразил эти странные снимки. Но ведь проверить это не составляло труда.
И тогда Джимми отправился к Хейнсу. Хейнс был его другом и без особого энтузиазма выполнял обязанности его адвоката. В данном случае личность клиента не влияла на отсутствие энтузиазма, просто адвокатская деятельность мешала Хейнсу отдавать время огромному количеству совершенно невероятных занятий.
— Хейнс, — сказал Джимми спокойно. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на пару снимков и сообщил мне, что на них изображено. Видишь ли, вполне возможно, что я сошел с ума.
Он протянул приятелю первую фотографию. Джимми казалось, что тут снята одна и та же дверь, почти под прямым углом, в одном и том же дверном проеме. Хейнс посмотрел на нее и спокойно произнес:
— Я не знал, что ты занимаешься комбинированной фотографией.
Он взял лупу и внимательно рассмотрел снимок.
— Бессмысленное занятие, но работа выполнена очень квалифицированно. Ты закрыл половину пленки и сфотографировал закрытую дверь, затем на другую половину снял открытую. Все совпало очень четко. Видимо, камера была надежно закреплена.
— Я держал фотоаппарат в руках, — сказал Джимми сдержанно.
— В таком случае ты не смог бы сделать этот снимок, — возразил Хейнс. — Не пытайся задурить мне голову.
— Я стараюсь не задурить голову себе, — сказал Джимми; лицо его побледнело. Он протянул Хейнсу другой снимок: — А что ты думаешь об этом?
Хейнс посмотрел и вдруг подпрыгнул. Он прочитал строки, которые были так четко зафиксированы фотоаппаратом. Затем в явном замешательстве он посмотрел на Джимми.
— У тебя есть какое-нибудь объяснение? — спросил Джимми. Он сглотнул. — У меня нет.
С храбростью отчаяния он стал излагать все, что произошло с ним, не пытаясь сделать свой рассказ вразумительным. Хейнс глядел на него, раскрыв рот. Но довольно быстро в глазах адвоката появилось понимание и сочувствие. Как уже отмечалось раньше, у него был целый ряд самых необычных хобби. В частности, он интересовался гипотезами о существовании четвертого измерения и прочими эзотерическими идеями; его забавляла возможность порассуждать о подобных явлениях с видом знатока. Но, кроме того, Хейнс, несомненно, обладал здравым смыслом, как всякий адвокат, имеющий большую и разнообразную практику.
Наконец, Хейнс мягко сказал:
— Если хочешь начистоту, Джимми… как-то у меня была странная клиентка. Она обвиняла одного парня в том, что он избил ее. Очень грустная история, знаешь ли. Эта женщина говорила совершенно искренне; она действительно верила, что все было так, как она рассказывает. Но ее семья признала, что она сама себя отделала, а врачи сошлись на том, что этот факт она подсознательно вычеркнула из памяти.
— Ты утверждаешь, — спокойно сказал Джимми, — что я сам написал все это для собственного утешения и вскоре забыл про подделку. Я не думаю, что дело обстоит именно так, Хейнс. Ну, а какие еще есть возможности?
Хейнс долго колебался. Он снова посмотрел на снимки, с особым вниманием разглядывая тот, который напоминал фотомонтаж.
— Удивительно четко совпадает, — сказал он нахмурившись. — Я не могу найти место сочленения снимков. Возможно, все-таки… Нет, этого просто не может быть!
Джимми ждал.
Хейнс, которому было ужасно не по себе, продолжал:
— Авария, в которой погибла Джейн, произошла, когда вы ехали вместе в своей машине. Вы следовали за грузовиком, перевозившим стальные конструкции. Длинная тонкая перекладина с красной тряпкой на конце торчала из кузова. Водитель миновал полосу мокрого асфальта и резко затормозил. Твоя машина скользила по шоссе, хотя ты пытался ее остановить… Но это же чушь, Джимми!
— Я бы предпочел выслушать до конца, — сказал бледный Джимми.
— Ты врезался в грузовик, вашу машину немного занесло, и перекладина пробила ветровое стекло. Она могла бы угодить в тебя. Могла никого не задеть… По чистой случайности получилось так, что перекладина попала в Джейн…
— И убила ее, — очень спокойно сказал Джимми. — Да. Но это могло произойти со мной. Запись в дневнике говорит, что так оно и случилось. Ты заметил это?
Очень долго в конторе Хейнса царила тишина. За окнами текла обычная жизнь, прозаичная и ничем не примечательная. Наконец, адвокат пошевелился в своем кресле.
— Я думаю, — грустно произнес он, — ты сделал то же, что моя клиентка: написал все сам, а потом забыл. Ты был у врача?
— Непременно схожу, — сказал Джимми. — Только сначала объясни, в чем заключается мое безумие, Хейнс. Если ты, конечно, способен дать такое объяснение.
— Наукой подобные факты не признаются, — сказал Хейнс. — По правде говоря, все это считается вздором… Но у меня есть кое-какие идеи… — лицо его перекосила гримаса. — Во-первых, Джейн погибла по чистой случайности. Вместо нее та железка могла проткнуть тебя… или никого не задеть. Если бы ты погиб…
— … То Джейн, — сказал Джимми, — жила бы в нашем доме одна и она вполне могла бы сделать ту запись в дневнике.
