Николай Шмигалев - Воин Не От Мира Сего
— А на гиблое место не нарвемся?
— Всяко может статься, — пожал монах богатырскими плечами. — А коли человек в беде, надобно вызволять по-любому. У нас не принято в беде никого оставлять.
«Ай да слова, твои бы слова да моим современникам в уши!» — захлестнула прапорщика волна гордости за своих пращуров, сострадательных гуманистов и альтруистов, которым, по его мнению, и являлся местный народ. Так чего стоять думать, если «по-любому» так «по-любому».
— Если надо так надо! — решительно произнес Алексей и поспешил с братьями на зов.
Недалеко от заветной тропки начиналась трясина. А в ее центре, вдали от твердой земли, где остановились шедшие на помощь разведчики, среди лопавшихся вонючих пузырей и редких кочек барахтался вымазанный в тине и опутанный водорослями человек. Как он там оказался и, спрашивается, зачем, пока оставалось загадкой и, судя по тому, на каком расстоянии и в каком состоянии он был, грозило ей и остаться. Не зная, как помочь, троица наблюдала за стараниями незадачливого болотопроходца.
— Давайте нагнем дерево, — предложил Архип, пытаясь сделать хоть что-то, но в душе понимая, что даже если бы они вырвали сосну и бросили ее к утопающему, она все равно бы не долетела, так далеко тот находился.
— Здесь нужен вертолет, — мрачно промолвил Круглов. — Или хотя бы ваш Горыня, царствие ему небесное.
Все трое посмотрели в небо — а вдруг…
Но чуда не произошло, а, судя по клокочущим крикам, человек в трясине уже был на завершающем этапе присоединения к большинству. Взгляд Круглова упал на котомку стоявшего впереди Антипа.
— Эврика! — крикнул прапорщик так громко, что на секунду замолк даже утопающий.
— Ты знаешь, как его зовут? — с удивлением обернулся монах.
— Дай клубок-путеводитель! — не тратя времени на объяснения, потребовал Алексей, взял конец свернутой веревки и прошептал: — Укажи-ка мне, клубок, путь к тонущему, дружок.
Клубок, брошенный им к ногам, завертелся волчком и, разматываясь, поскакал по кочкам к начавшему пускать пузыри человеку.
— Все равно не сможем до него поспеть, — высказал сомнение Антип.
— Да и не пройдем мы по этим кочкам, — поддержал братца Архип.
Не обращая на их доводы внимания, Алексей дождался, когда клубок завертится вокруг утопающего:
— Хватайся! — крикнул он почти скрывшейся под водой добыче болота. — И держись крепче.
Человек не заставил себя долго упрашивать. Ухватившись за веревку, он сделал несколько оборотов ею вокруг кисти и… ушел под воду.
— Взяли! — скомандовал прапорщик, начиная перетягивание каната с трясиной. — И раз! И раз!
К нему присоединились в очередной раз проникшиеся уважением за такую смекалку монахи, и дело пошло быстрей.
— И раз! И раз! — подзадоривал их Алексей, чувствуя тяжесть на противоположном конце волшебной закидушки. Хорошо, не сорвалась «рыбка», держится. А топь-то, топь как вцепилась в свою жертву и отпускать не хочет. А придется.
— И раз! И раз!
Вот показалась рука с намотанной на ней веревкой.
— И раз! И раз!
Всплыла из мрачных болотных глубин укрытая водорослями голова.
— И-и-и ра-аз! — напряглись силачи, вызволяя на берег грязное тело.
— И-и, опа-на! — Вместе с человеком на берег вытащили державшую его за ноги большую жабу с перепончатыми ушами.
— Болотный! — крикнул Антип и сгоряча треснул того лаптем в зеленую морду.
Мутировавшая жаба подлетела и плюхнулась туда, откуда ее вытащили.
— Драться не полезет? — спросил Алексей, взявшись за нож.
— Нет. — Антип неспешно обтирал лапоть об осоку. — На берегу болотные, как и водяные, чахнут быстро. Так что будем считать, я ему еще и услугу оказал.
— А ловко ты его, — похвалил брата Архип, — будет знать нечисть, как люд в гиблые места заманивать. Ух ты, гляньте!
Он указал на ноги, точнее — копыта спасенного человека, точнее — человечка, точнее — уже непонятно кого.
— Черта, что ли, спасли? — приподнял одно копытце Антип. — Весело.
Спасатели освободили от водорослей и осмотрели спасенное ими существо. Существо состояло наполовину из верхней части человека, только с немного вытянутой рожицей и маленькими рогами на голове, а снизу — из задней части козлика. Оно было все покрыто густыми волосами, а с пояса и ниже так вообще шерстью, как и должно черту, но имело хвост, уж больно маленький, козлячий, поэтому на звание черта уже не претендовало. В заплечном рюкзаке у него, помимо снеди, был обнаружен кусок шкуры, замотанный и связанный тесьмой.
— Может, убьем от греха подальше? — предложил Архип. — И концы в болото.
Вот тебе и гуманисты, вот тебе и альтруисты.
— Всегда успеем. — Лишенный предрассудков прапорщик положил существо на колено животом и несильно надавил на спину. Существо закашлялось, исторгая из себя болотную жижу, и замотало головой. Отхаркавшись, оно село на землю и, обведя мутным взглядом окруживших его людей, слабо просипело:
— Спасибо!
— Глянь, говорит! — Антип почесал за ухом.
— Так оно же на помощь звало, — напомнил тому брат, — еще бы оно не говорило.
— Я не ОНО! — приходившее в себя существо стало отдирать от шерсти тину. — Я гражданин Антиции.
— Чего ты Антиции? — спросил Антип.
— Гражданин, неуч, житель, значится, — ответил «черт». — А величают меня Сатирус Фавнуциус — герой Иллады.
— А-а, так ты сатир? — вспомнил Алексей: где-то читал о них, в мифах, кажись, и не совсем хорошее. — По описанию вроде схож.
— Предок мой, Козьмидус, проведал где-то, что ежели из следа от копыта козлиного вина молодого отведать, то враз козленком и обернешься. Не поверил он этой сказке, поспорил… — выложил свою историю сатир.
— Ладно, не продолжай, — перебил Круглов. — И так все знают — пить вредно.
— А как ты в болото угодил? — поинтересовался Антип.
— Думал, срежу немного, — уклончиво ответил сатир. — Там, на дороге народу — не пройти, вот чуть и не утоп.
— Как там тебя, Сатирус Фавнуциус, а куда ты путь держишь? — продолжил Алексей допрос.
— Ох, долго рассказывать, — отмахнулся тот копытом. — Если в двух словах, иду принцессу вызволять из полона. Потому как я последний герой антицийский.
У Круглова чуть глаз не выпал, братья тоже не поверили своим ушам. Подумав и решив, что сатир просто врет без зазрения, прапорщик подначил его:
— А чего это, по всей вашей Антиции героев других не нашлось, коли тебя избрали?
— Был один. Всем героям герой. Гираклус его величали. Силища неописуемая, кентавру одной левой хребет ломал. Друг мой закадычный. Двенадцать подвигов совершить должен был. Да на десятом и оплошал. Подвиг совершил — да сам вышел весь.
— Как так, подвиг совершить и погибнуть? — не поверил Антип.
— Ой, да запросто. Нименибейский лев, что в шкуре броневой Илладу стращал, поперхнулся Гираклусом и преставился заодно с героем. А я ему говорил: «Гера, не связывайся ты со львом, не надо». Он ведь по-нашему ни бе ни ме ни кукареку. Там с кентаврами переговорить, даже с гарпиями можно было общий язык найти, а он все шкуру себе хотел непробиваемую. Вот так.
— А ты как же героем стал, коли Гираклус десять подвигов наделал? — спросил Архип.
— Клич по Антиции пустили, мол, кто одиннадцатый подвиг совершит — тому предыдущие засчитаются.
— И?
— Никто не брался. Меня, как его лучшего друга, какая-то скотина и вытолкнула из толпы. Так и совершил я одиннадцатый подвиг. И героем стал.
— А что за подвиг?
— Авдеевы конюшни почистил.
Братья прыснули, а сатир, обидевшись, продолжил:
— Думаете, ерунда?! А вот фигушки. Авдей свои табуны несметные в конюшнях держал. Антиция от вони задыхалась. Я сам там чуть копыта не от… в общем, чуть не сдох, пока чистил. Так что подвиг этот остальные с лихвой перекрыл, это вам не вепрю дикому пятак чистить. Мне еще один — двенадцатый совершить осталось.
— И это спасти княжну? — догадался Алексей.
— Принцессу, — поправил сатир. — Ее гроб скрипучие рыцари сперли прямо из храма. Я их сам не видел, но говорят, те еще чудовища, ужас на людей наводят неописуемый.
— Так ты за мертвой принцессой в путь отправился? — скривился Антип.
— Нет, с чего это она мертвая?
— Так в гробу же.
— Спит она зачарованным сном, и только я знаю великую тайну, как ее разбудить можно, — похвастался сатир. — Мне ее знахарь наш Афоня по секрету открыл. Так и сказал: «Чтоб гроб опять назад не тащить, надо сделать то-то и то-то…»
— Поцеловать, что ли? — раскрыл «великую тайну» Алексей, что-что, а про подобные чудеса он читал еще в детстве.
Сатир в изумлении уставился на Круглова, а близнецы еще раз удостоверились в мудрости их Командира.
— И с чего ты взял, что именно от твоего поцелуя она проснется? — спросил Алексей.
