Хеннинг Манкелль - Глухая стена
- Так.
- Где же вы взяли молоток? И нож? Если заранее ничего не планировали?
Соня Хёкберг смотрела прямо на Валландера, не пытаясь прятать глаза.
- Я всегда ношу в сумке молоток. А Эва - нож.
- Почему?
- Мало ли что. На всякий случай.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, на улицах полно психов. Для защиты.
- Значит, ты всегда носишь с собой молоток?
- Всегда.
- Раньше ты его пускала в ход?
Адвокат встрепенулся:
- Едва ли вопрос релевантный.
- Что это значит? - спросила Соня Хёкберг.
- Релевантный? Адвокат имел в виду, что вопрос не относится к делу.
- Все равно могу ответить. Я его в ход никогда раньше не пускала. А Эва как-то раз порезала руку одному хмырю. Когда он к ней полез.
Неожиданно Валландеру пришла в голову одна мысль, и, повинуясь интуиции, он спросил:
- В ресторане вы ни с кем не встречались? Может, свидание там назначили?
- Кому?
- Тебе видней.
- Нет. Никому мы свиданий не назначали.
- А не было там, к примеру, парней, которых вы хотели повидать?
- Нет.
- У тебя что же, нет парня?
- Нет.
Слишком уж быстро она ответила. В самом деле слишком быстро, мысленно отметил Валландер.
- Подъехало такси, и вы ушли?
- Ага.
- Что вы делали потом?
- Что люди делают в такси? Сказали, куда ехать.
- Стало быть, вы сказали, чтобы он отвез вас в Рюдсгорд? Почему именно туда?
- Не помню. Должно быть, случайно в голову пришло. Что-то ведь надо было сказать.
- Эва сидела впереди, а ты сзади. Вы заранее так решили?
- Такой у нас был план.
- Какой?
- Ну, попросим водилу остановиться, чтоб Эва пересела на заднее сиденье. Тут мы его и сделаем.
- Значит, вы с самого начала решили применить оружие?
- Будь водила помоложе, то нет, не стали бы.
- А как бы вы тогда поступили?
- Задрали бы юбки повыше, и он бы сам остановился. А мы бы кое-что предложили.
- Что же именно?
- А вы как думаете?
- Значит, вы бы попытались заманить его сексом?
- Блин, словечки у вас!
Лётберг поспешно подался вперед:
- Ты бы выражалась поаккуратнее.
Соня Хёкберг посмотрела на адвоката:
- Как хочу, так и выражаюсь.
Лётберг пожал плечами. Валландер решил продолжить, и поживее:
- Но за рулем такси был пожилой человек. Вы велели ему остановиться. Что случилось потом?
- Я стукнула его по голове. А Эва ударила ножом.
- Сколько раз ты его стукнула?
- Не помню. Несколько раз. Я не считала.
- Ты не боялась, что он умрет?
- Нам были нужны деньги.
- Я спросил не об этом. Я спросил, сознавала ли ты, что он может умереть.
Соня Хёкберг пожала плечами. Валландер ждал, но она молчала. А он чувствовал, что в данный момент не в силах повторить этот вопрос еще раз.
- Ты говоришь, вам были нужны деньги. Для чего?
Вот она опять, легкая неуверенность, миг колебания перед ответом.
- Да так, ни для чего особенного, я же сказала.
- Что было дальше?
- Мы забрали бумажник и мобилу и пошли домой.
- Что вы сделали с бумажником?
- Деньги мы поделили, а бумажник Эва выбросила.
Валландер полистал мартинссоновские бумаги. В бумажнике Юхана Лундберга было примерно 600 крон. Его нашли в урне, там, где указала Эва Перссон. Мобильник взяла Соня Хёкберг, он был изъят у нее дома.
Валландер выключил диктофон. Соня Хёкберг наблюдала за ним.
- Теперь я могу пойти домой?
- Нет. Тебе девятнадцать. Иными словами, тебя можно привлечь к уголовной ответственности. Ты совершила тяжкое преступление. И останешься под следствием.
- Что это значит?
- Будешь сидеть за решеткой.
- Почему?
Валландер посмотрел на Лётберга. Потом встал:
- Думаю, адвокат тебе объяснит.
Валландер вышел из комнаты. Чувствовал он себя паршиво. Соня Хёкберг не притворялась. Она вправду была совершенно невозмутима. Он зашел к Мартинссону, тот разговаривал по телефону, но жестом указал на посетительское кресло. Валландер сел и стал ждать. Ему вдруг захотелось курить. Такое случалось редко, однако встреча с Соней Хёкберг здорово его вымотала.
Мартинссон закончил свой разговор:
- Ну как?
- Она все признаёт. И совершенно хладнокровна.
- Точь-в-точь как Эва Перссон. А ведь той всего-навсего четырнадцать.
Валландер взглянул на Мартинссона едва ли не умоляюще:
- Что вообще происходит?
- Не знаю.
Комиссар заметил, что Мартинссон злится.
- Черт побери, две молоденькие девчонки!
- Да. И похоже, они ничуть не раскаиваются.
Оба замолчали. На миг Валландер почувствовал себя совершенно опустошенным. В конце концов Мартинссон нарушил тягостную тишину:
- Теперь тебе понятно, почему я так часто думаю об уходе из полиции?
Валландер снова ожил:
- А тебе самому понятно, почему так важно не делать этого? - Он встал, подошел к окну. - Как Лундберг?
- Без изменений. Состояние критическое.
- Мы должны разобраться в этой истории. Независимо от того, выживет он или умрет. Напали они на него из-за денег, которые требовались им для какой-то определенной цели. А может быть, дело вообще совсем не в этом.
- В чем же тогда?
- Не знаю. Просто у меня такое ощущение, что тут все куда глубже. Но пока не могу сказать ничего конкретного.
- Все ж таки, скорей всего, они просто малость захмелели, а? И решили раздобыть деньжат. Не думая о последствиях.
- Почему ты так думаешь?
- В любом случае я уверен, что деньги им были нужны не «в общих чертах».
Валландер кивнул:
- Возможно, ты прав. Я и сам рассуждал так же. Но мне хочется знать, на что им требовались деньги. Завтра поговорю с Эвой Перссон. С родителями. Ни у той, ни у другой парня не было?
- Эва Перссон сказала, что у нее есть парень.
- Но не Хёкберг?
- Нет.
- По-моему, она врет. Есть у нее парень. И надо его разыскать.
Мартинссон записал.
- Кто этим займется? Ты или я?
- Я, - не раздумывая, сказал Валландер. - Хочу понять, что творится в этой стране.
- Мне же легче.
- Рано радуешься. Всем придется попотеть - и тебе, и Ханссону, и Анн-Бритт. Необходимо разобраться в подоплеке этого преступления, то бишь покушения на убийство. Или убийства, если Лундберг умрет.
Мартинссон показал на горы бумаг у себя на столе.
- Понятия не имею, как я разгребу эти завалы. Тут есть дела, начатые еще два года назад. Иногда просто руки чешутся отослать все стокгольмскому начальству: пускай объяснят, как с этим справиться.
- Они объявят это нытьем и скверным планированием. И что касается планирования, я отчасти могу согласиться.
Мартинссон кивнул:
- Иной раз пожалуешься - и сразу вроде как полегчает.
- Знаю. Со мной та же история. Уж и не помню, когда мы успевали делать все, что нужно. Теперь приходится выбирать самое важное. Надо поговорить об этом с Лизой.
Валландер был уже в дверях, когда Мартинссон остановил его:
- Знаешь, вчера вечером, перед сном, мне кое-что пришло в голову. Ты давно был на учебных стрельбах?
Валландер задумался:
- Года два назад.
- Вот и я тоже. А это плохо. Ханссон тренируется самостоятельно. В стрелковом клубе. Как обстоит у Анн-Бритт, я не знаю. Наверно, она по-прежнему боится стрелять, после того случая пару лет назад. Но ведь, согласно инструкции, мы должны тренироваться регулярно. В рабочее время.
Ежу ясно, куда клонит Мартинссон. Какая уж тут регулярность, если не бывал в тире несколько лет. Вдобавок в чрезвычайных обстоятельствах отсутствие тренировки грозит опасностью.
- Я об этом не думал, - сказал Валландер. - Но ты безусловно прав, хорошего тут мало.
- Сильно подозреваю, что я и в стенку не попаду, - обронил Мартинссон.
- Работы у нас невпроворот. С неотложными делами едва справляемся. И то не всегда.
- Так и скажи Лизе.
- Думаю, она в курсе, - скептически заметил Валландер. - Вопрос в другом: что она может сделать?
- Мне еще и сорока нет, а я нет-нет, но ловлю себя на мысли, как хорошо было раньше. Ну, может, и не хорошо, но все-таки получше. Нынче-то как в аду кипим.
Валландер не нашел что сказать. Своим нытьем Мартинссон кого хочешь задолбает. Он вернулся к себе. Полшестого уже. Подошел к окну, стал смотреть в темноту. Думал о Соне Хёкберг и о том, почему этим двум девчонкам так срочно требовались деньги. Может, дело и правда в чем-то другом? Потом перед глазами возникло лицо Анетты Фредман.
Валландер почувствовал, что не в силах сидеть в кабинете, хотя работы полным-полно. Взял куртку и вышел из управления. В лицо ударил осенний ветер. Он сел в машину, включил зажигание. К урчанию мотора примешивался посторонний звук. Выруливая с парковки, подумал, что надо бы заехать в магазин. В холодильнике-то, считай, шаром покати. Только и есть что бутылка шампанского, которую он на пари выиграл у Ханссона. Насчет чего они тогда спорили, он успел забыть. Ладно, сделаем так, быстро решил он, съезжу взгляну на банкомат, возле которого вчера вечером нашли покойника, а заодно зайду там в универмаг, куплю поесть.
