Сергей Панарин - Сила басурманская
Только не до добычи сейчас тумену Консер-батора. Хитрая Отрезань почти ничего не оставила, а впереди – лишь заболоченная дорога и призрачная возможность поделить славу в Мозгве с основными силами Тандыр-хана.
Беглецов в армии темника не было, зато сдавшихся, переставших бороться с негостеприимной эрэфийской дорогой набралось десятка два. Их милосердно умертвили командиры. Лошадей распределили между самыми сильными и отличившимися бойцами.
Консер-батор не сомневался: в итоге он будет лучшим воеводой, нежели молодой выскочка Уминай. Просто сейчас полоса его неудач. Долгая и чавкающая.
Глава шестая,
в коей Иван сражается за радио, а князь Юрий – за нравственность дочери и за Мозгву
Беспечных лохов сонный рой
Тревожит меткою острогой…
Хотя Иван прибыл к лукоморью в полдень, ему пришлось задержаться в компании расстроенного и подавленного Баюна на весь день. Затем кот наконец-то взял себя в лапы и принял решение: коль скоро Карачун хотел его оживления, значит, надо двигать к старцу.
Емельянов-старший распрощался с черным сказителем и певцом. Тот потопал на юг, а дембель вернулся к Вятке. Переночевали в лесу, а наутро волк понес задольского князя в Дверь. Настало время вернуть радиоприемник.
«Ох, и редкостный же я кретин, – бранил себя парень, прижимаясь к холке быстрого оборотня. – Отдал Торгаши-Кериму все бабки, у самого пара золотых. А ростовщику должен десять монет.
Придя к четырехэтажным хоромам Мухаила, Иван остановился у здоровенной дубовой двери. Здесь, как и в прошлый раз, его встретил млеющий от безделья Дубыня.
– Куды?
– А ты совсем не меняешься, – заметил Старшой. – Все тот же поросячий цвет похмельных глаз.
– Чи-и-иво? – Стражник встал во весь немаленький рост, сжал пудовые кулачищи.
– Тпру, залетный. Зови Мухаила.
– На кой?
– Заклад вернуть.
– Все токмо возвращать. Хоть бы кто взять, – проворчал охранник. – Нету его, у князя.
– Надолго? – обеспокоился дембель.
– А то он мне отчитывается. Князь ему должен, вот он и ходит раз в седмицу напоминать. Иной раз допоздна сидят. Так напоминаются за княжий счет, хозяин аж песни поет.
– Давай я его подожду.
– Жди, мне-то что с того.
Иван сделал шаг к двери.
– Куды? – всполошился Дубыня.
– Ждать.
– Нет, мил человек, ждать жди, а в дом не ходи.
Старшой разозлился:
– А ты не пожалеешь, когда от хозяина влетит?
– Мне влетит, только если что-то пропадет, – безразлично проговорил стражник.
«Нет, с этого чурбана взятки гладки, – решил дембель. – Потопчусь тут».
Пооколачивавшись возле Гадцева дома с полчаса, парень отправился на постоялый двор. Там и пища была, и ночлег на случай, если встреча с ростовщиком отложится на вечер.
Отобедал, прогулялся до хором Мухаила. Хозяина все не было. Тогда Иван затеял навестить отшельника Космогония, но потом передумал и отправился на главную площадь Двери. Для этого было достаточно обойти дом ростовщика, хотя парень не ждал особо интересной программы.
С самого начала Старшой заметил изменения в настроениях дверян. В отличие от прошлого раза сегодня не было зазывал-рекламщиков, люди ходили хмурые, все делали вид, что торопятся или слишком заняты, но ощущение тревоги скрыть не удавалось. Наверное, вести о набеге мангало-тартар заставляли горожан думать о будущем. Погода тоже не предвещала солнышка. Было по-прежнему тепло, и ветер дул с юго-востока, но сплошная облачная пелена навевала мысли о полнейшем беспросвете.
Тем не менее на площади оказалось людно. Здесь велась какая-никакая торговлишка – столь же куцая, сколь куце смотрелась сама Дверь, которую Иван окрестил двухэтажной деревней. Меж рядов тихих торговок всякой снедью хаживали расписными красавцами лотошники-щепетильники. Дембелю вспомнилась встреча с одним плутом, срезавшим кошель у купца в Мозгве.
Были здесь и нищие. Семеро увечных сидели в сторонке и просили подаяние. С ними рядом стояла женщина с грудным ребенком на руках. Видимо, беженка из Тянитолкаева или вдова. Похлопав себя по бедру, Иван понял: не до благотворительности.
У обшарпанной стены княжьего городища, хотя городища как такового тут не было, просто дворик, стоял помост, на котором на потеху столпившейся публике кривлялся долговязый шут. Старшой подобрался ближе.
Скоморох разыгрывал представление, нацепив на обе руки по тряпочной кукле. Правая изображала девушку с косой, сплетенной изо льна, да малюсенькой корзинкой, левая обозначала волка в кике – женском головном уборе.
– Бабушка, а почему ты не отбрасываешь тени? – пищал лицедей за девушку.
Волк подбирался к вопрошающей красавице, а шут пробасил:
– Это потому, что я давно отбросила копыта!!!
Толпа ахнула.
– Вот такие гнилые басни ходят в далекой Парижуе, люд честной! – Скоморох спрятал руки за спину. – Коли не понравилось, то не стой, не ной. Коли люба сказочка, подай четвертной!
Длинный и с виду нескладный артист с гротескным красным носом и намазанным на щеках румянцем сделал сальто назад, прошелся по помосту колесом и бухнулся на «шпагат». Зрители захлопали, заулюлюкали. К ногам ловкача полетели монетки.
«Кажется, я с ним встречался, – подумал Иван. – На пиру. Он и еще один, коренастый. Нафаня и этот… Как же его?.. Сивояр!»
Отличная память – повод для гордости, только практической пользы имя скомороха не принесло. Сивояр, и ладно. Тем более шут собрал выручку и испарился.
Пошатавшись без дела еще час, дембель вернулся к резиденции Мухаила. В хитрой голове воронежца возник наглый план возврата приемника.
Дубыня все так же дремал на завалинке. Даже позы не сменил.
– Ну, явился? – гаркнул Старшой, подкравшись к млеющему бугаю.
– А? Что? Нет! Да! Нет! – затараторил спросонья Дубыня.
– Чего ты брешешь, остолоп! – раздался голос сверху.
Как и в день знакомства, ростовщик выглянул из окна второго этажа. Иван помахал плешивому Мухаилу:
– Привет, процентщик!
– Не злословь! – замахал тонкой ладонью Гадцев сын, считавший любое незнакомое слово страшным ругательством волшебного свойства. – Проходи, э… князь дорогой! Ну и денек нынче, сплошные князья… А ты, буйвол ненасытный, не спи в карауле. Ты мне тут всю еду сожрал, питье выдул и воздух выдышал!
Мальчишка провел парня по узкому коридору и крутой лестнице. Прием состоялся в том же роскошном кабинете, где один только диван тянул на произведение мебельных искусств. Щетинистые обвислые щеки Мухаила тряслись, когда он пожимал руку Старшого. Дембель уселся на диван и украдкой вытер пот, доставшийся ему с ладони ростовщика.
– Тебе понадобился дополнительный заем? – вкрадчиво спросил Гадцев сын.
– Хм, наоборот. Я бы хотел вернуть себе вещицу.
– Заклад?! – удивился Мухаил. – Вот уж не думал, не гадал, что ты так скоро расплатишься.
– Князь я или кто? – сыграл надменность Иван.
Ссутулившийся ростовщик стал похож на горбуна-гнома, который не хочет делиться сокровищами своих пещер. Руки, сложенные перед грудью в некое подобие крылышек курочки-гриль, беспрерывно трепетали. Мухаил готовился считать прибыль и в то же время кумекал, как бы обставить дело так, чтобы бесценная вещица не из Яви осталась в его распоряжении.
– Все ли денежки при тебе, княже? – проблеял процентщик. – Ты только не подумай, что я-де не верю, так ведь у вас товар, у нас…
– Делу время, Гадцев, – грубо оборвал Старшой, не скрывая антипатии к Мухаилу. – Ситуация критическая, и если ты подвергнешь затяжке наш коммерческий форум, то я применю адекватные санкции! Сиюмоментно!
Мигом потеряв лицемерную улыбочку, ростовщик впал в страшное оцепенение:
– Адек… ватные?.. Са-санкции?..
– Сиюмоментно, – мрачно повторил дембель.
Мухаил не понял ни слова, но ледяная убедительность и стальной взгляд Задольского князя обезоруживали. По разумению Гадцева сына, за одну реплику Иван умудрился наслать на бедную плешивую голову процентщика не менее семи адских бедствий. Мир катился к краю пропасти, на дне которой ждали острые колья и ядовитые змеи. Это был полный конец.
– Тащи сюда радиоприемник, шкура! – рыкнул Старшой, подражая хрипам Владимира Высоцкого. – Транзистор, эф-эм-ресивер, электроприбор!
Последнее заклинание полностью сломило скупердяйский дух ростовщика, и он поспешил в подвал.
– Вот так, – удовлетворенно протянул дембель, оставшись в одиночестве.
Через минуту по лестнице затопали башмаки Мухаила. Запинающийся процентщик нес многострадальный «Альпинист».
– Извольте…
– Врубай! – гаркнул парень.
