Кир Булычев - Гений из Гусляра (Сборник)
– Не родственница? – вдруг заинтересовался Минц.
– Ее из техникума за неграмотность вышибли. Вот и сидит она у окна и подмигивает. А мой чуть что – сразу ей в ответ подмигивает.
– Ты видала?
– Люди донесли.
– А может, за давностью лет вычеркнем улицу Софьи Перовской?
– А для меня события двадцатилетней давности кажутся совершенно живыми. Как сегодня! Не могу я на ту улицу зайти. Лучше умру.
– А как Зловонный переулок? – спросил Минц. – Он по краю идет, у реки.
– Нет, ты решил меня в могилу свести! – обиделась Ксения. – Ты что, забыл что ли, кто там таится?
– А кто там таится?
– Она. Отравительница, Лукреция Борджия, собственного мужа уморила и попала в историю.
– Вроде бы у нас в городе таких не было.
– А Зинка? Знаешь ли ты, наивный профессор, что эта Зинка в восьмидесятом, нет, в восемьдесят седьмом чуть было в Париж с Корнелием не укатила?
– Не может быть!
– А я тоже сначала не поверила, когда мне старуха Ложкина рассказала. Но потом по его глазам все раскусила. Так что и не мечтай – Зловонным переулком я никогда ходить не стану.
Разговор этот продолжался еще более часа, и Минц по ходу его зачеркивал синим фломастером те улицы, по которым ревнивая Ксения не могла ходить, и те площади, на которых Удалов перекинулся взглядом со своей очередной жертвой. К ужасу Льва Христофоровича, на исходе этого часа обнаружилось, что и в самом деле эмоционально ущемленная Ксения Удалова по городу уже не могла передвигаться, потому что все время натыкалась на любовниц, знакомых или иных женщин Удалова, и внутреннее отвращение к этим развратницам и к мужу, который им способствовал, было столь велико, что Ксении лучше бы запереться дома и доживать свой век в полной изоляции.
– И что же будем делать, доктор? – спросила Ксения с некоторым удовлетворением и даже гордостью в голосе, потому что картина получилась убийственная и уникальная.
– Может быть... – Профессор надолго задумался. Через несколько минут его посетила конструктивная мысль.
– А как насчет крыльев? – спросил он. – Есть на это техническая возможность. Сделаем тебе крылья, моторчик на копчик и полетишь...
– Полечу? И грохнусь? И оставлю внуков без бабушки?
– Риск есть, но небольшой.
– Нет, – отрезала Ксения. – Потому что с неба я буду видеть все места его разврата, все дома его любовниц и ухажерок. Так я на них сразу и грохнусь!
– Так...
И Минц снова надолго замолчал. Потом сказал так:
– Придется поделиться с тобой, Ксения, великой космической тайной.
– Вот это мне больше нравится, – сказала женщина. – Делись.
– Наука только-только подходит к этому рубежу, – сказал Минц. – Даже многие не верят.
– Меня это устраивает. Если дело верное.
– Дело верное, ты уж поверь моему опыту.
– Выкладывай.
– Земля под нашими ногами с одной стороны – планета, а с другой стороны – пустота, – сказал Минц и дернул себя за ухо, потому что и самому было трудно поверить в свое гениальное открытие. – Любое материальное тело может пройти от точки «а» до точки «б», если оно получит прибор, скажем, ключ, к движению в условных туннелях, которые пронзают всю Вселенную. Это как бы туннели метрополитена, но в то же время они представляют собой совершенно невероятный лабиринт.
– То есть ты хочешь, чтобы я под землю полезла? – спросила Ксения. – Без света, в грязи, а потом из подвалов вылазить, так, что ли?
– Я говорю тебе, женщина, – рассердился Минц, – что подземные ходы – это галактическая условность. Теоретически я тебе докажу это в два счета, но вот путешествовать таким образом я еще не пробовал. И никто не пробовал.
– А я попробую и сгину.
– Ты можешь не углубляться, – сказал Минц. – Постой с краю. Привыкни. Я же тебя ни к чему не принуждаю... в конце концов!
– Не кричи на пожилую женщину. И как я буду ходить?
– Как и снаружи, – ответил Минц. – Расстояния те же, наземные объекты корреспондируют подземным коммуникациям.
– А другими словами? – спросила Ксения.
– Другими словами, от твоего дома до детского сада столько же, как поверху.
– Не понимаю. Что же я, из люка вылезу, да?
– Нет, ты по земле пойдешь. Никто и не заметит.
– Что-то ты дуришь меня, старую, Христофорыч. Как же я под землей буду ходить, а наверх вылазить незаметно?
– Потому что ты будешь ходить не под землей, а под виртуальной землей. Если Вселенная – это организм, то она пронизана тончайшими сосудами и нет им числа! Они всегда в движении, всегда в пульсации, и в то же время они статичны и стабильны, именно от их стабильности зависит в большой степени стабильность Вселенной как системы.
– Значит, я влезу...
– И вылезешь где надо. Только никому ни слова – человечество пока не готово, а милитаристские силы сразу постараются использовать мое гениальное открытие для своих корыстных целей.
– Тогда покажи.
– Эй, – вздохнул Минц. – Хотел я сам сначала попутешествовать, чтобы понять, куда смогу проникнуть с помощью ключа... но если другу надо помочь, я себе другой ключ сделаю.
Сначала Ксения, конечно, опасалась и не стала лезть глубоко.
– Я во двор и обратно, – сказала она. – Только белье сниму.
Ключ был не просто ключом, а коробочкой, которую Минц повесил Ксении на шею на простой цепочке. Верх коробочки был стеклянным, на нем была нанесена карта Великого Гусляра. С помощью кнопки можно было установить стрелочку на нужной точке...
Ксения установила стрелку на улице в десяти метрах от ворот.
Потом зажмурилась.
И оказалась во внутренностях Земли.
Это были именно внутренности.
Внутренности Вселенной.
Бесконечные, запутанные сосуды и капилляры, вокруг ощущение влажности, нутряной теплоты и в то же время – сквозняки! Просто ужасно, какие сквозняки дуют в брюхе Вселенной. Освещение в сосудах было тусклым, неверным и непонятно откуда исходящим...
Стенки и пол были упругими и чуть скользкими, не то чтобы мокрыми, но особенными.
А расстояния там были такими же, как снаружи.
До химчистки от дома пять минут хода. Значит, тебе и по подземному ходу надо будет двигаться столько же минут. А это не всегда приятно. Ведь идешь снаружи, мимо домов проходишь, мимо магазинов, птиц видишь, дома и деревья. А внутри Вселенной – только стенки ходов да непонятные звуки, хлюпы, всхлипы, будто за стенкой в другом проходе какое-то земноводное ползет на охоту за человеком.
– Так может быть? – спросила Ксения.
– Невозможно, – ответил Минц. – Ты с любым крокодилом, который туда невзначай угодил, находишься в другом измерении. Твой сосуд – это твой сосуд, ясно?
С тех пор Ксения ходила на рынок и в магазины по подземельям Вселенной.
Темновато, душновато, как в чреве кашалота. То-то Библия написала про Иону во чреве. Наверное, они знали об этих ходах.
Дошла до места, сразу свет вокруг – стоишь у химчистки, и никто не удивляется. Теперь часто люди исчезают и появляются – кому какое дело!
Зато проклятых домов и мест, где скапливались разлучницы, она теперь и в глаза не видела. Как будто их не существует. Конечно, утешение не окончательное, но существенное.
Дома установился если не мир, то перемирие. Ксения прекратила бунтовать. За первый же день переделала в городе больше дел, чем за неделю раньше. С друзьями встречалась, со знакомыми, рассказывала о семье. И ей рассказывали.
Но человек устроен так, что полного счастья достичь не удается.
Спешила Ксения по тусклому проходу и делать нечего – начинала переживать, что сейчас делает проклятый изменщик. Пользуется ее отсутствием на этом свете. Гуляет по набережной с какой-нибудь приезжей русалкой. А как его поймаешь?
Как бы проделать в этих подземельях дырки, чтобы выглядывать, проверять мужа?
Нет, Минц подтвердил – физически нереально. И опасно – Вселенная может осерчать.
Может, телевизор поставить? Монитор, как в гастрономе, чтобы отбивные не воровали?
Не получится монитор. Нет связи между подземельями и поверхностью.
Ксения как бы смирилась, но все равно переживала. А когда приходила домой, то обнюхивала мужа, не пахнет ли от него чужой сучкой. И белье проверяла на нем – не надето ли наизнанку.
Как вы понимаете, положение изменилось к лучшему, но не принципиально.
«Пока останется любовь,
С ней рядом ревность угнездится!»
Так сказал японский поэт XII века.
С такими словами топала домой Ксения, несла сумку с рынка.
И тут совсем рядом услышала какой-то смутный звук, будто человеческий голос, чего, по уверению Минца, быть не могло.
Раньше бы, неделю назад, когда Ксения еще только перешла на подземное движение, она бы перепугалась, а теперь уже чувствовала себя в капиллярах Вселенной почти как дома, так что лишь заинтересовалась и стала двигаться на голос, что не сразу удалось – это ведь как по лабиринту путешествовать.
Но добралась до источника звука.
