Terry Pratchett - Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)
На горизонте клубились облака. Небо над головой все еще было чистым, и только легкий ветерок колебал воздух. Но это был не обычный воздух. Он был кристально чист, но так, что, казалось, стоит чуть-чуть наклонить голову – и увидишь новые грани. Он искрился. Если бы нужно было найти слово, чтобы описать это, то в голову украдкой пролезло бы «толчея». Толчея нематериальных существ, только и ждущих момента, чтобы стать материальными.
Адам поглядел наверх. В каком-то смысле над головой был только чистый воздух. В другом смысле, отсюда и в бесконечность стояли, ряд за рядом, воинства Рая и Ада, крыло к крылу. С близкого расстояния и при соответствующей подготовке можно было даже отличить одних от других.
Тишина сжимала пузырь земли в объятьях.
Дверь барака распахнулась и из нее вышли Четверо. В троих не осталось почти ничего человеческого – лишь человекоподобные формы, составленные из того, чем они были или казались. По сравнению с ними облик Смерти был весьма скромен: кожаное пальто и шлем с зеркальным щитком превратились в плащ с капюшоном, но это уже детали. Скелет, пусть даже ходячий скелет, по крайней мере похож на человека; смерть такого сорта таится почти в каждом живом существе.
– Самое главное, – напряженно сказал Адам, – что по-настоящему они не настоящие. По-настоящему они как кошмарные сны.
– Н-но… мы же не спим, – пискнула Язва.
Бобик завыл и попытался спрятаться позади Адама.
– А вон тот как будто тает, – сказал Брайан, указывая на надвигающуюся на них фигуру, если это еще можно было так назвать, Загрязнения.
– Вот видите, – подбодрил их Адам. – Разве такое бывает по-настоящему? Где здравый смысл? По-настоящему, на самом деле такого быть не может.
Четверо остановились в нескольких метрах от них.
ВСЕ СДЕЛАНО. Скелет в плаще наклонился вперед и его безглазый взгляд остановился на Адаме. Трудно было сказать, был ли он удивлен.
– Ну что ж, – сказал Адам. – Дело в том, что я не хочу, чтобы что-то было сделано. Я не просил, чтобы это было сделано.
Взгляд Смерти скользнул по остальным трем всадникам и вернулся к Адаму.
За спиной Адама с визгом затормозил джип. Они не обратили на него внимания.
НЕ ПОНИМАЮ. САМО ТВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ОБУСЛОВИЛО КОНЕЦ СВЕТА. ТАК ЗАПИСАНО.
– Не вижу, почему это кому-то надо такое писать, – спокойно заявил Адам. – В мире полно всяких отличных вещей, а я еще не успел все про них узнать, так что не хочу, чтобы кто-нибудь его портил или там кончал раньше, чем я смогу узнать о нем все. Так что вы можете просто исчезнуть.
(– Вон он, мистер Шедуэлл, – вскричал Азирафель, но голос его становился все неувереннее, – в майке…)
Смерть и Адам смотрели друг на друга.
– Ты… один… из нас, – прошипела Война сквозь зубы, похожие на прекрасные пули.
– Все уже сделано. Мы… строим… новый… мир. – Голос Загрязнения был тих, словно струйка из проржавевшей бочки стекали в придорожную канаву.
– Веди… нас, – сказал Голод.
Адама охватили сомнения. Голоса в его голове кричали, что это правда, и что ему принадлежит весь мир, и все, что нужно сделать – повернуться и повести их по этому спятившему миру. Он был одним из них.
И, ярус за ярусом, небесное воинство ждало Слова.
(– И чего, вы хотите, чтоб я в него стрельнул!? Это же мальчонка!
– Э-э… – сказал Азирафель. – Э-э… Да. Может быть, нам лучше немного подождать, как вы думаете?
– Ты имеешь в виду, пока он вырастет? – спросил Кроули.)
Бобик завыл.
Адам поглядел на ЭТИХ. Он был и одним из них тоже.
Просто надо решить, кто же на самом деле твои друзья.
Он снова повернулся к Четверым.
– Задайте им, – спокойно сказал он.
Его голос уже не был вял и невнятен. В нем была странная гармония. Ни один человек не смог бы устоять перед этим голосом.
Война засмеялась и выжидающе посмотрела на ЭТИХ.
– Мальчики, – сказала она, – играют в игрушки. Представьте, какие игрушки я могу вам предложить… какие игры. Я могу заставить вас влюбиться в меня, мальчики. Маленькие мальчики с маленькими ружьями.
Она снова засмеялась, но пулеметная дробь стихла, когда вперед выступила Язва и, дрожа, подняла руку.
Не бог весть какой меч был в ее руке, но это было лучшее, что можно соорудить из двух досок и куска веревки. Война уставилась на него.
– Ага, – сказала она. – Значит, врукопашную? – Она выхватила свой клинок и подняла его кверху, и клинок зазвенел так, как звенит бокал, по краю которого провели пальцем.
Блеснула вспышка, когда мечи соприкоснулись.
Смерть и Адам смотрели друг на друга.
Послышалось жалобное звяканье.
– Не трогай его! – резко сказал Адам, не поворачивая головы.
ЭТИ уставились на меч, который замер на бетонной дорожке.
– Маленькие мальчики, – с отвращением пробормотала Язва. Рано или поздно каждому приходится выбирать, в какой ты банде.
– Но… но… – запинаясь, произнес Брайан, – ее просто как будто затянуло в меч…
Воздух между Адамом и Смертью начал дрожать, словно в сильную жару.
Уэнслидейл поднял голову и взглянул в запавшие глаза Голода. Он поднял над головой то, что, при изрядном воображении, можно было счесть весами, сооруженными из обрывка той же веревки и пары прутьев. Потом он раскрутил их.
Голод протянул руку, защищаясь.
Снова блеснула вспышка, и пара серебряных весов, слабо звякнув, упала на дорожку.
– Не… трогай… их, – сказал Адам.
Загрязнение пыталось убежать, или, скорее, утечь, но Брайан сорвал с головы пучок травы, наспех связанный в круг, и швырнул его вслед. Этот пучок никак не мог полететь, но какая-то сила подхватила его, и он зажужжал, словно метательный диск.
В этот раз вспышка была тускло-красной и черной от жирного дыма. Она пахла горелым маслом.
С жестяным звяканьем почерневшая серебряная корона вывалилась из столба дыма и, прежде чем замереть, покружилась, словно оброненный грош.
И уже не нужно было говорить, что ее нельзя трогать. Она блестела так, как металл блестеть не должен.
– Куда они делись? – спросил Уэнсли.
ТУДА, ГДЕ ИМ МЕСТО. Адам и Смерть все так же смотрели друг другу в глаза. ТУДА, ГДЕ ОНИ БЫЛИ ВСЕГДА. ОНИ ВЕРНУЛИСЬ В УМЫ ЛЮДЕЙ.
Ухмылка скелета была ужасна.
Послышался треск. Плащ Смерти разорвался в клочья и развернулись огромные крылья. Крылья ангела. Но не из перьев. Это были крылья ночи, словно прорехи в ткани бытия, в которых только тьма и несколько далеких огоньков, которые могут быть звездами, а могут быть чем-то совсем другим.
НО Я НЕ ПОХОЖ НА НИХ. Я, АЗРАЭЛЬ, СОТВОРЕН, ЧТОБЫ БЫТЬ ТЕНЬЮ ТВОРЕНИЯ. МЕНЯ НЕВОЗМОЖНО УНИЧТОЖИТЬ. ИНАЧЕ ТЫ УНИЧТОЖИШЬ МИР.
Жар их взглядов ослабел. Адам почесал нос.
– Ну, не знаю, – сказал он. – Есть один способ. – И он ухмыльнулся в ответ.
– В любом случае, все это нужно прекратить, – сказал он. – Всю эту возню с машинами. Ты пока еще должен делать то, что я тебе говорю, а я говорю, что это нужно прекратить.
Ангел Смерти пожал плечами. УЖЕ ПРЕКРАТИЛ, сказал он. БЕЗ НИХ (он показал на жалкие останки двух Всадников и Всадницы) ВСЕ ОСТАНОВИЛОСЬ. ТРИУМФ ОБЫЧНОЙ ЭНТРОПИИ. Он поднял костлявую руку, словно салютуя Адаму.
ОНИ ВЕРНУТСЯ, сказал он. ОНИ ВСЕГДА РЯДОМ.
Крылья хлопнули, всего один раз, но с таким звуком, словно ударил гром, и ангел Смерти исчез.
– И отлично, – сказал Адам в пустоту. – Очень хорошо. Ничего не случится. Все, что они начали – должно прекратиться, прямо сейчас!
* * *Ньют в полном отчаянии уставился на компьютерные стойки.
– Наверно, где-то есть инструкция, или что-нибудь такое, – сказал он.
– Можно посмотреть, нет ли у Агнессы чего-нибудь на этот счет, – предложила Анафема.
– Конечно, – с горечью в голосе отозвался Ньют. – Ну и какой в этом смысл? Устроить диверсию с электроникой двадцатого века, глядя в инструкцию из оружейной мастерской века семнадцатого? Что могла Агнесса Псих знать про транзистор?
– Ну, что до транзисторов, так мой дедушка с большим успехом истолковал предсказание 3328 в 1948 году и очень удачно вложил деньги, – заметила Анафема. – Она не знала, как это будет называться, разумеется, и вообще не очень хорошо себе представляла, что такое электричество, но…
– Это был риторический вопрос.
– И вообще, тебе не нужно, чтобы все это заработало. Тебе нужно, чтобы это перестало работать. Для этого требуется не знание, а наоборот – невежество.
Ньют застонал.
– Ладно, – покорно сказал он. – Давай попробуем. Тяни предсказание.
Анафема вытащила карточку наугад.
– «Он Есть не То, что Говорит о Себе», – прочитала она. – Номер 1002. Вот и все. Есть идеи?
– Ладно, слушай, – убитым тоном сказал Ньют, – я знаю, сейчас не время это говорить, но… – он сглотнул, – на самом деле я не так уж хорошо обращаюсь с электроникой. Совсем не хорошо.
