Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом
— Ты кто?
— Воин. Раб жемчужины.
— Раньше кем был?
— Принцем, — на лишенном эмоций лице образовалось подобие улыбки.
— А остальные, твои бывшие подчиненные? — Я удивился, что умудрился вытащить из общей кучи жемчужину принца, ни чем не отличающуюся от остальных.
— Не. Они тоже.
— Что, тоже?
— Принцы.
— Все?!
— Ага.
Сначала удивило такое количество царственных особ, и я хотел было усомниться в правдивости негра, но вовремя догадался, что скорей всего, у них там в каждой деревне свой король. А если учитывать закономерность — чем южней, тем многодетней семьи, то не так уж и много.
— Значит принцы…
— Ага.
— А рожи почему свирепые?
— Не свирепые, а от холода перекошенные…
— Домой хочешь?
— Ага! — В негритосе королевских кровей начали пробуждаться чувства.
— А остальные?
— Все хотим…
— Но вы же заколдованные.
— Это плохо.
— Знаешь как можно вас расколдовать?
— Да.
— Как?
— Проглотить свою жемчужину.
— А что будешь делать, когда чары развеются?
— Мстить, — бесхитростно сообщил зачарованный принц (а я чуть было не отдал ему злополучный шарик).
— Кому?
— Всем белым людям.
— А одно-колер-рным вор-ронам?
Вопрос Карла остался без ответа. Губастый наследник плетеного престола не получал приказ отвечать любопытным птицам.
— За что?
— За все.
Вот и поговорили.
— Ты один такой злой и обиженный или все?
— Все!
Фигня какая-то получается. Хочешь доброе дело сделать… Я все же решился на последнюю попытку:
— А если дома расколдуешься, вернешься мстить?
— В этот дубак? Ни в жисть!
Стоило немного пообщаться с заколдованным до отупения воином, и его мозги начали оттаивать. Скорей всего, и команду: «Заткнись» он сейчас бы выполнил правильно, а не буквально. Но я не стал проверять на деле эту догадку, тем более негритянский принц продолжал излагать причины по которым он не собирается возвращаться:
— Дома дел полно. Трон завоевывать надо: папу травить, братьям хребты ломать. Или если не получится, свое королевство строить. Опять же, с соседями воевать. Некогда возвращаться.
Не знаю, чем объяснялись кровожадные планы, может влиянием длительного плена у местного узурпатора, или это только национальные традиции… Выяснять это я не собирался.
Тщательно взвесив каждое слово, несколько раз мысленно прогнав приказ для всего кошеля, я озвучил приказ.
Говорил медленно, четко и долго. Кажется, ничего не упустил. Как идти, никого не трогая, как охранять священный мешочек, как на границе своего «королевства» каждый должен получить свою жемчужину. Что с ней делать и т. д. и т. п.
После этого я присоединил жемчужину стоящего передо мной воина к общей куче, предварительно снабдив его дополнительными инструкциями, вручил ему мешочек и громко отдал последний приказ:
— Уходите!
Хранитель кошеля спустился с эшафота, собратья тут же взяли его в многослойное кольцо, ощетинившееся ятаганами, и процессия двинулась в ту сторону, которая по моей теории являлась югом.
По мере того, как волшебный мешочек со своим охранением удалялся, в хвост колонны пристраивались остальные королевичи. Начался великий исход черномазых принцев в свою сказочную Африку.
— Вовка! Я в тебе р-разочар-рован. Ни какого вообр-ражения. Ну, что это такое: «Уходите»? ты видел, как тот чер-рнозадик затыкался? Надо было под конец хохмочку устр-роить. Сказал бы: «Уматывайте»… или еще лучше: «Уе…те». Пр-редставляешь кар-ртину? Пока до Афр-рики дочикдыкали бы, на папу с бр-ратьями никаких сил не осталось бы.
* * *Появился Иван. Сразу направился к новому пристанищу беглецов.
— Как узнал, что мы здесь?
— Видел все, — честно сознался солдат, — я сюда следом за Чернокнижником пришел. Спрятался и наблюдал. Когда Серый научил Ганса летать, хотел чуть-чуть переждать и выйти. А тут эти губошлепы поперли. Любопытно стало. Я и прошмыгнул за ними.
— Куда они пошли?
— На площади все.
— Что делают?
— Ничего. Стоят. А на эшафоте — Сантехник.
— Что?!
— Стоит, кажись, руководит ими. Не слышно нихрена, а ближе не пропихнешься. А на плече у него — проклятие моего курятника. Черноперый возмутитель спокойствия.
Услышав последние новости, Яна успокоилась.
Теперь негритосов можно не опасаться. Если Вовка ими командует, значит кошель у него.
— Но как он его добыл? — Удивился медведь.
— Скорей всего, ты сам его ему подбросил, вместе с колдунишкой. Другого объяснения у меня нет. Потом выясним. Нам еще бутылку добывать. И с Кларой надо что-то делать. Давай все-таки попытаемся ее в осла запихать, пусть там проспится.
— Домой ей надо, — угрюмо пробурчал солдат.
— Некогда нам…
— Я бы сам мог доставить ее. Надоело все. Так что, если можно…
— Возражений нет.
Иван взвалил на плечо отрубившуюся ведьму и собрался идти. Яна с сомнением посмотрела на него. Мужик он, конечно крепкий, но путь неблизкий, и Клара — далеко не пушинка.
— Так не пойдет. До леса не дотянешь.
— А я это… Гм… если не возражаешь, оттарабаню ее пока только до своего дома. Пусть погостит…
— Не велика разница. Далеко. Без метлы не обойдешься.
— Не полечу! Не люблю я эти все ваши колдовские штучки-дрючки.
— Не волнуйся, Вань. Сначала выслушай…
Через несколько минут был найден компромиссный вариант. Солдат шел, одной рукой придерживая и направляя послушно парящую рядом метлу, на которой Висела, согнутая пополам бесчувственная Клара.
— Вась, проводи из дворца и сразу назад.
* * *— Ваньша! Стой!
Солдат слегка вздрогнул и потянул саблю из ножен, но увидев, что это всего-навсего Федот, вернул наполовину обнаженный клинок обратно.
— Что тебе?
— Хочу знать, куда намылился?
— Дела у меня, сам не видишь что ли?
Федот видел. Зад висящей на метле Клары находился как раз на уровне глаз воеводы.
— А служба?
— Мне отдохнуть требуется. Не отпустишь, совсем уйду и не вернусь боле.
— А как же я без тебя? Больше никому верить нельзя, кругом одни предатели.
— Кто б говорил, — хмыкнул Иван.
Но Федот не обратил на явный намек никакого внимания. Поняв, что ни угрозы, ни посулы на солдата не подействуют, военачальник принялся ныть, в надежде разжалобить верного служаку:
— Я без тебя тут пропаду. Кто подскажет правильное решение, совет нужный даст…
— Дохрена ты меня слушаешься. Только и приходится выковыривать твою задницу из разных непоняток… Сказал ухожу, значит, ухожу. А совет напоследок могу дать, хочешь?
— Да!
— Сейчас, когда негритосы свалили, вся охрана и оборона — на тебе. Ты теперь не декоративный воевода, а сила и оплот власти. Вот и проведи смотр своего воинства. А то они только бражничают, с тех пор, как появилась гвардия. Ну, ладно, я пошел…
Иван решительно свернул в один из боковых коридоров, ведущих к служебному выходу.
* * *Вернулся кот.
— Ну, как? Без приключений?
— Все путем. Воевода было пристал, но Ванька его махом отшил.
— На площади что?
— Умындили негритосы.
— А Вовка?
— Стоит себе на эшафоте, нашего балабола слушает.
— Значит, действительно, все путем. Эх! Теперь бы джиннову бутылку заполучить. Одна идейка на этот счет у меня имеется…Пошли?
* * *Хоттабыч проводил взглядом дружную компанию и, тяжко вздохнув, отправился следом. Вздыхал он не оттого, что что-то не нравилось. Наоборот, пока все складывалось хорошо. Недавно обретенные тайные союзники не разочаровывали, а с каждой минутой вызывали все больше симпатий. И несмотря на отсутствие логики и предсказуемости в их поступках, у них все получалось.
И сейчас, когда больше нет гвардейцев и бывшие узники имеют возможность не просто ускользнуть из дворца, а торжественно выйти через главные ворота (обленившиеся Федотовы стражники, скорей всего, разбегутся при виде медведя), они пошли решать его, Хоттабыча, проблему.
Вздыхал он и не потому что размышлял над тем, как бы поступил, окажись на их месте. Каждый должен быть тем, кто он есть. И примерять на себя чужую судьбу было не в его правилах.
Волновало другое. Что бы он сделал, обернись все по-другому? Если бы фортуна на секундочку отвернулась от беглецов? Ведь он почти уже готов был, в случае, если Чернокнижник успеет кликнуть негров, самолично пленить разыскиваемых. Естественно, на результат это не повлияло бы, несмотря на свою тупость, зачарованные воины скрутили бы кого угодно. Но такой поступок мог вернуть утраченные позиции и отдалить нависшую угрозу.
Теперь же, в свете открывшихся качеств своих друзей-недругов, Хоттабыч был растерян. Он решил пока ничего не предпринимать, оставаясь сторонним наблюдателем. И молил судьбу, чтобы она не поставила его вновь перед подобной дилеммой, чтобы не пришлось делать тяжкий выбор.
