Елена Шелонина - Очарованный меч
К тому времени его сын уже лежал в засаде на Лесистом Кряже с тугой рогаткой и набором голышей, которые он собирался использовать в качестве снарядов. Все получилось. Лошадь встала на дыбы, подпруга лопнула, граф соскользнул в пропасть и, что самое главное (вот ведь удача!), седло осталось на тропе, а не улетело вместе с графом вниз. Пока барон Сайна, рыча от бешенства и горя, спускался к другу в робкой надежде, что он жив, Бартео успел подменить подрезанную подпругу и никем не замеченный вернулся в замок окольными путями.
Следующей целью заговорщиков стала леди Октави. Утрата сына подкосила ее, и она слегла, поседев за одну ночь. Но ненадолго. Силе воли графини Норма можно было только позавидовать. У нее осталась дочь, где-то далеко с врагами бились муж и Темлан, которого она любила, как родного сына, и графиня решила, что обязана жить для них. Такой расклад не устраивал семейство управляющего, и в ход был пущен яд. Лакусса лично подсыпала в питье графини отраву, и на следующее утро леди Октави нашли в постели мертвой.
Графиня Пайра осталась в замке одна с убийцами своих родных, которые лицемерно вздыхали, делали скорбные лица и заверяли ее в своей преданности и любви. Ее они столь откровенно убивать не стали, резонно рассудив, что третья смерть за столь короткий промежуток времени в одном и том же графстве может вызвать подозрение. Влюбленный по уши в графиню барон Сайна и без того уже по замку, как ищейка, рыщет и старается свою подругу из виду не упускать. С ней решено было покончить проще — элементарно свести с ума. Так появилось ночное привидение. Лакусса надевала на себя седой парик, гримировалась перед зеркалом, облачалась в точно такой же саван, в котором хоронили графиню, принимала для храбрости на грудь не менее стакана гномьей водки и выходила на охоту. В таком виде от леди Октави ее было очень трудно отличить. Особенно когда она являлась в свете лун под заунывный бой часов после полуночи.
Тайные ходы, которыми буквально был нашпигован древний замок, помогали ей подбираться незамеченной к покоям графини. Эксперимент оказался удачным. Первая встреча с «призраком» закончилась обмороком графини. Перепуганная Пайра стала оставлять на ночь с собой служанок, но лихая семейка нашла управу и на них. Служанок устраняли с помощью сонного порошка, и девицы засыпали еще до полуночи. Однако Пайра оказалась крепче, чем надеялись преступники. Она ходила сонная, издерганная, но категорически отказывалась сходить с ума. И вести с фронтов войны не радовали: дело явно шло к финалу, а граф Норма эл Рилан эт Кордей с Темланом были еще живы и не собирались умирать от вражеского меча. Вот тогда и родилось встревоженное письмо управляющего, которое он отправил своему господину относительно неадекватного поведения его дочери.
Расчет был прост. Либо выведенный из равновесия граф совершит ошибку и погибнет в очередном бою, либо сразу ринется обратно в графство Норма к дочери, загоняя по дороге лошадей. Сработал второй вариант. Правда, получение письма от управляющего совпало с капитуляцией Дориграна. Дорога в графство Норма лежала через Зарем. Преступники знали, что в этом городке Темлан с графом остановятся хотя бы ненадолго, чтобы сменить лошадей или перекусить, а если очень повезет, то и остаться на ночь. Здесь им были приготовлены сразу две ловушки. Если бы они, сменив лошадей, тут же отправились в дорогу, на полпути к Рионгу их ждала засада. На устранение графа Норма и Темлана семейка управляющего краденых денег не жалела. Они наняли наемных убийц — пять отчаянных головорезов, вооруженных заточками, мечами, луками и арбалетами, три дня сидели в засаде, ожидая знака Бартео, который должен был, опередив графа и Темлана, успеть их предупредить и указать на заказных клиентов. Но это не потребовалось.
Предельно вымотанные граф с Темланом прибыли в Зарем уже затемно и решили остановиться на постой, приказав принести им в номер ужин и кувшин вина. Полового по пути успел перехватить Бартео и вызвался выполнить за него заказ, сунув в карман половому золотой. Дворецкий пояснил, что он друг Темлана и старый знакомый графа, а потому хочет сделать им сюрприз. Половой не возражал. Чаевые были королевские. Подсыпать сонное зелье в кувшин дело двух секунд. Ни граф, ни Темлан не опознали в загримированном «половом» Бартео, который поставил поднос с трапезой и вином в их номере и с поклоном удалился. Ему оставалось только дождаться, когда они заснут, убить графа мечом Темлана, вложить ему его в руку, запереть за собой дверь, вскочить на коня и до рассвета вернуться в графство Норма.
— Итак, — закончил свой рассказ Сиоген, — как видите, эти негодяи чуть было не добились своего. Не могу не восхититься и не отдать должного их мастерству. План устранения всех членов семьи графства Норма был продуман до мелочей, и, если бы сбежавшего с места преступления Темлана жизнь не свела с леди Натали, они имели шанс довести дело до конца, убив или сведя с ума графиню Пайру и завладев, в конечном счете, графством. У меня все, господин судья.
Потрясенный чудовищностью раскрытого детективным агентством преступления, зал молчал. Молчал и судья, осмысливая полученную информацию.
— Не сходится, — внезапно подал голос Гартран.
— Все очень даже сходится! — всполошилась Натка. Нарисованная Сиогеном картина полностью оправдывала Темлана, и она страшно боялась, что этот незнакомый дядька изгадит им тут всю малину. — Ваше величество, прикажите ему заткнуться!
Выходка конопатого адвоката в юбке заставила зал очнуться, и на лицах зрителей заиграли снисходительные улыбки.
— Госпожа Токмакова, — нахмурился судья, — на этом процессе вы представляете сторону защиты и не имеете права давить на возможного свидетеля. Так что у вас там не сходится, господин Гартран?
— Согласно ими же собранным данным, — поднялся Гартран, — несколько свидетелей видели господина Бартео в графстве Норма именно в тот промежуток времени, когда произошло последнее убийство. Видели его там же и накануне, а судя по данным, что были представлены суду, дворецкий провел в Зареме целых три дня, высматривая графа и Темлана.
— Согласно нами же собранным данным, — фыркнул Сиоген, — давно за нами следите?
— С тех пор, как ты в Лусоре чудить начал, — усмехнулся Гартран. — Ты что, всерьез надеялся три дня поить весь город и не попасться на глаза агентам тайной канцелярии?
— Гмм… ну я где-то так и предполагал, — кивнул Сиоген. — Уж больно подозрительно удачно мое баронство подтвердилось. Поздравляю, ты оправдываешь свою должность, но мне очень жаль, что ты задал такой вопрос, не хотел я на него отвечать.
— Но отвечать придется, — строго сказал судья. — Мне предстоит вынести приговор, и я должен быть уверен, что он будет справедливым.
— Клэнси, достань последнюю улику, — приказал философ.
Воришка выудил из мешка зеленый берет и передал его Сиогену.
— У этой преступной группировки был еще один сообщник. Невольный, но сообщник. Сообщник, которого использовали, как любит выражаться наша леди Натали, втемную. Я тут уже упоминал, что Бартео и Джетитта близнецы, и, когда сестра надевала на голову этот берет, пряча под ним свои волосы, и облачалась в ливрею, от брата ее отличить было практически невозможно. Ливрея дворецкого имеет такой покрой, что прекрасно маскирует женские формы. Джетитте, создавая брату алиби, достаточно было всего пару раз в день мелькнуть перед слугами, не раскрывая рта. В отличие от внешности, голос мог бы ее выдать. Графине же родители Бартео сообщили, что он просто слегка приболел и старается не выходить из своей комнаты, чтоб не заразить остальных обитателей замка. Прошу суд простить меня за эту маленькую ложь. Вернее, даже не ложь, а недосказанность. Мне искренне жаль девочку. Единственный нормальный человек в этой семье уродов.
— Но она сознательно прикрывала убийцу, создавая ему алиби, — нахмурился судья.
— Не сознательно, — отрицательно качнул головой философ. — Ей задурили голову рассказом о несчастной любви брата, которому надо непременно увидеться и объясниться с предметом его страсти, и просили сыграть его роль так, чтобы все думали, что он из графства никуда не уезжал, а то его уволят. Наивная девочка поверила. Должен вам сказать, что эти негодяи все очень хорошо продумали. Я долго не мог понять, зачем им воровать вино из графских погребов, если в перспективе они хотят завладеть всем графством? Это ж все равно, что воровать у самих себя. Просто тупая жадность? Да, эта семейка жадная, но не тупая. Тупому не дано придумать такой изощренный план. Именно такие мысли заставляли меня отметать возможность их причастности к убийствам. Тем более что жалованье у них достаточно приличное, в графстве Норма слугам платят щедро, и этого жалованья хватило б и на оплату наемных убийц и на многое другое. Зачем же тогда так рисковать? А все оказалось просто. Это был их резервный вариант. Если б Темлан с графом благополучно добрались до дому, все семейство собиралось удариться в бега. Они прекрасно понимали, что Рилан будет копаться в обстоятельствах гибели Айдена и первым делом начнет трясти барона Сайна. А в его рассказах будет много нестыковок с официальной версией о несчастном случае. К побегу у семейства управляющего было все готово: фальшивые подорожные, фальшивые документы с новыми именами и далеко не фальшивые чеки андугарского казначейства на общую сумму двадцать тысяч кнаров.
