Александр Бочков - Лучшие из худших. Предложение наблюдателя (СИ)
— Прежде чем что то сказать подумай, чтобы потом не пришлось жалеть о сказанном. И еще одно — для тебя и для всех. Прежняя жизнь и отношения остались там. Здесь — отношения сугубо деловые и уставные, по крайней мере на людях. Ну а некоторые вольности в обращении к командиру надо заслужить. Д Е Л О М! Обращение ко мне — товарищ командир. За вами остаются ваши звания с того мира, изменяющиеся по вашим делам или в сторону повышения, или в сторону понижения. И последнее: с этого момента начинаем жить жизнью Советского Союза. Все разговоры, обращения, желательно и разговорная речь — на уровне Союза. Забыть и не вспоминать даже между собой, что мы пришельцы оттуда. Военная терминология всем вам знакома, обращение к вышестоящему и нижестоящему вам тоже известны. Что непонятно, обращайтесь, я разъясню. Это необходимо для того, чтобы поступающие в наше подразделение не находились в сомнениях и недоверию к своим командирам, то есть к вам и ко мне. Если кому то — я посмотрел на Ольгу — такое покажется неприемлимым — будет выведен из состава подразделения и отправлен обратно, с вычищенной памятью, как Марат. При встрече с любым из вас — если она конечно произойдет он помнит все, кроме того, что касается переброса сюда. И не вспомнит, как бы вы, или кто то не старался. Тем более, что он там предоставлен сейчас сам себе и сам теперь, в отличие от вас здесь, будет решать свои вопросы. Все, всем отдыхать — завтра у нас трудный день. А вы товарищ военврач зайдите ко мне, я более подробно разъясню вам политику нашей партии на данном этапе… И повернувшись пошел к себе в землянку — единственную на всей базе. Жестко, да жестко и даже жестоко. Но необходимо. Иначе не избежать семейно — скандальных отношений с обидами и выяснением отношений. Мне все это здесь не нужно — такое будет только мешать делать то, ради чего я сюда пришел и привел всех тех, кто мне поверил…
Утром 23 июня после раннего подъема продолжилась подготовка уже всей группы по скрытному перемещению в лесу, подкрадыванию к вероятному противнику, его уничтожение, более тесное притирание друг к другу в тройках, парах; взаимодействие диверсантов со снайперскими группами. После обеда огневая подготовка в оборудованном овраге, привыкание к личному стрелковому оружию и к пулеметам MG — 34: два я благоразумно подготовил заранее. На удивление лучшее владение пулеметом показал наш сапер Анатолий. За ним и закрепили пока пулемет. По настоятельному требованию помощником к нему поставил Михаила. Артема, не смотря на его требование взять для участия в операции оставил в запасе но, несмотря на это, одел и вооружил его по меркам спецназовца. Из всей группы, таким образом ударная сила подразделения составила 22 человека. Просмотрев после огневой подготовки расстановку сил на театре военных действий я задумался — как повели себя предупрежденные комдивы: стрелковый и танковый. Предупредив, чтобы меня не беспокоили ни под каким предлогом два часа, если нападут немцы — сообщить мне по рации. Прыгнув по местам расположения складов с горючим — склады с вооружением и обмундированием мне пока были без надобности, нашел склад, который вскоре должен быть захвачен немцами. Это будет наша цель на притирку в боевых условиях. Но сейчас мне нужен был склад с продовольствием, который должны уничтожить наши. Такой склад нашелся неподалеку от боевых действий. Нужно было срочно вывозить продовольствие, чтобы оно не было уничтожено. По имеющимся у меня сведениям с точными координатами 60 фронтовых складов и баз с имуществом и вооружением размещенные в 30 — 100 километрах от границы были сожжены, взорваны, или оставлены, причем большая часть из них — оставлена и попала к немцам. Из 45 складов с горючим было потеряно 32 склада. Так что было с чего выбирать, но отдавать немцам такое богатство — преступление. И его я совершать не собирался… Взяв ударное подразделение — 11 бойцов и я командиром — прыгнули прямо в склад. Во время. Все уже готово было к поджиганию: канистры с бензином расставлены, четыре машины — полуторки, забитые под завязку продовольствием, стояли готовыми к отправке. Наше появление вызвало шок: никого не было и вдруг сразу такая группа бойцов, да еще каких! Удостоверение майора НКВД все поставило на свои места. На вопрос — куда собрались доставить продовольствие показали приказ — в Кобрин. Замечание, что Кобрин занят немцами еще в обед повергло снабженцев новый шок — что же делать, куда ехать? До Пружан может не хватить бензина, а по дороге есть вероятность столкнуться с немцами. Предложение поехать с нами приняли с радостью — есть командир, пусть у него голова болит. Я проверил, чем живут снабженцы и понял — не прогадал, тем более с старшиной — их старшим. На скромно заданный вопрос — не обвинят их в дезертирстве — получил ответ: вы поступили в распоряжение командира НКВД. Ответ их вполне удовлетворил. Тем более, что машины уходили по одной и очень скоро возвращались пустыми, чтобы снова загрузиться. Грузили больше положенных 2 тонн — по 3, тем более, что проехать им нужно было всего метров двести, чтобы скрыться с зоны видимости. Для быстрого вывоза подключили и 66-ой. А это 4 тонны за раз. Пять ходок и склад пуст. В шестую заполненными пошли полуторки, а в ГАЗ — 66 поместили местных, с которыми я поработал. Оказавшись на базе они свято верили, что приехали туда в кузове новой машины. Так мы добавили себе еще пятьдесят четыре тонны продовольствия. Складывали все на брезентовый полог и целлофановую пленку, чтобы не испортилось. Временно, конечно. Как бонус появился у нас зам. командира по снабжению, четыре водителя, шесть бойцов для хоз работ — на другое они пока не годны. Две последние машины по моему приказу разгружать не стали. Наоборот — одну машину загрузили снарядами и патронами, а вторую бочками с бензином, соляркой и диз. маслом. На вопрос зачем ответил — скоро поймете. Оставив всех на ужин отправился на поиски своих знакомцев. Примерное направление движения я знал и вскоре нашел их месторасположение. Невидимым прошелся по расположению: везде уныние и снижение боевого духа. Пока шел, послушал мнение разных бойцов и младших командиров. Естественно по тихому и между своими. Нерадостные мнения — жрать нечего, топлива к танкам и машинам кончается, патронов с гулькин нос, а снарядов к пушкам и того меньше. Да к тому же командиры не знают куда двигаться. В общем полный писец. Надо помочь командирам — нельзя им терять авторитет в такое время. Вернувшись обратно застал бойцов поужинавших и в хорошем расположении духа. А что — живы, здоровы, сыты, дело к отбою идет… И тут появляется командир и все портит. Хотя узнав, что нужно сделать и к кому сходить в гости с подарками сразу же загорелись желанием. Да кто ж не любит делать подарки, тем более, что это ничего не стоит!
Пятерка странных бойцов появилась в расположении 42 стрелковой возле штабной палатки словно из неоткуда. Вот только что у тех деревьев никого не было, а тут от них отходит командир, рядом с ним еще и трое сзади. Все в форме войск НКВД, с пистолетами на поясе и странными автоматами на плече, стволом вниз. Неторопливо, но уверенно направляются к штабной палатке. Первым заметил их старший политрук.
— Вы кто, товарищи и как сюда попали? За спиной политрука подтянулись хмурые бойцы с винтовками, нацеленными на странных военных. — Лазаренко у себя? — негромко спросил майор.
— Кто вы такие и как оказались в расположении части? Немедленно сдайте оружие до выяснения! — закричал старший политрук, криком загоняя свой страх вглубь себя. Майор обернулся к капитану:
— Помнишь, я говорил тебе, что всякая шалупонь, имеющая звание, будет мнить себя пупом земли.
— Ты, как всегда прав командир. С этим то что делать? Пристрелить что ли, чтоб в следующий раз соблюдал субординацию — оскалился капитан. И политрук понял, что он не шутит.
— Политрук, доложите комдиву, у него гости — негромко произнес майор. Видя, что политрук не реагирует рявкнул: ИСПОЛНЯТЬ! БЕГОМ!
На шум из палатки вышел комдив. Старший политрук увидев, рванул к нему — Товарищ комдив. Задержано пятеро подозрительных, документы предьявлять оказываются, оружие сдать отказываются, объяснить как оказались в расположении части отказываются, хотели увидеть вас. Я думаю, что это вражеские диверсанты — проникли с целью вашего уничтожения! Майор переглянулся с капитаном и расхохотались. Комдив пригляделся — Ба, кто к нам пожаловал, какими судьбами? Тут из палатки вышел хмурый комдив 22й танковой. Я вздохнул с облегчением — Жив значит!
— Каких еще диверсантов поймали твои орлы? — хмуро поинтересовался он. Приглядевшись подтянулся, шагнув к майору произнес, отдав честь — Здравия желаю товарищ майор! Я шагнул к нему:
— Жив, значит. Рад, искренне рад. И не обращая внимания на ошарашенного Лазаренко обнял его. В ответ получил такое же крепкое объятие. — Что, дела неважные? — поинтересовался я.
