Лана Туулли - Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило
- Что он опять натворил? – с покорностью судьбе, мрачно переспросил Адам.
- Ну, он некоторым образом является подданным Кавладора, - заулыбался чиновник. – Собственно, он им всегда был…
- Да, но преступление-то совершил в Брабансе, - вяло возразил мэтр Адам, не понимая, куда клонит его собеседник.
- Ну да, но, оказывается, мэтр Виг просил заступничества у своего короля. К сожалению, из-за несовершенства службы доставки корреспонденции и некоторых внутренних разногласий между мэтром Фледеграном, исполнительным секретарем кавладорского Министерства Чудес, и мэтром Вигом, письмо волшебника с просьбой о помощи немного затерялось…
- Двадцать четыре года шло, - ехидно подсказал мэтр Панч.
- Но оно все-таки попало по назначению, и его величество Арден попросил своего собрата, его величество Антуана Второго, позволить мэтру Вигу отбывать окончание тюремного заключения в королевстве Кавладор. Вот официальный приказ.
Брабансские волшебники дружно схватились за пергамент.
- Конец страусиным фермам, - довольно заухмылялся мэтр Панч. – Да здравствует акклиматизация колибри!
- В славном граде Аль-Миридо… в томном сумраке ночей… - мурлыкал себе под нос мэтр Виг, наблюдая, как осчастливленные скорым расставанием тюремщики упаковывают его книги в огромные сундуки. – А, господин Ломас! Счастлив вас видеть!
- А уж как я рад видеть вас, ваше магичество! – заулыбался чиновник. Подошел, подвинул кресло ближе к лабораторному столу мага и добавил, осторожности ради понизив голос. – Как видите, я выполнил часть нашей сделки. Теперь очередь за вами.
- Да, да… Осторожно! – воскликнул волшебник, перехватывая хрустальную сферу с таинственным мутным содержимым, которую едва не разбил неуглюжий стражник. – Осторожнее! Магия не терпит такого хамского обращения! Простите, сударь Ломас. Так вот, чтО вы хотели узнать… - Мэтр Виг заговорил еще тише. Метнул пристальный взгляд по углам комнаты, убедился, что их никто не подслушивает. – Карту Западных Земель дон Текило завещал своему лучшему другу Леокадию Суаресу. Иберрец, сорока - сорока четырех лет, высоких, сухощавый, кожа желтоватая, глаза черные, характер якобы сдержанный, но – помяните мое слово, явно способен на глубокие страсти, как и все прочие южане… Это, к сожалению, всё, что мне удалось вызнать у дона Текило. Но карту он завещал именно своему старому приятелю. Так что, - снова вернулся мэтр Виг к более естественной для него громкости голоса, - найдете сеньора Леокадия – не стесняйтесь, начинайте допрос сразу с пыток…
Известие об ожидающемся отбытии волшебника из Серой крепости вызвало переполох у всей Филони. Кто-то пожелал убедиться собственными глазами, что их курочкам, овечкам и свинкам более не угрожает никакое магическое усовершенствование. Комитет имени Моуси-Поуси, сдерживая слезы радости, привел собак, чтобы они хором пролаяли, по заученному магическому коду, мэтру Вигу прощальное напутствие. Кто-то, как всегда, что-то неверно услышал, и подумал, что в Серой крепости состоится распродажа имущества бывшего арестанта… А кто-то, как семейство де Рюм, лишь фыркал и ворчал, что, дескать, давно пора было этого мерзавца магического из Брабанса вышвырнуть…
Глухой пес грустно страдал, печально наблюдая, как несравненная Коко, помахивая хвостом, крутится около кареты хозяев своей хозяйки.
Девица Жанна прыгала по двору Серой крепости, радуясь всему и сразу.
Закусив крепкими неровными зубками леденец, Жанна остановилась посмотреть на каменного дона. Вокруг него суетились какие-то букашки, отчего истукан покрывался плотным ковриком зеленого мха, а рядом – всего-то шаг шагнуть, хлопотали другие таракашки, которые зачем-то складывали беленькие, черные и коричневые бусинки в странные узорчики, да так ловко, что в какой-то момент девушке подумалось, что она видит двух окаменевших преступников. Брр… Жанна потрясла головой. Открыла глаза, покрутила леденец за щечкой.
Нет же. Вот он, темно-коричневый камень, в который вдруг, на глазах у всех, превратился в полночь новолуния отъявленный негодяй дон Текило. А вот… какая-то другая зеленая от мха глыба, которую зачем-то уносят на себе трудолюбивые таракашечки.
Что бы всё это значило? – задумалась Жанна де Рюм.
Процесс размышлений протекал неторопливо, со скростью дрейфа континентов. Коко, понюхав юбку хозяйки, решила, что у нее есть время еще раз попращаться с глухим ухажером. Собственно, для собак слух совсем не главное… Мимо прошелестела бирмагуттская кобра, проползла по туфелькам Жанны, не вызвав никакой ответной реакции; госпожа Буше, не посмотрев, зацепила за руку девушки конец бельевой веревки, другой определила к кольцу для факела и принялась развешивать постирушку своего многочисленного семейства.
Все погрузились в какие-то свои жутко важные и необходимые дела. Леденец сосался. Люди хлопотали. Коко прощалась с ухажером. Виг орал на Буше. Буше выслуживался. Мэтр Адам пил от радости, что эпопея с заключением Вига, наконец-то, закончилась. Мэтр Панч пил за компанию. Господин Ломас – спаивал волшебников, чтоб разузнать их секреты. Бывший ивоветвянин, таки съевший дверь своей темницы и теперь беспрепятственно разгуливающий по Серой крепости, ощупывал кареты отъезжающих, пробуя, какое ж дерево избрать символом своей веры…
Высокая сухощавая женщина в черном, наглухо застегнутом платье, чье лицо было скрыто плотной черной вуалью, прошлась по двору Серой крепости. Сегодня внутреннее пространство замка-тюрьмы имело вид уютный и очень домашний: разбросанные по каменным плитам соломинки, лошади, доски от сломавшейся виселицы, мельтешащие по своим делам люди, натянутые веревки с мокрым бельем, звери, люди, сложенные навершиями алебарды отдыхающих стражников, кареты отъезжающих, сундуки, снова люди…
На несколько минут «черная дама» остановилась рядом со «статуей» дона Текило. Прошептала по-иберрски что-то о том, что «всё приходится делать самому». Достала из недр платья флакон темного стекла, откупорила желтыми сухими пальцами крышку, осторожно перевернула сосуд на каменную глыбу…
- А я никому не скажу, - громко и довольно пообещала Жанна де Рюм.
Женщина в черном резко обернулась. Поняла, что ее манипуляции с окаменевшим заключенным не прошли незамеченными, и замерла. Демоны ее знают, о чем думала эта неразговорчивая вдова, которая слонялась по Серой крепости почти три недели, но так и не удосужилась завести знакомств или хотя бы объяснить, зачем она приехала на заседание суда? Давать показания? Так ее вроде как только ограбили… Да и вообще, если бы такая фигура мельтешила на балу-маскараде в Анжери, уж другие-то гости ее бы вспомнили, разве нет?
- Я вас сразу узнала, - хихикнула Жанна. – Только не поняла, что это вы.
В черном рукаве вдовьего наряда что-то мелькнуло. Серебристое? Стальное.
- А что вы мне сегодня подарите, чтоб я не рассказывала о вас? Мне ваш гребешок очень понравился. К нему бы еще такие же красивые бусики…
- Я подарю тебе… бусики, - низким хриплым голосом пообещала «вдова». – Подойди поближе, девочка…
Доверчивая Жанна сделала шаг – и притормозила, запутавшись в бельевой веревке. «Вдова» двинулась девушке навстречу – и тоже остановилась. При виде оскаленной пасти верной Коко.
Вовремя подбежавшая орберийская овчарка издала грозный, жуткий рык, вздыбила шерсть на загривке, прижала уши к голове, оскалилась и приготовилась рвать глотку за ненаглядную Жанну.
- Знаешь, - после секундного размышления проговорила «вдова», - у меня с собой нет бусиков. Может быть, ты сама купишь, что тебе по нраву? Держи, - и фигура в черном платье бросила наглой шантажистке тощий кошель. – Только забудь меня, ладно?
- Ладно, - пообещала добродушная Жанна.
И она, что удивительно, сдержала обещание. Забыла буквально через пять минут.
Да и как тут не забыть, когда на твоих собственных глазах… ух ты!!! Мама, папа, смотрите!!!
На вопли Жанны прибежали господа де Рюм, Буше, полдюжины стражников, ответственнейший господин Ломас, кобра, змея-погремушка и горностай-альбинос, - одним словом, достаточно свидетелей, чтобы потом подтвердить и засвидетельствовать: да, они собственными глазами видели, как каменный истукан, в который по неведомым причинам сверхъестественного порядка вдруг превратился заключенный и приговоренный к повешенью дон Текило Альтиста, вдруг раскололся на части и оплавился. Будто его кто-то ударил молнией или воздействовал магическим зельем. Но никакого файербола не было. И зелий никто на него не выливал. Так что все, что с иберрцем произошло – воля Богов.
Каких? ээ…
А сколько у меня попыток, чтоб угадать правильный ответ?
Пока обитатели и посетители Серой крепости думали и гадали, что ж произошло с бедным камнем, «черная дама» уверенным, размашистым шагом дошла до ожидающего ее особу экипажа.
