Терри Пратчетт - Пятый элефант
Баронесса неверяще смотрела в ущелье. Ваймс, не спуская с нее глаз, спросил у Детрита:
– Сержант, ты точно вервольфоустойчив?
– Точно, сэр. И я уже зарядил арбалет.
– Тогда ступай в замок и приведи местного Игоря, – спокойным тоном приказал Ваймс. – Если кто попытается тебя остановить, стреляй. И постарайся уложить как можно больше, гм, зверья.
– Никаких проблем, сэр.
– Хватит нам цацкаться.
– Да и, енто, нету тут никаких цац, сэр.
– Все, иди. Сержант Ангва?
Она даже не обернулась.
– Сержант Ангва!
Ну вот, услышала.
– Как вы можете быть таким… холодным? – прорычала она. – Ему же больно.
– Я знаю. Ступай, поговори со стражниками, которые толпятся у моста. Они выглядят испуганными. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще пострадал. Их помощь может прийтись весьма кстати. Шельма, накрой чем-нибудь Моркоу и этого парня. Нужно их согреть.
«Жаль, мне самому нечем согреться», – подумал Ваймс. Мысли текли медленно, как замерзающая вода. Он чувствовал себя так, словно от него при каждом движении откалывались льдинки, словно после каждого его шага оставался сверкающий инеем след, словно голова была набита свежим снегом.
– А теперь, мадам, – сказал он, поворачиваясь к баронессе, – вы отдадите мне Каменную Лепешку.
– Он вернется! – прошипела баронесса. – Вот увидишь! Он найдет тебя!
– Последний раз повторяю… верните камень гномов. В лесу ждут волки, а в городе – гномы. Верните камень, и все мы, возможно, выживем. Пока что это дипломатия. Не заставляйте меня прибегать к иным методам.
– Да стоит мне только слово сказать…
Ангва зарычала.
Сибилла решительно подошла к баронессе и схватила ее за грудки.
– Ты не ответила ни на одно мое письмо! Я столько лет тебе писала!
Баронесса с изумлением таращилась на нее – типичная реакция людей, столкнувшихся с абсолютно нелогичным гневом госпожи Сибиллы.
– Если ты знаешь, что Лепешка у нас, – повернулась баронесса обратно к Ваймсу, – то не можешь не знать, что она не настоящая. И какая от нее польза гномам?
– Да, вы сделали ее в Анк-Морпорке. Сделано в Анк-Морпорке! Нужно было выбить эти слова на ее основании. Но кто-то убил человека, который изготовил Лепешку. Произошло убийство. Кто-то нарушил закон. – Ваймс ухмыльнулся баронессе. – Это такая типично анк-морпоркская штука.
Гаспод вылез из воды и, дрожа всем телом, остановился на гальке. У него болело буквально все. В ушах противно звенело. По одной лапе текла кровь.
Последние несколько минут прошли как в тумане, но Гаспод помнил, что в тумане этом было очень много воды, которая лупила будто кувалдами.
Он отряхнулся. Там, где вода уже успела превратиться в сосульки, шкура зазвенела.
Чисто по привычке он подошел к ближайшему дереву и, поморщившись, поднял лапу.
– Э-Э, ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ.
Дальше последовала напряженная, исполненная размышлений тишина.
– Это было очень глупо, – наконец сказал Гаспод.
– ИЗВИНИ. ВОЗМОЖНО, ЭТО НЕ САМЫЙ УДАЧНЫЙ МОМЕНТ.
– Для меня определенно. Могли последовать травмы.
– ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, КАК И ОПРАВДАТЬСЯ.
– Первый раз слышал, как дерево высказывает возражения. – Гаспод вздохнул. – Ну и? Что дальше?
– НЕ ПОНЯЛ?
– Я же умер, верно?
– НЕТ. Я И САМ КРАЙНЕ УДИВЛЕН, НО ПОХОЖЕ, ТВОЕ ВРЕМЯ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛО.
Смерть достал песочные часы, посмотрел сквозь них на холодные звезды и зашагал прочь по берегу.
– Слушай, ты меня не подкинешь, а? – заскулил Гаспод, с трудом пытаясь догнать высокую фигуру и увязая в сугробах.
– К СОЖАЛЕНИЮ, НЕ МОГУ.
– Просто… Когда маленький песик вынужден пробираться по глубокому снегу, это чревато жестоким обморожением этих, ну, сам понимаешь… Хозяйство страдает!
Смерть остановился у небольшой заводи. В нескольких дюймах от берега лежало что-то бесформенное.
– О, – сказал Гаспод.
Смерть наклонился. Гаспод увидел синюю вспышку, потом фигура в плаще исчезла.
Гаспод задрожал. Он вошел в воду и уткнулся носом в мокрую шкуру Гэвина.
– Так неправильно… – проскулил он. – Если бы ты был человеком, тебя положили бы в большую лодку и подожгли. И все бы это видели. А тут только я один. Это неправильно…
Нужно было сделать кое-что еще. Он чувствовал это костями. Поднявшись на берег, Гаспод забрался на ствол поваленной ивы.
Он откашлялся. И завыл.
Начало было плохим, каким-то неуверенным, но постепенно звук нарастал, становился сильнее, богаче… а потом, когда он замолчал, чтобы перевести дух, вой продолжился, покатился через весь лес, от глотки к глотке.
Этот вой окутал спустившегося с поваленного дерева Гаспода, помог ему взобраться на обрывистый берег. Он поднимал его над глубоким снегом. Разносился между деревьями, сплетаясь из сотен голосов, становясь чем-то живым. «А может, он долетит до самого Анк-Морпорка?» – вдруг подумал Гаспод.
Или еще дальше.
Ваймс был впечатлен. Баронесса, даже загнанная в угол, продолжала сражаться.
– Ничего не знаю ни о каком убийстве…
Из леса донесся вой. Сколько волков там собралось? Они всегда оставались невидимыми, но, когда подавали голос, казалось, что за каждым деревом прячется по волку. Этот вой не смолкал, он был похож на плач, брошенный в огромное воздушное озеро. И круги от этого плача разбегались по всем окрестным горам.
Закинув голову, Ангва закричала. После чего, сжимая и разжимая пальцы, хрипло дыша сквозь сжатые зубы, двинулась на баронессу.
– Верни ему этот… чертов камень, – прошипела она. – Кто-нибудь из вас хочет сразиться со мной? Сейчас? Тогда отдай ему камень!
– В чем ефть проблемы?
Через останки ворот проковылял Игорь, сопровождаемый Детритом. Увидев два тела, он накинулся на них подобно огромному пауку.
– Неси камень, – прорычала Ангва. – Тогда… тогда мы уйдем. Я чувствую его запах. Или ты хочешь, чтобы я сама забрала его?
Серафина наградила ее испепеляющим взглядом, потом развернулась на каблуках и зашагала в сторону замка. Остальные вервольфы попятились от Ангвы, словно ее взгляд бил как кнут.
– Если не сможешь помочь этим людям, – сказал Ваймс опустившемуся на колени Игорю, – тебя ждет весьма короткое и не слишком приятное будущее.
Игорь кивнул.
– У этот, – он ткнул пальцем в Тантони, – поверхнофтный ранение. Зашивайт беф проблем. А у этот, – он постучал Моркоу по груди, – плохо поломанный рука. – Игорь поднял взгляд на Ваймса. – Молодой Вольфганг фнова решайт поиграйт?
– Ты можешь сделать так, чтобы он чувствовал себя хорошо? – резко осведомился Ваймс.
– Наин. Фегодня его фчафтливый день. Я могу фделайт так, чтобы он чувфтвовал фебя лучше. Мне только что дофтавляйт фвежий почка, отличный почка, принадлежайт молодому гофподину Крапанфи, не пивайт ни капля крепкий напитков, но вот попадайт под лавину…
– А они ему нужны? – спросила Ангва.
– Наин, но когда мочь фделайт лучше, лучше фделайт лучше! Я вфегда так говорийт!
Игорь улыбнулся. Зрелище было странным. Шрамы и швы расползлись по его лицу, будто сороконожки.
– Просто вылечи его руку, – твердым тоном сказал Ваймс.
Появилась баронесса в окружении нескольких вервольфов. Когда Ангва резко повернулась, вервольфы поджали хвосты.
– Забирайте, – фыркнула Серафина. – Забирайте эту дрянь. Это подделка. Никакого преступления не было!
– Я стражник, – возразил Ваймс. – И я всегда найду преступление.
Сани, подгоняемые собственным весом, неслись по дороге к Здецу, а городские стражники бежали рядом и лишь иногда направляли их. Капитан был ранен, и стражники выглядели растерянными и подавленными. Они весьма неохотно слушались Ваймса, но прилежно исполняли все, что приказывала Ангва, поскольку она принадлежала к классу, который традиционно отдавал им приказы. Раненые лежали на одеялах.
– Ангва? – позвал Ваймс.
– Да, сэр?
– Волки всё не отстают. Я видел, как они мелькают за деревьями.
– Знаю.
– Они на нашей стороне?
– Точно могу сказать лишь одно: ничью другую сторону они не занимали. Я им не сильно нравлюсь, но они знают, что я… нравилась Гэвину. Сейчас важно только это. Некоторые из них отправились на поиски моего брата.
– Он что, остался в живых? После падения с такой высоты?
– Его могут взять только огонь или серебро. А здесь… бурная вода на много миль. Он наверняка ранен, но уверяю вас, сэр, его раны заживают невероятно быстро.
– Послушай, я весьма сожалею…
– Не стоит, господин Ваймс. Вольфганг этого недостоин. Моркоу просто не понимал, на что способен мой брат. Победить в честном бою такого, как он… Это попросту невозможно. Да, он мой родственник, но… личное еще не значит важное. Моркоу всегда так говорил.
