Александра Руда - Ола и Отто. Выбор
– Я всем нашим расскажу! – заливался Блондин. – Что ты за своими черными книгами совсем мужскую силу растерял.
«Всем нашим, – отметила я. – Хорошо же, Блондин! Я и тебя за решетку засажу».
– Я не… – начал маг, то бледнея, то краснея.
– Это ведь по твоей части, дружище! – сказал Лим, потирая руки. Я посмотрела на него и поняла, что он только и мечтает свести нас с Леваном и доложить об этом старому недругу, чтобы посмотреть, как Ирга будет страдать. – Девица с бесом внутри!
– Я некромант! – гордо сказал Леван. – Моя часть – это мертвецы.
– Один хрен, – сказал Блондин, подталкивая его. – Иди.
– Почему же ты тогда не хочешь со мной пойти? – спросила я, начиная расстегивать платье. – Я обещаю, тебе будет хорошо!
– А зачем куда то идти? – плотоядно ухмыльнулся хозяин квартиры, – оставайтесь здесь.
– Ну уж нет! – сказала я, не давая и слова сказать Левану. – Это в ваших аристократических привычках совместные оргии устраивать, а я девушка скромная, я лучше на своей территории, в тишине и уединенности.
– Ты от меня не отстанешь? – зловеще спросил некромант.
– Нет, мой бес при виде тебя просто слюной исходит, – сказала я, начиная тянуть его за рукав.
– Иди, иди, – сказал Блондин, бросая Левану куртку. – У Олы нюх на некромантов.
– Особенно на синеглазых, – проворковала я, все внутренности у меня бесились от злости, я сдерживалась из последних сил.
Леван покорно вышел вслед за мной из подъезда.
– Я люблю делать людям больно, – внезапно сказал он, притягивая меня к себе и начиная целовать.
Это было больно, очень больно, но я выдержала, ответив ему с таким же пылом, вложив в него часть своей злости. Отстранившись, я вытерла кровь с прокушенной губы и потянула Левана в переулок.
– Вижу, мы нашли друг друга, – пробормотал он, спеша за мной.
– Еще как, – жестко ответила я. – Хватайте его.
Парни накинулись на ничего не успевшего сообразить мага, сняли с него куртку. Я рывком приподняла его рубашку и посмотрела на спину, чувствуя, как останавливается сердце. На его левом боку виднелось большое обожженное пятно, от которого так и реяло моей магией. Сознание мое померкло.
– … Да прекрати же ты! – услышала я голос Матвея.
Что прекратить? Ой, больно!
Оказалось, что Матвей заломил мне руки и прижал к себе со всей силы, а еще один парень удерживал мои ноги. Что случилось? Я посмотрела на Левана. Рубашка его была изодрана в клочья, по лицу текла кровь. Он поскуливал в руках боевых магов, с ужасом глядя на меня.
– Не трогай меня! – заорал он, поймав мой взгляд.
– Что? Что случилось? – спросила я.
– Ты пришла в себя? – спросил Матвей.
– Да, но что случилось?
– В тебя как будто сам Ёшка вселился, – сказал маг. – Ты кинулась на этого парня как бешеная, кусала его, царапала, била, и, главное, выла! Мы так опешили, что не сразу вас разняли.
– Ведите его в городское управление, – злобно сказала я.
– А я тебя узнал, – сказал вдруг Леван. – Ты ведь та магичка с Гнедино, да? Вот такой я тебя узнал. Моя единственная…
– Чтоб ты сдох в жутких мучениях, придурок, – сказала я. – Чтоб тебя зомби живьем сожрали, как меня! Чтоб тебя на том свете сам Ёшка мучал!
– Мне было жаль тебя убивать, – закричал уводимый угрюмыми парнями Леван. – Только такая женщина, как ты, достойна быть рядом с великим мной!
Я всхлипнула и сказала Матвею:
– Все доказательства есть у Бефа. В своем отчете я указала, что некромант был ранен моей шпилькой, и этот отчет был составлен еще месяц назад. Любой толковый маг увидит, что ране остаточную энергию, ее принадлежность мне не оставит сомнения. Да и Заклятье правды еще никто не отменял.
– А что же ты? – мягко спросил Матвей, вытирая свои носовым платком кровь с моего лица.
– Пойду напьюсь, – тупо сказала я, чувствуя, как жизненная энергия выливается из меня через все шрамы, оставленные мне Левановыми зомби. – Мне так плохо. Только прошу тебя, спроси у этого, зачем он убил столько людей?
Матвей понимающе кивнул, а я побрела домой, почти ничего перед собой не видя. Напьюсь, напьюсь однозначно!..
Отто окунал меня головой в бадью с холодной водой, я верещала и отбрыкивалась.
– Пить меньше надо, надо меньше пить! – приговаривал лучший друг, не прекращая своего занятия.
– Да отпусти ты меня! – пробулькала я.
– Глазки, покажи глазки. Ага, осмысленные! Хорошо, а этот раз для профилактики, – сказал Отто, окуная меня еще раз и отпуская.
Я отскочила от бадьи в нашем общежитском туалете, поставленной специально для таких случаев, отплевалась и осмотрелась. Рядом с Отто стояла встревоженная Лира и держала в руках кружку с чем то дымящимся.
– Добро пожаловать в этот мир обратно, – язвительно сказал полугном, отбирая кружку у подруги и толкая мне ее в руки. – Пей.
– Вы почему не даете честному человеку расслабиться? – возмутилась я, с опаской нюхая содержимое. Впрочем, мне было так плохо, что вряд ли мне стало бы хуже.
– Расслабиться? – переспросил Отто. – Слышишь, Лира, это чудо называет трехдневный запой «расслабиться». Да ты чуть дуба не дала.
– Трехдневный? – спросила я.
Ничего себе! Теперь понятно, почему мне так плохо.
– А вы где были все это время? – решила я обвинить в своем плохом состоянии друзей.
– Я была у Арсения, – потупилась Лира.
– А я думал, что ты у Ирги залечиваешь душевные раны, – сказал Отто. – Но когда я встретил твоего жениха на улице и он поинтересовался, где ты, понял, что тут дело нечисто.
– Нам пришлось взломать дверь в комнату, – сказала Лира, пока я, постанывая и покачиваясь, держась за стенку, плелась к кровати. – Ты там заперлась и на крики не отвечала.
– Ты бы видела, в какой свинарник ты жилье превратила! – сказал Отто.
– В больший, чем обычно? – спросила я.
– Сейчас сама увидишь.
Мамочки мои!!! Ёшкин кот!!! Я застыла у входа памятником своему свинству.
– Трудотерапия, – сказал полугном, вручая мне швабру, – это лучшее лекарство. На вот, выпей еще и за дело.
– Ирга, – сказала я пересохшими губами, – это видел?
– Нет, – сказал Отто, – я тебя пожалел. Я ему сказал, что у тебя дела и ты будешь позже. Хотя надо было ему это показать.
– Спасибо, – сказала я, принимаясь за уборку и думая, как быстро я умру. Лира периодически щупала мне лоб и заглядывала в глаза, давая выпить какие то пилюли и предлагая сесть отдохнуть, но я ожесточенно драила пол.
Как только комната приобрела более менее приличный вид, я свалилась на кровать и отключилась.
Разбудило меня чавканье. Я открыла глаза и увидела полугнома, жадно поедающего руками мясо из кастрюльки.
– Это для Олы диетическая крольчатина! – возмутилась вошедшая Лира. Ага, дверь, пока я валялась в отключке, починили.
– Обойдется твоя Ола, – сказал Отто, – я на ее выкрутасах знаешь, сколько нервов потратил? Мне нужнее.
– Ола, – обрадовалась Лира. – как ты себя чувствуешь? Не вставай…
– Пока я буду лежать, этот прожора слопает всю мою крольчатину, – сказала я и поплелась к столу.
– Вот как она о своем лучшем друге, – пожаловался Отто.
– Я тебя тоже люблю, – я тяжело плюхнулась на стул и извлекла из кастрюльки кусок мяса.
– Беф шлет тебе большой привет и благодарность от магического управления, – сказал Отто. – Я ему сказал, что у тебя расстройство на нервной почве, и ты не выходишь.
– А что Леван?
– Судят его. Я бы ему сразу смертную казнь, но он же у нас из благородных. Семейство вмешалось, то се, – мрачно сказал Отто. – Но Беф его при свидетелях подверг заклятию правды, теперь парень не открутится. Кстати, ты мне должна. Я спас Иргу от тюрьмы.
– Как это?
– А он когда узнал, что гнединского некроманта поймали, хотел пойти и самостоятельно открутить ему голову с особой жестокостью. Как ни странно, почему то твой возлюбленный его не любит.
– И что ты сделал? – спросила я испуганно.
– А мы вместе выпили, – признался Отто. – Не одной тебе, знаешь ли, нужно было нервы подлечить.
– Хорошо выпили?
– Хорошо, – мечтательно зажмурился полугном. – Если ты уже достаточно пришла в себя, то нам к Бефу нужно.
Я посмотрела в зеркало на свое бледное лицо с кругами под глазами, пригладила волосы, переоделась и была готова к выходу.
Беф ждал нас в кабинете, просматривая листы в толстенной папке.
– Это, – кивнул он на папку, – твое личное дело, Ольгерда. Мне приятно, что оно наконец то стало пополняться благодарностями, а не выговорами.
– А как мне приятно, – сказала я.
– Вас официально наградят в городской управе, – сказал Беф. – Сам голова будет одевать вам на шею ордена. Мне стоит говорить, что вы обязаны быть в официальных мантиях Университета?
Я застонала, потому что слова наставника разбили вдребезги привлекательную картинку меня в лучшем платье, стоящую в колонном зале городской управы, уже успевшую сформироваться в сознании.
