Юлия Жукова - Замуж с осложнениями
Всё-таки приходится разлепиться, жизнь-то не стоит на месте. Мы тащимся мыться, усталые и счастливые, с чувством, что все дела в кои-то веки доведены до конца и ничто не висит над душой. Можно просто получать удовольствие от жизни. Мы оккупируем ванну второй раз за сутки, и я устраиваю Азамату подробный массаж всего тела, чтобы прогнать даже само воспоминание о каких-то неурядицах. Мы много, долго, вдумчиво целуемся, а потом занимаемся любовью, вспенивая воду и нарочно поднимая фонтаны брызг – – этакая оргия жизни после спасения.
Наконец мы вытаскиваем свои промокшие насквозь тела на берег, кутаем их в тёплые халаты и перекантовываем в спальню, где позволяем им рухнуть в произвольных положениях на сдвоенную кровать. Сегодня никакой чумной духовник нам не указ.
– – Где мы теперь? – – спрашиваю я в полусне.
– – В кровати, я думаю, – – бормочет Азамат не более осмысленно.
– – Не-ет! – – хохочу я. – – В какой галактике?
– – А-а, так в Водовороте. Этот туннель выводит почти к самому Мудангу, завтра вечером уже причалим.
– – Ого! – – просыпаюсь я. – – То есть, получается, мы срезали путь?
– – Ну да, получилось, как в той сказке... эти кусты – – мой дом родной.
Мы снова смеёмся, потому что сейчас всё вызывает только смех. Азамат жмёт что-то на пульте, и из потолка, в который ушла стенка, выдвигается на ножке экран-иллюминатор, в котором видна система со звездой и несколькими планетами. Азамат увеличивает одну из дальних, приближает её к нам. Она вся равномерно синяя, маленькая такая и похожа на стеклянные шарики для аквариумов.
– – А где суша? – – спрашиваю.
– – Сейчас на другой стороне, – – говорит Азамат странным ласковым голосом, как будто о маленьком ребёнке. – – Днём увидишь.
Я закрываю глаза и жду дня.
Глава 19.
Утром мы оба нервничаем и оба это тщательно скрываем. Не знаю, как у меня, а у Азамата получается плохо. Пялится в иллюминатор пустым взглядом, зубы чистит минут двадцать, наверное, да ещё и личное пространство у него вдруг некстати увеличивается: обниматься мы не хотим, мазаться тоже, и вообще, давай опустим стенку, переодеться надо. Ну, необмазанным он от меня не уходит, и так вчера пропустили, хотя в ванне я, конечно, его всякими гелями полила, но это не то же самое. И всё-таки, как только я заканчиваю втирание, он мгновенно закрывается у себя, не успеваю и глазом моргнуть. Прекрасно. Самое то, что нужно, ага.
Что ж, мне ничего другого не остаётся, как брести на завтрак в гордом одиночестве. К счастью, никто не обращает внимания на мою кислую рожу, поскольку все увлечены мыслью, что вечером уже будем дома. Никто – – кроме, конечно, Алтонгирела.
– – Дай угадаю, – – говорит он с мрачным ехидством, когда я падаю напротив, – – закрылся и никого видеть не хочет?
Я даже не отвечаю, только строю рожи. Надо думать, это типичная реакция на стресс. Ладно, кому что. Я на нервах вышиваю, Сашка покупает бытовую технику, Кирилл зачем-то во всех комнатах свет включал и ругался, если я выключала... ну, а Азамату, значит, одному надо побыть.
– – Ладно, – – отмахивается Алтонгирел, – – это максимум до обеда. Потом надо будет собираться, и его всё равно задёргают.
Киваю, в принципе, я так и думала, что долго ему там не просидеть. Набираюсь духу и говорю Алтонгирелу:
– – Нам вообще с тобой поболтать бы.
– – О чём? – – пожимает он плечами.
– – О том. Я так понимаю, всё будет сегодня?
Он кивает, чешет подбородок. Потом снова пожимает плечами, даже два раза подряд.
– – Ладно, приходи после еды, поболтаем, если тебе это от волнения помогает.
Закатываю глаза – – ну почему ему вечно нужно выставить меня ипохондричкой? Его что, в детстве какая-то женщина обидела, что он теперь нас всех так люто ненавидит? Однако после завтрака послушно плетусь за ним.
– – Я, собственно, не знаю, о чём с тобой говорить, – – сообщает он мне, зайдя в каюту и закрыв за мной дверь. – – Азамат тебе нужен, это я понял. Ты ему – – тем более, это и джингошу ясно. Девка ты в принципе неплохая, хотя и с закидонами, но совесть есть, ещё бы пользоваться научилась... Именем ему, опять же, подходишь. Плохо, конечно, что ты командовать любишь, а Азамат слишком послушный. Надо тебе посмирнее стать, хотя бы задачу такую перед собой поставить. А дальше уж – – что боги решат.
– – Это, конечно, прекрасно, – – говорю, – – что я так завидно выгляжу в твоём описании, но мне как-то интереснее, как будет происходить церемония. Где это будет? Сколько будет народу? Сидя, стоя? Что надо будет делать?
Алтонгирел делает такое лицо, как будто ему вместо старших курсов вуза предложили попреподавать в дебильном интернате.
– – Это будет в доме Старейшин в Ахмадхоте. Старейшины будут все, то есть восемнадцать человек. Ещё я, ты и Азамат. Будем сидеть на циновках, и не вздумай вскакивать, это невежливо. А делать надо будет, что Старейшины велят.
– – Ну хоть примерно? Там же, наверное, каждый раз более-менее одно и то же?
– – С чего ты взяла? – – поднимает бровь Алтонгирел. – – Азамат, мягко говоря, необычный человек, а ты-то уж и подавно. Нет, дорогая, у вас будет полный эксклюзив, и даже если я и знаю некоторые элементы, тебе о них рассказывать не стану, ты инопланетянка – – так и должна оставаться в неведении.
– – Неужели ты совсем не хочешь нам помочь? – – вздыхаю я.
– – Я могу хотеть чего угодно, но не собираюсь подделывать волю богов. Если им ваш брак на руку, то всё у вас пройдёт гладенько, а если нет, то не склеится, как ни мухлюй.
М-да, толку от него не добьёшься. Ну ладно, чему быть, тому не миновать, хоть оно дерись. Так я ему и дала миновать, ага.
– – Эй, Лиза, – – окликает меня Алтонгирел с опаской, – – не вздумай угрожать Старейшинам. Боги любят смиренных, набей себе это в трубку и скури.
На этом он меня выставляет за дверь, а я ещё долго размышляю, правда ли во всеобщем есть такая пословица или это калька с муданжского.
Вышивания у меня нет, так что я сажусь за вязанье, врубив по буку бесконечный мистико-детективный сериал. Какая-то у меня жуткая невезуха на свадьбы: одна вообще не состоялась – – Кирилл сделал предложение, а через месяц его не стало; вторая – – силком, третья вот... нервотрёпка сплошная.
К счастью, на обед Азамат-таки вылезает из берлоги, хотя и почти не ест. Алтонгирел на это смотрит крайне неодобрительно, видимо, тоже считает, что голодный желудок в ответственном деле не подмога. Так что я в очередной раз пренебрегаю его заветом сидеть смирно, отбираю у Азамата рульку, которую он уже четверть часа меланхолично и безрезультатно гоняет по тарелке, нарезаю маленькими кусочками, потом раскладываю по краю так же нарезанный сыр с зеленью – – и принимаюсь канючить, дескать, съе-е-ешь кусочек, ну ма-а-аленький, ну пожа-а-алуйста. В итоге я преуспеваю: скорее всего, Азамату просто перед командой неудобно становится. Алтонгирел корчит рожи, стараясь не улыбаться, чтобы не одобрить ненароком мои действия. Зато я хотя бы спокойна, что муж накормлен. А то мышц вон сколько, а жира – – меньше, чем на мне, кажется. При таком сложении не есть – – это над собой издеваться, я считаю.
Потом начинаются сборы. Азамат мечется, надо ли ему вещи паковать, и Алтонгирел советует оставить пока – – чтобы не сглазить. Дескать, не говори гоп. Я решаю тоже последовать его совету: во-первых, страшно лень шевелиться, а во-вторых, пусть лучше Азамат почувствует лишний раз, что я с ним заодно, куда он, туда и я, и прочие сентиментальности. Общение у нас не клеится, тем более что Азамат бегает по всему кораблю, разбирается, что выгружать, а что оставить из трофеев, рассчитывает премиальные (у них заведено перед прилётом на родную планету делить оставшиеся бюджетные деньги между собой, на случай, если кто-то пропустит следующий вылет) и занимается прочими с виду полезными делами. Мне быстро надоедает путаться под ногами, так что я снова сажусь вязать и постигать путь смирения. Ничего, немножко осталось. Сегодня вечером всё решится.
Второй пилот всё ещё валяется у меня в кабинете, но лечить там больше нечего. Рука у него ожила, омертвевшая кожа слезла. Я выдаю ему крем с витаминами, пластырь и выписываю восвояси. Всё-таки удобная штука эта их регенерация, быстро выздоравливают. Потому, наверное, и медицина такая чахлая, что спрос невелик.
Азамат вызывается сам посадить корабль, и первый пилот покидает мостик с напускной галантностью, дескать, пожалуйте, Азамат-ахмад, всё для вас, не буду мешать воссоединяться с родиной. Я же наоборот решаю, что норму по смирению на сегодня выполнила – – по крайней мере, до визита к Старейшинам, – – и нарушаю уединение супруга под предлогом, что никогда в жизни не видела, как звездолёт садится на планету. Это, кстати, правда: земные машины слишком большие, их вообще не сажают, а до поверхности добираются на шаттлах размером с небольшой самолёт.
