А. Котенко - Манга по-русски
Того, кто воскресит сыновей и мужа. Хороший ответ. Сыновей - пожалуйста, а вот благоверного - увольте, на ком тогда Киномото жениться будет. Оставался один план, который наместник держал на самый последний случай и, похоже, именно его и приходилось осуществить.
Проснувшись утром, госпожа Кия не увидела у подножия своей кровати верных слуг. Зато там, на коленях сидел гость из далекой страны и протягивал ей поделку неизвестного происхождения. Всю свою сознательную жизнь митаннийская принцесса считала, что лотосы растут в водоемах, пальмовые листья - на соответствующих деревьях, а палки используются для того, чтобы их рабы подбрасывали в костер.
Но Киномото нарушал все представления принцессы. Потому что в руках он держал глиняный горшок, из центра которой торчала уродливая общипанная палка, рядом с которой красовался и полузасохший пальмовый лист, а вокруг еще одного такого уродца, взятого невесть с какого дерева, вились лотосы, чьи листочки, словно тряпочки свисали вниз.
– Вы что себе позволяете, чужестранец? - надменно спросила Кия, не очень приветливым взглядом окинув незваного гостя.
Она - дочь короля, жена (не важно, что вторая) фараона, мать теперешнего правителя… а кто он. Говорит - наместник. Таких в Кемете зовут номархами. Не самая высокая должность у этого мужчины в своей Ниххонии. И чего ему надо от нее, недосягаемой и прекрасной.
– Я хотел сделать подарок прекрасной королевне, - закрыв глаза и наклонив голову, тихо сказал Санджи и протянул принцессе свою композицию.
– Дарили мне слуг и рабынь, коней и кошек, золотые украшения и роскошные сундуки с драгоценными камнями из дальних стран. Но ни один, слышите, господин Киномото, ни один чужестранец не приподносил мне такую…
Фигню. Закончил за принцессу Санджи, но Кия сама решила дать точное определение подарку наместника:
– Такую безобразную безвкусную вещицу, которой нет никакого применения!
– Как же? - узкие глаза Санджи расширились по максимуму.
Он теперь неотрывно смотрел на возлюбленную, не понимая, что ей могло не понравиться в икебане, которую он сделал из растений, произрастающих в царском саду. Наместник поставил композицию на пол и принялся объяснять обиженной женщине, что у него на родине икебана - это подношение богам, и что такой подарок возводит госпожу Кию на один уровень с ними.
– О, если боги вашей страны столь примитивны, что в качестве жертв принимают засохшие цветы, то я не хочу становиться рядом с ними.
Укоризненный взгляд выразительных серых глаз, полный ненависти и пренебрежения: Санджи начинал понимать, что сооруженная им за несколько дней икебана совершенно не впечатлила митаннийскую принцессу. Хотя наместник прекрасно осознавал - на то Кия и принцесса, чтобы показывать свой вздорный характер и заставлять ухажера выложиться по полной в демонстрации своих серьезных намерений.
– Это не жертва, - обиженно произнес наместник, поднимаясь и вновь протягивая принцессе подарок, - это знак почтения. Поэтому, о прекраснейшая из прекрасных, я хочу возвести вас в ранг богинь, и хочу каждый день радовать вас своими икебанами. Икебана - это моя душа! Цветок - это символ вечной жизни…
– Ничто не вечно, да будет Анубис свидетелем моих слов… Неужели вы не видели, что погиб мой сын?
Какой хороший повод, чтобы выложить все, что известно наместнику! Довольная ухмылка украсила лицо Санджи, и он выпалил:
– Я видел лишь тело, которое не принадлежало Тутанхамону.
– Ну да, - согласилась принцесса, - душа его спустилась тропами Дуата. Но для нас тут, в Уасете, он умер.
– С этим я соглашусь, а вот насчет Дуата - вы поспешили. Он не там, клянусь всеми фрактальными дырами!
Непонимание, гнев и ярость смешались в душе принцессы, когда она, соскочив с кровати, подбежала к двери и принялась звать стражу. Если верить написанному в статьях у Юли-сан, подумалось Санджи, то мать подумала, будто сердце ее сына сожрало страшилище по имени Амт. Киномото прекрасно понимал, что оказаться в аду не желал никто, а уж мать сыну такой участи явно не хотела. Но все попытки объяснить, что душа могла не попасть ни в рай, ни в ад, а отправиться в Москву на три тысячи лет в будущее, оказались неудачными.
– Забирай свое нелепое подношение каким-то богам и проваливай! - приказала принцесса. - Пока не пришла стража! И чтобы ты мне больше на глаза не попадался, противный наместник, да сожрет и тебя Амт на страшном суде!
Припоминая, что устроила несколькими днями раньше Анхесенпаамон, Санджи решил не рисковать своим здоровьем и исчезнуть из комнаты принцессы до того, как к Кие ворвется с десяток вооруженных охранников.
Таким неудачником Киса себя еще не чувствовал. Впервые женщина назвала икебану нелепицей, отправила его в длительную прогулку по аду и не захотела видеть его персону рядом с собой. И даже Юля не смогла утешить его страдающую душу.
– Проваливай, - фыркнул тот на Сехемра, - не видишь разве, что боги не желают помогать людям.
– Хватит прикрываться чужими богами, человек из далекой страны, - хлопнул его по плечу верховный жрец. - И не притворяйся, что прибыл в Кемет для установления дружественных отношений между государствами. Все я вижу прекрасно… госпожа Кия покорила ваше сердце!
Что скрывать, и сам Сехемра неравнодушно относился к митаннийской подданной. Только в тот день, когда в стране появилась Юля, жреца словно переклинило: он увидел идеал женской красоты, который смог затмить в его глазах непокорную Кию. Но о своих попывтках завоевать сердце матери Тутанхамон жрец все же рассказал, хотя и побаивался, что Юля приревнует и начнет на него злиться.
Эта женщина, дочь митаннийского короля, как следовало из рассказа жреца, любила только Эхнатона. Остальные приближенные, возжелавшие стать ей мужьями и опорой в жизни, становились лишь любовниками, и больше чем на одну или две ночи принцесса их к себе не пускала. Сколько всего испробовал Сехемра с военачальником и регентом юного фараона, чтобы хотя бы привлечь внимание этой женщины - ничто не растопило ее каменного сердца.
Заморские диковинки могли стать хорошим орудием в достижении этой цели. Но если Кия не изошла от радости, когда чужестранец преподнес ей икебану, то вряд ли ей придутся по душе другие странности японца.
– А ты попробуй, Санджи! Попытка - не пытка! - взяла его за руку Юля.
– Пытка, - вздохнул наместник, - скоро стража найдет себе увлекательной занятие, точнее игру - догони Санджи Киномото и поддай ему под зад!
– Третий раз волшебный, действуй! - не переставала пострекать его москвичка.
Да и сам наместник не против, потому что в его голове зрел очередной гениальный план.
Когда на следующее утро Кия выглянула из окна, она не узнала сада. На финиковых пальмах, растущих неподалеку, появилось что-то белое и корявое. Ох уж этот чужестранец, любитель уродливых подарков. Припоминая вчерашнюю икебану, Кия недовольно отвернулась и ушла вглубь комнаты. Но тут же в дверях нарисовался ненавистный ей наместник из далекой страны.
– Как вам оригами, прекраснейшая из прекрасных? - схватив принцессу за руки, он упал на колени, а потом расцеловал ее ладони.
– Этим гнусным словом, порождение Сета, ты называешь развешенные на пальме кусочки папируса? - сощурившись, она смотрела на назойливого чужестранца.
Санджи принял ее игру. Она всеми силамы пыталась унизить его, а он - познакомить с культурой и традициями своей родины.
– Может, для вас, госпожа, это только кусочки папируса, но для меня складывание журавликов обернулось мазолями на пальцах… Какую твердую бумагу вы используете при дворе!!!
И он, закрыв лицо руками, сделал вид, что расплакался. Все сказанное им - чистая правда, но он решил усилить эмоции, демонстрируя принцессе свои страдания.
Да как она могла назвать кусочками папируса то, что долгое время считалось в Японии искусством для высшего сословия. Только императоры и их приближенные владели искусством складывания различных фигурок из бумаги. Чем они и радовали не только детей, но и своих возлюбленных. И как эта митаннийская невежда только могла наделить это не самыми лестными жпитетами. Да это оскорбление всему народу, выходцем из которого является Санджи.
– Каждый уважающий себя человек должен владеть искусством оригами, неужели вам этого не понятно?
– Я готова чтить ваши традиции, господин Киномото, - отошла подальше от неместника Кия и посмотрела на висящие на пальмах фигурки, - но при условии, что вы перестанете навязывать мне свою культуру и не будете столь навязчивы во время траура!
Опять та же песня… Что же, Санджи готов продолжать давить на принцессу и пытаться довести до нее то, что ему было известно.
– Но для меня нет траура!
– Значит, у вас нет сердца! - парировала принцесса.
