Петрович и Серый в Иномирном легионе (СИ) - Алферова Наталья

Морда кота показалась Петровичу удивительно знакомой.

— Молорик? — уточнил он.

— Мр-ра? — тоже спросил кот, в чьём вопросе так и слышалось: «Хозяин, это ты такая громадина?»

— Ну что же, похоже, здесь я тебя возить буду, — произнёс Петрович, сажая кота на плечо.

Он встал, взял в руки пакеты и зашагал к выходу из парка. Где-то в его глубине играл духовой оркестр. Петрович без труда узнал «Песню пилотов». Подходя к дому, Петрович на себе прочувствовал то, что ощущали гоблины и Серый, оказавшись в массивных телах. Он остановился у подъезда, унимая одышку. Спина отозвалась глухой болью.

— М-да, придётся нам с тобой на лифте прокатиться, — сказал он Молорику, внимательно разглядывающему окружающее. — Обидно, всего-то третий этаж.

Отдышавшись, Петрович шагнул в подъезд. Однако волнение до конца унять не смог, попав в замок ключом лишь с третьего раза. Войдя в прихожую, он поставил пакеты к стенке и опустил Молорика на пол.

Из кухни выглянула жена и быстро подошла, со словами:

— Что-то ты долго, Саня, а ну, дыхни.

Петрович сгрёб жену в объятия, выдохнув:

— Крошка!

— Саня, ну что ты, словно год не виделись, — смеясь, отбивалась жена и добавила: — Да тише ты, внуков уже привезли. Ой, а это кто?

Она заметила кота, наблюдавшего за ними, и вынырнула из объятий.

— Это Молорик, будет жить у нас, — сообщил Петрович. — Ты же давно хотела завести котика.

Из комнаты высунулся младший внук.

— Деда кота принёс!!! — завопил он.

Все четверо мальчишек выскочили в прихожую, окружая Молорика и отрезая от хозяина.

— Конец коту, — со смешком произнесла жена.

Петрович только снисходительно улыбнулся. Что там его салажата против боевого дракона. Молорик проскочил под ногами мальчишек и рванул в комнату. Дети побежали за ним. Вскоре там раздались грохот, смех, азартные вопли. Не прошло и нескольких минут, как Молорик показался в дверном проёме, оттолкнулся от косяка, в три прыжка достиг Петровича и с пола запрыгнул ему на плечо.

Выскочившие следом мальчишки закричали:

— Так нечестно!

— Ушёл!

— Ничего, поймаем!

— Мр-ра, мр-ра, мр-ра, — пожаловался на ухо Петровичу Молорик.

Тот ответил:

— А что ты хотел? Внуки.

Петрович притянул к себе Крошку и вместе они смотрели, как мальчишки в восемь рук потрошат пакеты с подарками…

В это же время в приграничье Илларана по лесной дороге шла провидица Нея. В руках она несла корзинку. На половине пути она остановилась, подумав, что зря не захватила трость. Присев на поваленное дерево провидица немного отдохнула, приводя мысли в порядок. Принятое решение далось нелегко. Ради себя самой она никогда бы не смогла переступить через застарелую обиду.

Вдохнув и выдохнув, она собралась и встала, чтобы преодолеть остаток пути до лесного алтаря.

В установленном месте она свернула с тропы, направляясь на журчание родника. Там попила ключевой воды, немного посидела на лавочке, как было и положено, после чего направилась в центр круглой поляны.

Водрузив на алтарь корзинку с дарами, тётушка Нея села на землю. Почти недрогнувшими руками она сняла с шеи цепочку с необычным кулоном из прозрачного камня в виде капли. Украшение тоже опустила на камень с древними рунами. Кулон разлился лужицей, впитываясь в алтарь. Оставалось только ждать, чем провидица и занялась, прикрывая глаза и погружаясь в воспоминания.

Глава сорок девятая. Давняя клятва

Провидица Нея, ощутив чужое присутствие, произнесла:

— Здравствуй, Вей, — и открыла глаза.

Суховей, Бог путешественников и искателей приключений, сидел напротив, с другой стороны алтаря. Его спутник оленёнок пасся неподалёку. Корзина и украшение исчезли с камня, словно их и не было.

— Давненько меня так не называли, — с улыбкой произнёс Суховей. — С тех пор, как мы расстались.

— С тех пор, как ты бросил меня, — уточнила Нея и замерла, осознав, что не чувствует ни жгучей обиды, ни боли, ни любви к непостоянному Богу. Она сама не заметила, как отпустила все эти чувства. Они прошли в тот момент, когда она взяла на руки маленького мальчика, брошенного непутёвой матерью на дороге.

— Ты позвала меня, значит, вспомнила о клятве. Признаюсь, ждал тебя раньше. Хочешь стать молодой и красивой, как была? — спросил Суховей, глаза которого заблестели.

Всего лишь раз позволил он себе задержаться рядом с полюбившейся женщиной на целых пять лет. Воспоминания остались самые лучшие, кроме прощания. Нея не захотела понимать, что ему пора уходить, даже данная клятва исполнить любое её желание, как только позовет, не помогла. Хотя подаренный знак призыва — кулон в виде слезы, как оказалось, она сохранила.

Провидица неожиданно рассмеялась и сказала:

— Оказывается, и у богов бывает плохая память. Молодой я, конечно, была, а вот красивой — нет.

— Ты всегда была несправедлива к своей внешности, — протянул Суховей и мечтательно добавил: — А как ревновала к каждой смазливой девчонке. К слову, сейчас я свободен.

— У старости есть свои преимущества. Уже ничто не давит здесь, — Нея прижала руку к груди, — при воспоминаниях о твоих похождениях. И, прости, мне всё равно, есть ли кто у тебя сейчас или нет.

— Ты изменилась, Нея, — сказал Суховей.

— Людям, да и прочим расам нашего мира, в отличие от бессмертных Богов, свойственно меняться, — последовал ответ. — Кое-что ты угадал, Вей. Я действительно вспомнила о клятве и призвала тебя, чтобы предъявить желание.

Суховей с интересом уставился на провидицу. Она изменилась и внешне, исхудала, поседела, обзавелась сеточкой морщин, лишь глаза не утратили яркости и блеска.

— Слушаю тебя, — произнёс он, склоняя голову к плечу.

— Помнишь попаданцев, недавно приносивших тебе дары. С ними был ещё мальчик скрипач? — спросила Нея.

— Ещё бы не помнить, — ответил Суховей и рассмеялся. — Потрясающая наглость: развести на алтаре костёр и поджарить на нём королевского гагра. Я бы сказал, двойная наглость, одним действием оскорбить богов и нарушить законы Империи. Простил бы и без подношения, но воины молодцы, не поскупились, к тому же, музыканта привели, оленя моего пожалели. Признаюсь, к их внешности я руку приложил. Скучно же, когда все призванные гоблины. Никакого разнообразия. Вот я и заготовил в межмирном обменнике тела тролля и эльфа. Брат мой старший, когда узнал, вопил, как дракон, которому на хвост скала упала. Но после последней битвы этих воинов с нечистью, буркнул, что был не прав. Извинился так. Солдафон до мозга костей. Хотя Богу войны и положено таким быть. Что-то я разговорился не в меру, рядом с тобой почему-то всегда так. Скажи, лучше, какая связь этих воинов с твоим желанием?

Провидица Нея тоже склонила голову к плечу, невольно любуясь Суховеем, нисколько не изменившимся с их последней встречи.

— Петрович и Серый мои приёмные сыновья, а Ижен приёмный внук. Есть ещё приёмная внучка Рина, её жених, невеста Серого. Как видишь, у меня теперь большая семья, — принялась она рассказывать. Подробно и обстоятельно, спешить пока было некуда. — Так вот, Император в награду за битву, которую ты упоминал, решил возвратить героев на Землю на год с лишним раньше окончания контракта. Но вмешался Оракул…

— Вот как везде успевает?! — воскликнул Суховей. — Только ему кто из наших будущее приоткроет, как он тут же бурную деятельность развивает. Утомил.

— Так не приоткрывайте, — посоветовала Нея, сообразив, что под «нашими» Суховей подразумевает других Богов.

— Проще ответить, чем слушать его завывания, которые старец называет молитвами. С возрастом у него стал на редкость противный и скрипучий голос. Да и характер. Но дар сильный, этого не отнять. Прости, прервал тебя, продолжай, слушаю внимательно.

Суховей сел, выпрямив спину, изображая, что он — весь внимание.

— Оракул предсказал, что в своём мире попаданцев с Земли ждёт неизбежная смерть. Одного сразу после возвращения, другого через год, — продолжила Нея. — Мой старший сын сделал выбор вернуться и провести этот год с семьёй.