Илья Варшавский - Под ногами Земля (Сборник фантастики)
Кладовщик был в отпуске, и начальник складов сам предъявлял оборудование комиссии. Все оказалось в наличии, кроме медной калябры, числившейся по описи. Никто не знал, что это такое. Председатель комиссии предупредил начальника складов, что если не будет найдена калябра, то дело может принять скверный оборот, тем более, что калябра, очевидно, вещь очень нужная, иначе на ее изготовление не стали бы тратить дефицитную медь. На розыски калябры были мобилизованы самые старые работники складов, но никто из них не мог сказать, как эта калябра выглядит. Назревали крупные неприятности.
Наконец, кто-то догадался сплющить под молотом медный чайник и предъявить его комиссии в качестве калябры. Все облегченно вздохнули. Когда же вернулся из отпуска кладовщик, выяснилось, что медная калябра никогда не существовала, а были мерные калибры, выброшенные после ревизии в утиль, так как они нигде не числились. Причиной возникшей путаницы был неразборчивый почерк кладовщика.
Но отрабатывать назад было уже поздно. Калябра значилась в актах ревизии.
Вероятно, до сих пор на этом складе хранится сплющенный чайник, носящий таинственное название «калябра».
Извините, пожалуйста. О чем мы с вами до этого говорили? Ах, да, о предстоящих испытаниях. Попав на корабль, прежде всего постарайтесь получить каюту. Распределением кают ведает третий помощник. Он вам скажет, что судовая роль у старшего строителя, а без роли он не может ничего сделать. Не верьте, это трюк. Дело в том, что на такую ораву, какая собралась на корабле, не хватает спасательных средств, и портовый надзор никогда не выпустит его в море, если все, кто идет в плавание, будут занесены в судовую роль.
Несколько слов о спасательных средствах. Конечно, современная техника кораблевождения значительно повысила безопасность плавания. Но это вовсе не значит, что спасательные средства не нужны. Особую опасность представляет плавание на танкерах. У меня до сих пор стоит перед глазами пожар нефтеналивного судна на рейде Александрии в 1928 году. Помню отблески зарева на спокойной глади бухты, убегающие во все стороны суда и два пожарных катера, ведущих борьбу с огнем. У нефтяных причалов Красноводска можно видеть останки взорвавшегося лихтера — наглядное предупреждение тем, кто забывает, какую опасность таят пустые танки, содержащие взрывчатые пары топлива. Впрочем, если дело дошло до взрыва танков, то особой надобности в спасательных средствах уже нет.
Несмотря на наличие на современном танкере пенного огнетушения, несмотря на орошение палуб и прочая, и прочая, бывают положения, при которых команде необходимо покинуть судно. Часто путь к жизни лежит через горящее море, так как разлившаяся нефть может гореть на поверхности воды. Естественно, что деревянные баркасы для этой цели непригодны. Несколько лет назад встал вопрос о замене их металлическими. Мне довелось присутствовать при испытании опытного образца. В металлический баркас посадили двух кошек. Выбор пал на кошек потому, что они не умеют плавать. С таким же успехом можно было посадить туда и кур, но это сложнее. Человек, рискнувший взять под отчет кур, преследовался бы бухгалтерией до самой смерти. Баркас был отведен на середину ковша, на поверхности которого зажгли нефть. Через несколько минут, когда пожарные загасили огонь, в баркасе не обнаружили ничего, кроме неистребимого запаха паленой шерсти и двух обуглившихся кусочков кошачьего рагу. Вопрос о спасательных баркасах для танкеров не решен до сего времени.
Существует равное количество сторонников деревянной и металлической конструкций. По существу, этот спор, в который втянуто множество конструкторов, сводится к тому, в каком виде следует подавать моряков к столу Князя Тьмы: зажаренными или тушеными. Со временем эта проблема будет решена. Не нужно только терять надежды. Может быть, впоследствии моряки поставят памятник двум безвестным котам, отдавшим свои жизни за благородное дело спасения на водах. Вроде памятника собаке в Колтушах.
Если уж мы с вами заговорили о кошках, то позвольте рассказать случай, произошедший на пароходе «Курск». Я имею в виду не танкер «Курск», приписанный к одесскому порту, а пароход «Курск», некогда принадлежавший Российскому обществу пароходства и торговли, уведенный, а затем возвращенный нам англичанами в 1925 году. Капитан «Курска» терпеть не мог кошек. Он их ненавидел с детства. И когда камбузнику пришло в голову притащить на судно кошку, капитан ударом ноги отправил ее за борт. Все обошлось бы, если б несчастное животное каким-то чудом не выбралось из воды и не очутилось опять на пароходе. На этот раз она проникла в каюту капитана в его отсутствие и прошлась лапами, перемазанными в мазуте, по какому-то важному документу, лежавшему на столе. Механик говорил мне, что за пятнадцать лет совместного плавания это был единственный случай, когда он видел слезы на глазах своего кепа. Некоторое время капитан, старпом и боцман гонялись по кораблю за кошкой, но она уже была научена горьким опытом и держалась от людей на почтительном расстоянии.
Погрузка закончилась, и нужно было выходить в море. Однако капитан не мог мириться с присутствием кошки на борту. Он сказал, что всем подвахтенным вменяется в обязанность ловить кошку до тех пор, пока она не будет поймана и на его глазах брошена в море. Четырнадцать суток продолжался этот рейс, и четырнадцать дней и ночей сорок пять мужчин охотились за одной кошкой.
Это была борьба, в которой человеческий разум должен был восторжествовать над слепым инстинктом животного. Но кошка проявляла чудеса изобретательности.
Никто не знал, где она прячется. Не помогли ни приманки, ни хитроумные капканы, ни нежное кис-кис-кис. Однажды подлая тварь уже была в руках у боцмана, но выскользнула с непостижимой ловкостью. Как-то ночью кошку обнаружили на клотике и вахтенный штурман выстрелил в нее из ракетницы. Он бы наверняка сбил ее вторым выстрелом, но с идущего поблизости итальянского судна запросили, какую помощь они могут оказать терпящему бедствие пароходу.
Впоследствии оказалось, что никакой кошки на судне не было.
Камбузник сам видел, как она в последний момент перед отходом сошла на берег, но никому об этом не сказал, так как не хотел лишать себя столь великолепного зрелища, как охота на несуществующую кошку.
Я знал об этой истории понаслышке и, случайно встретившись в Москве, в Третьяковской галерее, с приятелем, плававшим на «Курске», попросил его рассказать все, чему он был очевидцем. То, что я жив, следует приписать чистой случайности, так как бутылка пролетела в нескольких миллиметрах от моей головы. Вы спрашиваете, какая бутылка? Обыкновенная винная бутылка 0,75 литра. Она еще разбила графин с водкой на соседнем столике, и дело чуть было не кончилось совсем плохо. Вот до чего иногда могут довести кошки.
Вообще, моряку не стоит связываться с животными. Помню, как-то в Ливерпульском порту я купил у американского матроса мартышку. Это было очаровательное, веселое создание. Я имею в виду обезьяну. Мы быстро подружились, и я понес ее на пароход, радуясь тому, что приобрел верного друга. У самого трапа меня остановил таможенник. Оказывается, существовали какие-то ограничения по вывозу животных из Англии. Насколько я мог понять, мне нужно было оформить разрешение в учреждении, расположенном в городе.
Пришлось отправиться с обезьяной искать это учреждение. У выхода из порта меня снова задержали, так как существовали какие-то ограничения по ввозу животных в Англию. Поймите мое положение. Не мог же я навсегда остаться в чужом порту с обезьяной на руках. У меня не было даже денег, чтобы купить шарманку. Тщетно я пытался всучить обезьяну всем проходившим мимо.
Видимо, они лучше меня разбирались в правилах вывоза и ввоза животных. Под конец на меня даже начали смотреть с подозрением. А тут еще обезьяна стала хныкать.
Очевидно, она была голодна. Я купил ей пару горячих сосисок, но она швырнула их мне в лицо и захныкала еще сильней. Потом она испачкала мой костюм.
Я в отчаянии сел на причальную тумбу. Обезьяна положила голову на мое плечо и уснула. Нечего было и думать бросить это доверчивое существо на произвол судьбы.
Гениальные решения приходят внезапно. Я поднялся и с обезьяной на руках пошел искать того самого таможенника, который не пустил меня на пароход.
Больше часа я уговаривал его взять у меня обезьяну. Уж он-то как-нибудь пронесет ее в город. Наконец, когда он понял, что я не собираюсь брать за обезьяну деньги, мы быстро пришли к соглашению. Он даже угостил меня отличной гаванской сигарой, что было очень мило с его стороны, так как, насколько мне известно, ввоз табачных изделий в Англию ограничен какими-то правилами. Это был неплохой таможенник. Что же касается обезьяны, то я до сих пор жалею, что пришлось ее отдать. Сейчас, вероятно, их обоих уже нет в живых.
