Евгений Прошкин - Наши фиолетовые братья
– Люк открой! – потребовал голос.
– Какой еще люк?
– На лафете, дубина!
Мищенко бегло исследовал лафет и нашел узкий лючок. Откинув его замок, он легко приподнял крышку, и из душной тьмы немедленно показалась голова Калашникова.
– О! – удивился капитан. – Исследователь! Ты чего здесь заперся?
– Орудие изучал, – недовольно буркнул майор, выбираясь на волю.
– Ну-ну… – Мищенко ухмыльнулся. – Изучил?
– Конечно. – Калашников спрыгнул на палубу и поправил комбинезон. – Плевое дело! Мы уже вышли из прыжка?
– Вышли. А что?
– А то… – Майор многозначительно поднял одну бровь. – Зови сюда Бугаева! И Ломова зови… и контр-адмирала… Всех зови!
– А Страшного не позвать? – медленно складывая крепкий мужской кукиш, спросил капитан.
– Э-эх, темнота ты «дебоширская»! – Калашников возбужденно сверкнул глазами. – Это ж момент истины! Триумф военной науки! Тут надо прямую трансляцию… в Генштаб… запись на все доступные серверы… секретные! Чтобы потомкам осталось на память! Это же открытие! Понимаешь ты?! Это тебе не баб щупать, это событие мирового значения!
– Что, опять? – Мищенко скривился. – Очередное озарение?
– Что значит – очередное?! Главное! Единственное и неповторимое! Ты, кстати, тут двоих исследователей не видел? – Майор беспокойно оглянулся.
– Помощников, которые малюсенькие детали уточняли? – усмехнулся капитан. – Нет, не видел.
– Так ты позовешь полковника или нет?!
– Нет.
– Остолоп механический! Думаешь, я снова ошибаюсь? Думаешь, я ни на что не способен?! Ну, я тебе докажу! Я всем докажу! – Калашников сжал кулаки и громко топнул ногой. – Зови, тебе сказано!!!
– Пошел ты… – Мищенко равнодушно махнул рукой и направился к выходу. – Припадочный…
– Ну ладно, – прошипел ему вслед Калашников, зеленея от негодования. – Вы все у меня в ногах ползать будете… прощения просить… За то, что недооценили, не разглядели… Все… все…
Майор снова забрался на лафет и, не спускаясь в технический люк, сунул в него руку. Изнутри орудия тотчас раздался ровный гул, и внутренняя поверхность откинутой крышки превратилась в матовый экран. На нем высветилось зеленоватое схематическое изображение более чем двухсот кораблей. Они шли в походном ордере далеко впереди, но с каждой секундой их фигурки увеличивались, а бегущая внизу экрана строчка непонятных значков менялась, постепенно укорачиваясь. Сначала в ней было не меньше двух десятков символов, затем осталось пятнадцать, спустя минуту двенадцать, десять… «Джаггер» стремительно нагонял армаду, и флотские координаторы его явно заметили. Корабли армады незаметно перестроились, и на правом фланге образовалось свободное место, которое, видимо, и предстояло занять опоздавшему крейсеру.
Калашников довольно ухмыльнулся и ткнул пальцем в экран. По его верхней кромке побежала новая строчка. Закорючки были идентичны нижним, только начало строки украшал какой-то пульсирующий знак. Майор занес палец над монитором, собираясь ткнуть в него снова, но засомневался. Ему в голову вдруг забрело сомнение – не помешает ли действию пушки-наоборот корабельная обшивка?
Пока он раздумывал над этой, несомненно, серьезной проблемой, «Джаггер» встал в строй…
* * *– «Джаггер», твою мать! На связи адмирал Наливайко, вашу мать! Где там Иванов, его мать!
– Слушаю, господин адмирал! – Иванов удивленно взглянул на Ломова, затем на Бугаева. – Что стряслось?
– Ты это у меня спрашиваешь, мою мать?! – Изображение Наливайко на экране корабельного Анализатора постоянно дергалось от непонятных помех. – Что у тебя за хреновина в трюме?!
– В трюме? – Контр-адмирал потеребил бородку. – Закрытая информация.
– К чертям собачьим твою секретность! Мои техники утверждают, что твой «Джаггер» излучает какую-то… да отключите этого авторедактора! Поговорить по-человечески не дает… все бубнит, зараза… Мои техники, контр-адмирал, говорят что твой БПК… фонит, мягко говоря!
– Как это? – удивился Иванов.
– Как микрофон перед динамиком! Штатное оборудование я еще в Академии изучил, значит, что-то нештатное помехи излучает! А где нештатному быть, как не в трюме?! Давай, говори, какую заразу приволок. Трофей, что ли? Если так, ты его выруби, пока дел не натворил!
– Да не врубал я ничего! – возмутился контр-адмирал. – Вот и каперанг может подтвердить, и полковник…
– О, Бугаев! А я слышал, тебя в приказ вписали. К ордену представили… посмертно. А ты, смотри-ка, как живой!
– Это я в записи, – буркнул полковник.
– Ну так что у вас там происходит, голландцы, вашу мать, летучие?!
– Да все у нас нормально, – подал голос Ломов.
– А излучение неизвестной природы откуда взялось? И что за фигня из него формируется в окружающем пространстве? Что это за северное сияние в открытом космосе?
– Да какое сияние?! – Иванов обернулся к экрану реального обзора и остолбенел.
По правому борту, на расстоянии в четверть космокабельтова, переливалась всеми цветами радуги полупрозрачная субстанция. Она медленно растекалась, образуя то ли полусферу, то ли просто вогнутую стенку, и вовсе не собиралась ни гаснуть, ни улетать в космические глубины.
– Припадочный! – громко прошептал кто-то с порога рубки.
Иванов вопросительно взглянул на говорившего.
– Кто припадочный?
– Да майор наш, – пояснил застывший у входа Мищенко. – Это он натворил… наверное.
– Как?!
– Да по орудию он лазил! – Капитан махнул рукой за спину. – По инопланетному. Все ковырял в нем что-то. Ну и вот… доковырялся…
– За мной! – приказал капитану Бугаев. – Зарою эту гниду!
– Палуба железная, – направляясь следом за полковником, предупредил Ломов.
– Тогда раздавлю и размажу! – Бугаев скрипнул зубами. – Мищенко, прикажи Зинчуку, пусть сгоняет ученых в грузовой отсек! Всех скопом там и кончим! Чтобы неповадно было!
– Ты серьезно? – озадачился Ломов.
– Как никогда! – заверил полковник.
Оружия при нем не было, но разозлившийся Бугаев был опасен и невооруженным. Каперанг с осуждением покачал головой и принялся лихорадочно соображать, что можно сделать, чтобы помешать полковнику учинить скорую расправу.
– Мы тут ни при чем! – донеслось из бокового прохода.
В главном коридоре показались Зинчук и двое перепуганных исследователей. Увидев ученых, Бугаев, как ни странно, немного остыл. Эти двое отличались от прочих подчиненных Калашникова умом и сообразительностью, и профилактически расстреливать их полковнику не хотелось.
– Знаете, что там происходит? – Бугаев указал пальцем вниз.
– Наверное, господин майор артефакт активировал, – предположил первый исследователь. – Мы его предупреждали, но он нас не послушал…
– О чем вы его предупреждали? – заинтересовался Бугаев.
– Это орудие выполняет защитную функцию, – пояснил ученый. – Оно образует силовой щит…
– Перламутровый такой? – уточнил полковник.
– Да, – кивнул исследователь. – То есть я точно не знаю, но может быть, и перламутровый… Мы пока не разобрались. Потому и не хотели ничего включать. Ведь включатель и выключатель не всегда одно и то же. А тем более в чужом исполнении… Вот мне кажется, что и господин майор уже рад бы орудие отрубить, да выключатель никак найти не может…
– А вы сможете?
– Не знаю. Мы же не пробовали…
– Понятно… – Бугаев чуть повернул голову влево и приказал: – Мищенко, майора арестовать и посадить под замок, у входа в трюм часового поставь…
– А ученых?
– Пусть живут… пока. Запереть их по каютам…
Ломов облегченно вздохнул. Капитан тем временем обернулся к Зинчуку и отдал нужные распоряжения.
Когда офицеры добрались до грузового отсека, Калашникова там уже не было – Зинчук успел увести его на камбуз и запереть на складе сыпучих продуктов, – а у двери стоял часовой. Рядовой Дустназаров.
– Стой, кто идет! – бодро крикнул он, завидев делегацию.
– Свои, – рявкнул Бугаев. – Стой, стрелять буду! – предупредил Дустназаров.
– Свои, тебе говорят! – повторил полковник.
– Пароль!
– Чего?!
– Стреляю!
В руках у хлебореза показался ЛС, которым исполнительный Зинчук вооружил часового, дабы его роль не была чистой фикцией. Офицеры и двое ученых поспешно отошли в глубь коридора и остановились в ожидании разводящего. Сержант Зинчук – единственный, кто мог снять с поста воинственного хлебореза, – был занят размещением под домашний арест лишних ученых.
– Сможете разобраться, как отключить эту бандуру? – доверительным тоном спросил у исследователей Бугаев.
Первый из них, тот самый, которого секретарша Дауна назвала Костиком, тщательно скрыл ухмылку и пожал плечами.
– Станете главными в ИО, гарантирую! – пообещал полковник.
– Постараемся, – как можно более неуверенно пробормотал второй ученый.
Отключить силовой щит они могли бы в два счета, но для этого должно было поступить особое распоряжение. И не от Бугаева или даже Страшного, а от самого Геца Дауна. А господин корпоративный президент спешить с распоряжением, похоже, не собирался.
