Кира Филиппова - От принцесс добра не ищут
– Вот и я говорю: здорово! В других городах они уже давно перевелись – перестали там люди топиться. А в Иллионе – бери не хочу! У нас в Тантосе подавно такого не сыскать. В лучшем случае оттощака ночью встретишь, да он даже нападать не собирается, лишь всю ночь в кустах ворчит, спать мешает.
– У вас где? – Мужичок от неожиданности выпустил гроб из рук.
Тот проехался днищем по кузову, чуть не накрыв сверху обескураженного ночевкой на кладбищах деда. Алан вовремя успел подставить руку и поймать деревянный ящик.
– В Тантосе. Неужели никогда не слышали?
– Бальмонт с тобой! Там же находится поместье некромантов! Его владелец Адриан как-то приезжал к нам в королевство, после него целых тринадцать лет нечисть боялась лишний гвоздь в гробу ковырнуть.
– Мой отец еще и не на такое способен! Вы бы его видели в период облавы! – Довольный Алан ударил кулаком по ладони.
Горожанин с не присущей пожилому человеку прытью затолкал гроб обратно и, схватив лошадь за поводья, потащил ее подальше от дома судьи. К Алу сразу же подскочил Тим.
– Так это правда! – восторженно затараторил он. – Ты некромант!
– Ну да. А что в этом такого? Или твой отец не берет на службу некромантов? – Ал, вероятно, подумал, что мальчишка собирается пожаловаться Орию.
– И ты научишь меня паре приемчиков?! – с надеждой спросил Тим.
Я, стоя за спиной у мальчика, усиленно закивала, подавая Алану знак, чтобы тот согласился.
– Приемчиков? – Алан задумчиво погладил подбородок.
– Да! Чтобы бить нечисть! – молодым козленком запрыгал вокруг того Тим.
Алан сделал вид, что решает, как поступить.
– При одном условии: ты помиришься со своей сестрой и больше не будешь ее обижать.
– Ее никто и не обижает, – нахмурился ребенок. – Она вечно заботится о своих птицах, а меня к ним даже не подпускает!
Я вздохнула. Похоже, что Тим проказами лишь хотел привлечь к себе внимание. Еще бы: старшая сестра помешана на изобретении зелий, а родители совсем забыли о детях. Боюсь, тут вовсе не в магии дело. Члены семьи просто забыли об отведенных им ролях. Я захотела проверить свои предположения:
– Тим, ты разве не любишь Делию?
– Не знаю, – буркнул мальчик. – Она постоянно злится на меня.
– А твоя мама, она никогда не вмешивалась?
– Нет, потому что раньше было все не так. Все началось с того, как папа стал проводить больше времени в суде, – пожаловался Тим, когда мы пересекли рынок.
– Твоя мама за него волнуется. Делия мне сказала, что большинство прислуги уволилось, маме сейчас нелегко справляться со всем: заботы по дому, да еще вы все время ссоритесь. Ты не знаешь, почему твой папа пропадает на работе?
– Мама говорит, что он нас больше не любит, – грустно сказал Тим.
– Но раньше же он был совсем другим. Человек не может так быстро изменить свое отношение, тем более к детям. Возможно, у него проблемы. – Я взяла мальчика за руку. – Сейчас вся надежда на тебя, поддержи сестер и маму. Они не должны сомневаться и в тебе. Ты же мужчина, так не обижай их.
– И даже если Делия опять не подпустит меня к своим птицам?
– Знаешь, мне кажется, стоит тебе вежливо спросить у Делии разрешения, она не сможет тебе отказать.
– Сомневаюсь. – Мальчик насупился. – Она боится за своих птиц.
– Я же не обманула тебя, когда сказала, что Алан некромант.
– Ладно, – вздохнул Тим. – Я попробую. И папе я ничего не расскажу. Я не ябеда. – Он снова повис на Алане. – А ты возьмешь меня с собой на кладбище?
– Если разрешат твои родители, то возьму.
– У моих родителей ты почему-то не спрашивал разрешения, – вмешалась я.
Мелькнули фронтоны, украшающие вытянутые, забранные витыми решетками окна ратуши. Фасад здания был обнесен мраморной крошкой, сама ратуша насчитывала три этажа и огибала просторный, выложенный красной плиткой двор. Там же орудовал ветхой метлой, недосчитывающей половины прутьев, дворник.
Алан неожиданно замер, уставившись в одну точку. Я проследила за направлением его взгляда.
На противоположной стороне улицы беседовала с розовощекой пышнотелой женщиной Тара. Рядом, привязанный к столбу, бил копытами гнедой конь с белой полоской на лбу. Девушка отсчитала несколько монет, протянула их женщине, у которой по всей видимости снимала комнату, подхватила перетянутый бечевкой холщовый мешок и, попрощавшись, стала закреплять подпругу на боку лошади.
– Алан, ты чего? Пойдем, Тара тебя не видела, – окликнула я друга.
– Она уезжает, – неотрывно смотря на девушку, произнес Ал.
– Естественно, после того как ей улыбнулся Натан, в этом нет ничего удивительного. Она возвращается домой и больше не будет тебе докучать. Ты ведь этого хотел. Или нет?! – видя, как щеки Алана медленно краснеют, уточнила я.
– Этого. Черт возьми, я поступаю с ней точно так же.
– Как? – Тим непонимающе смотрел то на Алана, то на меня, дожидаясь объяснений.
– Точно так, как обращалась с нами Флор. Со мной, Кейлом, Виктором, еще кем-то. Это подло. – Алан направился к Таре. – Я должен с ней поговорить.
– Я с тобой! – не захотел отставать от нового друга Тим, но я придержала его за руку.
– Оставь их. Алан скоро нас догонит, пойдем пока навестим твоего папу.
Пройдя через зал, украшенный мраморными колоннами, Тим и я вслед за ним вошли в арку, оказавшись перед двухстворчатой дверью. Вдоль обеих стен от нее были выставлены две длинные скамьи, вероятно, для обращающихся за помощью жителей Иллиона. Сейчас скамьи пустовали, слабо поблескивая отполированными сиденьями.
– Папа работает здесь, – указал на дверь Тим.
– Отлично. Подождешь меня? Я кое-что хочу с ним обсудить.
Мальчик, который еще недавно досаждал всем подряд своим непослушанием, покорно сел на край скамьи и стал болтать ногами, оказавшись куда сговорчивее многих взрослых.
Внутри помещения комнат оказалось две. В первой в ряд были выстроены точно такие же скамьи, что и перед дверью. В центре, у самого окна, обнаружился письменный стол, чернильница с торчащими из нее полуобщипанными перьями, гора свернутых трубочкой свитков, кодекс законов в золотом переплете и огарок свечи для скрепления важных бумаг. Дверь во вторую комнату была приоткрыта. Я занесла руку, чтобы постучать, как в смежной комнате что-то с грохотом упало на пол.
– Оставьте меня в покое! Я не скажу ни слова! Пожалуйста! – умолял человек.
Я заглянула в проем. Рослый, широкоплечий мужчина всем телом вжался в стену, будто пытаясь пройти сквозь нее. Под глазами залегли тени, переносицу пересекала глубокая линия, он еле держался на ногах. Над ним на столе, прогнувшись в спине и готовясь к прыжку, навис волк. Его и жертву разделяло совсем немного, поэтому волк наслаждался своей предрешенной победой.
– У меня семья! Я не могу оставить их! Но подделывать почерк правителя незаконно! – голосил Орий.
О том, что это действительно он, я догадалась по ордену, вышитому на его мантии. Серебряная сова символизировала мудрость и рассудительность судей. Оставалось определиться со вторым участником сцены. На какое-то мгновение мне показалось, что это оборотень.
– Лукас? – не веря глазам, окликнула волка я.
Тот резко повернул морду на звук, вперив в меня черные ненавидящие глаза. Я осторожно протиснулась внутрь комнаты и закрыла дверь. Сейчас во что бы то ни стало надо спасти Ория. Быть может, он в курсе причины раздача в семье.
Волк плотоядно оскалил зубы. Нет, это был хоть и оборотень, но не Лукас. Когда вчера Лукас, разбив окно, влетел в обеденный зал, я успела заметить, что шерсть у него огненно-рыжая, с золотым отливом, как и настоящий цвет волос. У этого же волка шерсть оказалась серебристой, местами даже белой, да и сам оборотень выглядел по-другому: матерый, с мощной, выдающейся вперед челюстью и крепкими короткими лапами. На шее у него болтался мешочек с перетянутой горловиной. Если там то, о чем я думаю…
Оборотень не сводил с меня взгляда, раздражительно водя хвостом вправо-влево.
– Беги! Он и тебя убьет! – крикнул Орий.
Волк хищно открыл пасть, проведя языком по острым, как зубья пилы, клыкам, сделал несколько шагов в моем направлении и остановился, взглядом приказав мне уходить. Я мысленно вернулась к Тиму – как я могу бросить его отца здесь одного?
– Убирайся сам!
Волк ощетинился и обнажил верхние клыки, как бы насмехаясь надо мной. Столь легкая и одновременно самоуверенная добыча, должно быть, попалась ему в первый раз. Надо было срочно что-то придумать, пока оборотень не перешел из наблюдателя в атакующего. Пространство под потолком расчертили два треугольника, сомкнувшиеся один в другом основаниями. Волк, увидев, что я решила использовать магию, выставил вперед передние лапы, переводя взгляд с меня на Ория и обратно, – выбирая, на кого напасть первым.
Руна осветилась огненной каймой, указывающей на ее активацию. Оборотень с секунду напряженно выжидал, а потом, словно поняв, что сейчас произойдет, прыгнул на меня. Обездвиживающая руна – один из коронных приемов Алана, когда-то показанный мне, – не сработала. Мне хватило мгновения, чтобы оценить ситуацию, складывающуюся далеко не в мою пользу. Я присела и нырнула под стол. Шелковое платье скользило по мрамору как раскаленный нож по куску масла, да и опыт предыдущих встреч с оборотнями и мертвяками дал знать о себе. Пришло время исправлять огрехи в образовании.
