Елена Никитина - А что вы хотели от Бабы-яги
И снова тишина… Что-то далекое и неосязаемое, как отражение, когда-то виденное в зеркале. Увидел – вспомнил, а слова – они и есть всего лишь слова. Какие в них могут быть образы?
Я устало закрыла глаза и погрузилась в темноту, изредка разрезаемую яркой вспышкой каких-то ненужных мне символов.
– Что нам делать? – донесся до меня издалека голос.
– Не знаю, – ответил другой. – Если она не придет в себя к завтрашнему вечеру, то мы ее потеряем. Эффект зеркальных отражений на сознании еще никому не удалось преодолеть.
– Она спасла всех ценой своей жизни.
– Да. А мы не можем ей ничем помочь.
Голоса звучали все глуше и глуше, пока совсем не растворились в черном пространстве. Вот и хорошо. Мешают только. В тишине лучше. И спокойнее. Ничего лишнего. Какое блаженство. Время течет медленно, никуда не торопится. И я плыву медленно и никуда не тороплюсь. И все так прекрасно и размеренно.
Я рывком села на кровати, не понимая, что разбудило меня таким странным образом. Резкая боль в левом плече и груди заставила вновь рухнуть со стоном на подушку. Мне было страшно. Пот струился по лицу, и я вытерла его краем пододеяльника. Сердце в бешеном темпе билось о ребра, грозя пробить твердую кость и выскочить на свежий воздух. В голове крутилось столько всего, что сразу разобраться и понять, что есть что, было невозможно.
Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться хоть на чем-то, чтобы разобраться в моей голове. Замок, воронка, королева, Василиса, василиск, битва, маги, Елисей, князь. С молниеносной быстротой четкие и живые образы пронеслись перед моими глазами. Вспомнила!
Я снова осмелилась приоткрыть глаза. В том, что я жива, сомнений у меня уже не возникало. Вряд ли у мертвых будет так сильно болеть место ранения, да и все избитое тельце тоже. Кажется, эта огнедышащая тварюга меня все-таки задела, и неслабо. Грудь ноет неимоверно. Да и на преисподнюю комната мало походила. Не думаю, что там будут так профессионально перебинтовывать неосторожного грешника и тем более заботливо подкладывать ему подушки. О том, что я могла попасть в рай, мысли даже не возникло.
Но где же я тогда? Достаточно просторная и светлая комната, обитая розовыми в цветочек обоями (терпеть не могу розовый цвет!), белый потолок с лепниной по углам и в центре с какими-то непонятными финтифлюшками, широкая кровать, на которой я, собственно, и возлежу. Чистое белье, накрахмаленное. Не в крестьянском домишке, это точно. И чем закончилась битва? А где все? И в первую очередь Александр?
Я осторожно приподнялась, морщась от боли в груди, но слабые руки не хотели меня поддерживать. Какое предательство с их стороны! Я с ними так коварно никогда не поступала! Пришлось опуститься обратно. И вовремя. За дверью послышались осторожные шаги. Я закрыла глаза и притворилась спящей.
В комнату вошли магистр Велимир, Василиса, Елисей и князь. Я незаметно следила за ними из-под опущенных ресниц.
– Неужели нет никакой надежды? – спросил Кащей, и в его голосе я услышала неподдельную тревогу.
– Остается уповать только на чудо, – со вздохом ответил маг.
«Я вам устрою чудо!» – мстительно подумала я.
– И что оно должно из себя представлять?
Князь подошел к проблеме с практической точки зрения. Уважаю. Ни тебе охов-ахов, ни падания на колени с мольбой о прощении, ни заламывания рук в бессильной тревоге. Его не интересует почему «нет», он хочет знать что можно сделать, чтобы было «да». Это я понимаю.
– Уже ничего.
А вот тут, господин учитель, вы абсолютно неправы. Сами черную магию запретили. Кто меня теперь воскрешать будет? Да и не надо, сама справлюсь, своими силами. Первый раз, что ли?
– Но как же так? – всхлипнула Василиса, прикладывая платочек к глазам. – Мы с Елисеем только ей обязаны нашим счастьем.
Вот только не надо сопливых благодарностей!
– Князь, что вы будете делать при неблагоприятном исходе? – спросил магистр Велимир.
Александр заметно побледнел, хотя, на мой взгляд, бледнеть еще больше ему было уже некуда. Интересно, почему Учитель такой странный вопрос задает? Или мне уже место для вечного покоя присмотрели?
– Я все-таки надеюсь на чудо, – тихо ответил Александр.
Правильно. Надежда умирает последней.
– Я не могу поверить, что она умрет, – с убийственной наивностью прошептала принцесса. – Я так мало ее знала, но уже успела привязаться.
А вот этого точно не надо. Мне лишний хвост не нужен.
Дверь снова отворилась, и к скорбящей по мне компании присоединился Виктор.
– Как она? – тихо спросил советник.
Жалеешь, что не придушил меня раньше? Еще успеется.
– Так же, – вздохнул Елисей. – Сенька что?
– Пытается хорохориться, но получается плохо.
Котик мой маленький! Вот кого мне действительно жалко. Как он без меня будет?
– Александр, – обратилась принцесса к князю, – скажите нам что-нибудь утешительное.
Нашла кого попросить! Он еще на моей могилке хороводы водить будет на Рождество.
– Мне нечего сказать, ваше высочество.
Так уж и нечего? А для меня точно нашлась бы парочка нелицеприятных эпитетов.
– Неужели она умрет? – снова всхлипнула Василиса, утыкаясь в плечо королевича. Он несмело приобнял ее.
Ну хватит. Мне надоели эти сопли-слезы. Пора явить народу чудо моего воскрешения.
– Скорее всего, – подтвердил Учитель.
– Не дождетесь, – обиженно пробурчала я, открывая глаза.
Смотреть на столпившуюся у моей кровати компанию было одно удовольствие. Учитель бросился ко мне с одной стороны, Василиса с другой. При этом они что-то очень убедительно пытались сказать, но я ничего не поняла из их гвалта. Елисей издал клич, больше подходящий вождю какого-нибудь дикого племени, а не наследнику вполне цивилизованного государства. Князь молча прикрыл глаза, будто собирался поспать стоя. Виктор пробурчал что-то нечленораздельное, что больше смахивало на обещание все-таки придушить меня собственными руками, чтоб уж наверняка.
Я взирала на проявления их пламенной любви к моей скромной особе и тихо радовалась, что у меня есть такие замечательные друзья, хотя и весьма своеобразные.
Я еще немного понаслаждалась восторгом собравшихся по поводу моего воскрешения и попыталась выдернуть у Василисы кусок одеяла, который она обильно орошала слезами.
– Если ты сейчас же не перестанешь плакать, – упрекнула я впечатлительную принцессу, – моя кровать превратится в болото и покроется плесенью.
Она подняла на меня влажные глаза и улыбнулась.
– Мы так за тебя волновались…
– Ага, так я вам и поверила. – Во мне проснулась ворчливость. – Так волновались, что чуть заживо не похоронили. Чисто из вредности я не доставлю вам этого удовольствия, и не надейтесь.
– Не говори так, – снова всхлипнула Василиса, хватая меня за руку. – Ты не представляешь, что нам пришлось пережить. Мы всю неделю не отходили от твоей кровати.
– Что?! – обалдела я и даже подскочила, но боль в груди живенько напомнила мне, что я еще на постельном режиме. – Вы хотите сказать, что я уже неделю валяюсь тут без сознания?!
– Лежи спокойно, тебе нельзя нервничать, – пригвоздил меня обратно к подушке Учитель. – Ты еще слишком слаба. Но самое страшное теперь уже позади, слава высшим силам!
– Ошибаетесь. – Мой взгляд не предвещал присутствующим ничего хорошего. – Самое страшное у вас впереди, если вы мне сейчас же не расскажете обо всех событиях выпавшей из моей жизни последней недели.
– Сразу видно – наша неугомонная и неубиваемая ведьма в полном порядке, – усмехнулся Виктор. – Не успела прийти в себя, а уже расправами угрожает.
Я кинула на него «добрый» взгляд. Ох, договорится кто-то у меня.
– Думаю, что Алена имеет полное право все знать, – вступился за меня Учитель. – Чуть позже я расскажу тебе все, а сейчас попрошу всех выйти. Ей нужен полный покой.
– И нам теперь тоже, – не удержался Виктор от едкого замечания, увертываясь от брошенной в него подушки и скрываясь за дверью.
Князь вышел последним. Он немного задержался, вопросительно посмотрев на Учителя, но тот покачал головой. Так! Это уже совсем интересно!
Мы с Учителем остались одни.
Я уже открыла рот, чтобы задать парочку волнующих меня вопросов, но в дверь тихонько постучали, и я с интересом на нее уставилась.
– Кого там еще принесла нелегкая? – проворчал Велимир, направляясь к двери. – Я же сказал, чтобы нас пока не тревожили.
На пороге стоял высокий широкоплечий человек средних лет, с красивым лицом – такие годы не только не портят, но, наоборот, подчеркивают их мужественность. Весь его облик и одежда говорили о том, что незнакомец из высшего сословия, даже очень. Ну вот! Теперь еще и местная знать ко мне на прием записываться начнет. Зачем только, интересно?
Магистр, почтительно поклонившись, впустил незнакомца в комнату.
– Мне сказали, что ты пришла в себя, – заговорил красавец низким приятным голосом. – Я очень рад этому, Алена, и хочу засвидетельствовать тебе свое личное почтение и принести безмерную благодарность не только от своего имени, но и от имени всей Бемирании.
