Екатерина Федорова - Возвращение милорда
То был дар за то, что он освободил здешних обитателей от Проклятия замка Чехура, которое, вполне возможно, придется восстановить вновь. Хоть и не хотелось творить такую жестокость – не Пол Пот же он в конце концов, чтобы пытки непокорных в тенетах вневременья и внеземелья радовали ему душу…
– Сэр. Так когда, сэр?! – буркнул прапор.
– Да хоть прямо сейчас, – оживленным до неприличия тоном сообщил слегка пораженному старцу Сергей и встал, по пути едва не опрокинув кресло, на которое опиралась его небрежно отставленная в сторону и крайне дерзновенная стопа. – Чего тянуть-то?
Ох и взглядец был в этот момент у предоброго старинушки… Но относился ли он к обиде за собственные роскошные мебеля или к Серегиному вызывающему поведению – вот это так и осталось для сэра Сериоги тайной.
«Таким, наверно, Мефистофель на душу Фауста смотрел…» – несколько нахально попытался срифмовать про себя герцог Де Лабри, особенной тяги к поэзии никогда не питавший. Потом он вздохнул и вслух сказал:
– Куда идти-то? И как долго ждать вашего общего сбора? – и, не удержавшись, съехидничал: – Вам непременно надо собраться – всемером одного забивать сподручнее.
– Выйдем на поляну, – недружелюбно ответил прапор. – Аждать тебе… то есть вам долго не придется, преотвратный сэр, рыцари мои соберутся по одному моему желанию…
Поляна, располагавшаяся возле уже знакомой Сергею громады замка Чехура, оказалась вытянутым в длину полем внушительных размеров. По общему виду поляна больше подходила для ристалищ и прочих рыцарских выгулов, чем для трогательных дамских прогулок на предмет плетения веночков, а потому и название «поляна» как-то не вязалось с этим местом. Да и трава тут была старательно вытоптана множеством рыцарских сапог…
– Чего стоим, чего ждем? – почти радостно осведомился Сергей, выбирая себе позицию поудобнее посреди лазорево-зеленой травы.
Прапор, яростно глянув на него, развернулся и принялся отсчитывать шаги по травке.
Сергей с некоторой беспечностью глядел на него. Теплота мягкой кожи на правой руке казалась весомой и ощутимой, она грела и странным образом наделяла уверенностью в себе…
И пока он так благодушно глазел на шаги старца, даже простодушно раззявив при этом рот – в полном соответствии со своим имиджем простофили, – подлый прапор вдруг мгновенно развернулся на полушаге и со зверской до ужаса рожей замахнулся рукой в его сторону. Сергей, не успевший ничего осознать, скорее инстинктивно, чем по велению разума, переступил с ноги на ногу. И опять-таки скорее инстинктивно, чем осознанно, его тело сместилось при этом сантиметров на двадцать вправо.
Мимо груди что-то стремительно шурхнуло, невидимое, но пролетевшее с дикой скоростью и пахнувшее на Сергея мощной веерной струей жаркого злого воздуха. В противовес этому мурашки, которые брызнули у него по спине, оказались до ужаса ледяными.
Громовой раскат от пролетевшего рядом с телом невидимого «чего-то» с запозданием ударил в уши. Фигура прапора, находившаяся прямо перед ним шагах в тридцати, вдруг моргнула и исчезла. Слинял? Или же могучий старец-маг готовит новое нападение?
Следовало принимать какие-то меры. И очень срочно. Он крутанулся на пятках, опасливо заози-равшись, в промежутках между взглядами тревожно сообщив в сторону перчатки и мысленно, и вслух:
– Э-э… Эй! Ты должна меня спасти. Не знаю уж, как к тебе обращаться… В общем, так, на меня сейчас будут нападать маги-рыцари, и очень тебя прошу: защити меня!
Странная щекочущая дрожь пробежала по коже кисти, на которой покоилась перчатка. Было полное ощущение того, что перчатка брезгливо скукожилась. А что, если спасение владельца не является для волшебного причиндала поистине «великим деянием»?
Блямп! Ракурс симпатичного окололесного пейза-жика, в центре которого он стоял – с поляной, заросшей очень даже милой сине-зеленой травкой, окруженной по периметру купами округлых, точно барашки, деревьев того же самого оттенка, с розовато-сиреневым небом над ними, – вдруг мигнул перед его глазами и повернулся совершено другим боком.
Он очутился в другой точке на поляне. Теперь деревья были несравненно ближе, а замок, бывший до этого по правую руку от него, глядел прямо в лицо. Промежуток между местопребыванием «там» и «тут» занял ничтожно мало времени – вряд ли он успел даже моргнуть.
Только одолевала легкая тошнота и головная боль.
На месте, где он (предположительно) только что стоял, лазорево-зеленая травка вдруг вспучилась и с натугой, проходя через стадию горбатого пузыря, разродилась земляной раной, с фонтаном земляных брызг, корней, ошметков травы и дерна. Серега неверяще уставился на красновато-черный разрыв, появившийся на том самом месте, где он только что стоял. А если бы он не сместился?
«Тогда, – мысленно ответил он сам себе, – можно было бы с полным основанием считать, что ты и не родился. По крайней мере, в одном сомневаться не приходится – просто запачканной одежкой дело бы не обошлось».
И посреди всех этих увлекательностей и паранор-мальностей был только один светлый момент: перчатка все-таки его защищала!
Прямо перед ним на расстоянии двух метров возник потерявшийся было прапор – с вытянутыми перед собой обеими руками, радостно улыбающийся.
Перемещение… И снова он очутился на другом мерте. Старец был виден теперь со спины, а замок . Чехура очутился сзади Сергея. Из вытянутых рук старца тянулась и лилась длинная красно-фиолетовая молния толщиной с его руку. Там, где струя молнии – с потрескиванием и искрами – упиралась в купы деревьев, сине-зеленая листва стремительно облетала, оставляя от густых древесных крон сожженные черные скелеты ветвящихся стволов. Потянуло горелым и кислым…
Снова перемещение. Туда, где он только что был, с тыла стремительно надвигался рыцарь на мощном черном коне, выставив перед собой копье, – в полном вооружении, в латах, в шлеме с черно-золотыми узорами и двумя угловатыми нашлепками по бокам шлема, напоминающими расплющенные до состояния узорчатой лапши рога. С копья рыцаря исходило мрачное черное свечение, клубком собирающееся в полуметре от копья.
Опять перемещение. Трое рыцарей на поляне – один конный, два пеших. Значит, так ведутся магические дуэли? Все появляются на месте поединка когда хотят и делают что хотят…
Недалеко от него, там, куда он переместился, трава вдруг перестала волноваться под дуновением ветерка и быстро застыла светло-серой резной окаменелостью. Сергей успел увидеть, как брызнуло каменной волной по живым еще стеблям и листьям, утолщая и преобразуя их в подобия бажовского каменного цветка…
Очень интересно. Но ему было не до удивления. И уж тем более не до любопытства.
Потому что все эти чудеса были смертью, которая только чуть-чуть до него не дотянулась…
Перемещение. Строй из рыцарей там, прапор спереди и немного слева. Делают неизвестно что, но глядят при этом туда, где его уже нет.
Облегчение. Тошнота накатывает волнами, там, где он был, творится невесть что, виски разрываются от боли.
Еще одно перемещение. Неподалеку на поляне материализовалось непонятного вида чудовище, снабженное всеми классическими признаками класса чудовищ – громадная пасть с торчащими вперед длинными желтыми клыками, когтистые лапы числом непонятно сколько, потому что оживший кошмар из детских сказок все время деятельно махал конечностями…
Перемещение. Перемещение.
Алые пятна в глазах и желтые пятна в небе – то ли галлюцинации, то ли очередное колдовство магов-рыцарей. Боль разрывает голову. По всей поляне странные вихри и черные молнии.
Перемещение. Какое по счету? На поляне было черно от рыцарей, слаженными строями несущихся направо и налево, – перекрестные атаки, впереди которых клубилась непонятная пыль, мутно-зеленая по цвету.
Пока что ему удавалось смотреть на все эти чудеса со стороны. Но когда-нибудь Рука Воина не успеет вывести его из-под очередного удара, и тогда…
Перемещения прекратились. Словно ответив на его мысли, из-под ног вдруг брызнуло слюдяными разводами и образовалось вокруг него подобие округлых стен из воды. На самой кромке слюдянистых стенок, грозно и мощно растущих вверх, искристо и алчуще блестели фиолетовые, черные и алые сполохи. Но нарастающий пузырь с легкостью отразил их и слился наверху в единое целое.
Теперь Сергея окружало хрустальная сфера, искажающая пространство. По поверхности ее били темных тяжелых цветов молнии и сполохи, глядеть на все это изнутри было жутко…
Но пузырь, возвышавшийся сейчас вокруг него, внушал чувство полной защищенности. Молнии расплющивались о водянистые стенки, преобразуясь в сверкающие сполохи. Снаружи клубился туман, своды прозрачного пузыря то и дело подергивались каменистой коркой, которая тут же осыпалась, открывая все те же искривленные прозрачные стены…
