Рон Хаббард - Дело инопланетян
Прахд, эта глупая обезьяна, совсем не врубался. Он лишь стоял как столб и пялился на нее, открыв рот.
Пришлось мне самому выкручиваться. Я сказал ей:
— Мы сейчас пойдем на склад и принесем гипношлем. Так что, пожалуйста, извините нас.
Я вывел доктора из транса, незаметно пнув ногой, вытащил в коридор и закрыл за нами дверь. Неся саквояжик и коробку с «жучками», я погнал Прахда назад в его кабинет.
— Что вас, черт возьми, так ошарашило? — прорычал я.
— Эта леди, — отвечал он, выпялив глаза.
— Эта «леди», — язвительно объяснил я ему, — преступница, разыскиваемая полицией!
— Что? Эта прелестная женщина? Не могу поверить. Она же, наверное, одна из самых чудесных красавиц Волтара! Я видел только одну, которая могла бы сравниться с ней: Хайти Хеллер, звезду хоумвидения!
Я толкнул его в кресло и навис над ним.
— Послушайте, — прорычал я. — Эту женщину, из-за которой вы готовы взлететь на орбиту, когда-то приговорили к смерти, и сейчас она никто. Я лично знаю, что она убила четверых мужчин. Трех из них только за то, что они пытались невинно поухаживать за ней. Так что не забивайте себе голову романтическими идеями насчет этой так называемой леди! Ее прислали сюда не за этим. Ее прислали сюда убивать!
Он таращился на меня во все глаза, и его волосы цвета соломы торчали во все стороны. Я развивал свое преимущество.
— Мы должны перехитрить ее, чтобы защититься самим, — продолжал я. — Вы уберете ее шрамы — это ладно. Но заодно вы установите в ее черепной коробке аудиовидео-«жучки», как вы это проделали с Хеллером. Над правым ее глазом есть шрам — он как раз подойдет. Итак, вы прямо сейчас даете ей наркоз, и за работу. О «жучках» она знать не должна.
— Да она же нас убьет, если узнает! — встрепенулся он.
— Точно! — отрезал я. — Но у меня все продумано. У нее сильно преувеличенное представление о себе как о гипнотизере. Я предложил ей подержать нас обоих под гипношлемом…
— Что?
— Спокойно, спокойно, — ласково сказал я ему. — О шлеме я позаботился — он не работает. Просто притворитесь, что вы под гипнозом. Я тоже. И мы наденем ей наручный рекордер. Тогда она покорно пойдет на эту процедуру. Я просто оберегаю вас, вот и все. Так что бегите на склад и возьмите парочку гипношлемов, которые я прислал. Увидимся в приемном покое.
Он взял у меня коробку с двумя «жучками» и, положив себе в карман, вышел.
Я поспешно открыл ее саквояж. Тщательно просмотрел его содержимое. Туалетные принадлежности, косметика — совсем немного. Большую его часть занимали языковая машина и тексты по планете Земля. Я тщательно обследовал подкладку. Ничего.
Обыск ее одежды — куртки и комбинезона — тоже оказался безрезультатным. Когда я отдал ей «документы», она прилепила их пластырем к телу. И теперь они должны были находиться именно там. Я не мог себе представить, что даже охранник Аппарата отважился бы устроить ей личный обыск: она убила бы его! И если бы их нашли, то по журналу в канцелярии Правительственного города установили бы, что это подделки, и теперь она уж точно была бы казненной графиней Крэк, а вовсе не живой — здесь на Земле.
Но я не терял бдительности. Даже если Ботч и те, кто изготавливал поддельные документы, мертвы, то впутать в это дело меня могла бы графиня Крэк. А, ладно. Очень скоро я верну их себе, когда она будет лежать под наркозом. Можно даже сделать пакет из бумаги и подложить его на то место, где отыщутся документы. Это была мысль. Я сделал бумажный пакет.
Где-то хлопнула дверь, и я понял, что это вернулся Прахд. Я поспешил в приемный покой и прибыл как раз в тот момент, когда он входил. Глаза графини загорелись.
Он держал в руках две коробки, и, когда он поставил их на пол, она мгновенно поднялась и отстранила его. Я, разумеется, тщательно установил прежние печати на место — в Аппарате мы на это спецы, — и коробки выглядели так, словно их ни разу не касались с тех пор, как они покинули место изготовления.
Графиня выбрала одну из них. Открыла. Вид у нее был такой, будто она собиралась разрезать именинный пирог.
— Ого! — воскликнула она. — Новенький, последней модели, так и сияет! Что я вижу? К нему подключаются микрофон и ленточный магнитофон! Чудесно. Цветовое оформление тоже очень милое.
Она умело вставила энергоэлемент и проверила счетчик. Подключила микрофон.
— Кто первый?
Я не очень-то был уверен, что она не всадит в кого-нибудь нож. Поэтому подтолкнул к креслу Прахда. Тот, нервничая, умостил свое сухощавое тело с краешку.
— Вы владелец этой больницы? — спросила она его непринужденно.
— Нет, нет. — Прахд указал на меня. — Он владелец. То есть я хочу сказать, он начальник. Если у вас какие-то жалобы…
— Пока никаких, — сказала графиня Крэк, ласково улыбаясь.
Она надела шлем на его лохматую голову. Потом повернулась ко мне:
— Если бы вы подождали в холле, Солтен…—
Одной рукой она держала микрофон, другую поднесла к выключателю, готовясь привести шлем в действие.
Я вышел. И приник ухом к плотно закрытой двери.
— Сон, сон, сладкий сон, — проговорила она. — Вы меня слышите?
Приглушенное «да».
— Вы готовитесь сделать операцию. Вы сделаете ее очень умело. Вы не внесете в физическое тело никаких изменений. Другими словами, вы не будете трогать мои конечности и железы. Это понятно?
Приглушенное «да».
— Вы ограничитесь несколькими шрамами и изъянами и постараетесь, чтобы раны быстро зажили и чтобы не осталось еще каких-нибудь шрамов или изъянов. И без глупостей. Ладно?
— Ладно.
— Теперь, — продолжала она, — если вы, или Солтен, или какой-либо другой мужчина вздумаете потрогать мое тело или войти с ним в любой сексуальный контакт, пока я буду находиться под наркозом, вы должны применить электронож к себе или к ним. Понятно?
— Понятно.
— И пока я буду под наркозом, вы не должны ничего говорить между собой или мне. Понятно?
— Да.
— Далее, если вы нарушите какое-либо из своих обещаний, то почувствуете себя так, будто у вас в голове взрываются атомные бомбы. Ясно?
— Ясно.
— А теперь вы забудете, что я вам говорила, и, когда проснетесь, будете считать, что я расспрашивала вас о вашей профессиональной квалификации. Договорились?
— Хорошо.
Щелчок. Она выключила шлем. Через минуту Прахд, спотыкаясь, вышел за дверь. Я наблюдал за ним очень внимательно. Мне нужно было убедиться, что этот шлем не работает, если я со своим защитным устройством нахожусь от него не далее двух миль.
Доктор утирал лицо, шепча:
— Боги, атомные бомбы! Понимаю, что вы имеете в виду! — Он заковылял по коридору в свою операционную.
Шлем был в порядке. Если бы Прахда загипнотизировали, он бы не вспомнил это! Бояться было нечего.
— Солтен, — позвал меня ласковый голосок.
Я вошел, как смиренный маленький школьник. Спрятав свою усмешку. Она нахлобучила шлем мне на голову. Включила его. Сквозь щиток забрала я видел, как она проверила счетчик и лампочки.
Она отошла и поднесла ко рту микрофон:
— Сон, сон, сладкий сон. Вы слышите меня, Солтен?
— Да, — отвечал я, стараясь, чтобы мой голос звучал, как у пьяного.
— Когда-то я внушила вам, что, если в голове у вас родится мысль навредить Джеттеро Хеллеру, у вас разболится живот, и так далее. Теперь скажите-ка мне, Солтен, мое внушение все еще действует?
— О, конечно, — соврал я.
— И у вас ни разу не возникала идея причинить ему боль или проделать с ним какой-нибудь омерзительный фокус?
— О нет, — снова соврал я.
— Хорошо. Это все еще в силе. Только добавим еще одно: если вы попытаетесь устроить какую-нибудь пакость мне, то почувствуете себя так же скверно. Поняли меня?
— Да, — сказал я. О боги, как хорошо, что этот шлем не действовал на меня!
— Теперь слушайте внимательно. Вы поможете мне встретиться с Джеттеро. Вы позволите мне ходить, где мне захочется, по этой больнице, вокруг близлежащих зданий и по базе. Вы позволите мне брать все, что я захочу. Вам понятно?
— Да, — проговорил я.
— А также, — продолжала она, — вы позволите мне оставить при себе, что бы я ни взяла и что бы это ни было. Позволите мне уехать с этим. И найдете разумную причину, объясняющую вам самому, почему вы это мне позволили. Ясно?
— Да, — проговорил я.
— Прекрасно. Теперь вы забудете о том, что я вам говорила, а когда придете в себя, будете считать, что я расспрашивала вас об операции. Хорошо?
— Да, — проговорил я.
Она протянула руку и щелкнула выключателем шлема, а затем сняла его с моей головы и сказала:
— Проснитесь, Солтен.
Пряча ухмылку, я сказал ей:
— Теперь, когда вам все известно о предстоящей операции, не угодно ли пройти со мной в операционную?
