Терри Пратчетт - Цвет волшебства (сборник)
— На самом деле вы оба не правы. Я уверен, что это была первобытная слизь.
— Нет, она появилось потом, — сказал ещё один голос, идущий со стороны Ринсвиндова колена. — Сначала была твердь. Кучи тверди. Довольно липкой, наподобие леденцов. И очень густой…
— Гм, если, конечно, это вас интересует, — послышался надтреснутый голос слева от волшебника, — то все вы заблуждаетесь. В начале было Прокашливание…
— …А потом слово…
— Простите, слизь…
— Определенно резиновое, подумало я…
Наступила тишина. Затем один из голосов осторожно сказал:
— Во всяком случае, что бы это ни было, мы отчетливо помним начало.
— Вот именно.
— Точно.
— И наша задача, Ринсвинд, не допустить, чтобы случилось нечто ужасное.
Ринсвинд, прищурившись, вгляделся в темноту.
— Может, вы будете так добры и объясните, о чём это вы толкуете?
Рядом послышался бумажный вздох.
— Ладно, хватит метафор, — произнёс один голос. — Послушай, для нас крайне важно, чтобы ты сохранил Заклинание у себя в голове и вернул его нам в нужное время. Чтобы в нужный момент мы могли произнестись. Ты понял?
«Мы могли произнестись?» — подумал Ринсвинд.
И тут до него дошло, что за узор находится перед ним. Это написанные на странице слова, если смотреть на них снизу.
— Так я внутри Октаво? — спросил он.
— В некотором метафизическом смысле, — небрежно ответил один из голосов и придвинулся ближе.
Ринсвинд услышал прямо у себя под носом сухой шелест.
И удрал.
Одинокая багровая точка рдела на клочке темноты. Траймон — всё ещё в церемониальных одеждах, в которых он был торжественно возведён на пост главы ордена, — никак не мог избавиться от ощущения, что огонёк растет прямо на глазах. Он вздрогнул и отвернулся от окна.
— Ну?
— Это звезда, — сказал профессор астрологии. — Я так думаю.
— Ты думаешь?
Астролог поморщился. Они стояли в обсерватории Незримого Университета, и крошечная рубиновая точечка на горизонте взирала на него отнюдь не так свирепо, как новый хозяин.
— Понимаешь, мы всегда думали, что звезды очень похожи на наше солнце…
— Ты имеешь в виду огненные шары примерно в милю в поперечнике?
— Да. Но эта новая звезда… ну, в общем… она большая.
— Больше, чем солнце? — спросил Траймон. Он считал огненные шары диаметром в милю достаточно внушительными, хотя и не одобрял звезды в принципе. Из-за них небо выглядело неопрятно.
— Гораздо больше, — медленно ответил астролог.
— Даже больше, чем голова Великого А'Туина?
На астролога было жалко смотреть.
— Больше, чем Великий А'Туин и Диск вместе взятые. Мы проверили, — торопливо добавил он, — и совершенно уверены в своих выводах.
— Да, она действительно большая, — согласился Траймон. — На ум приходит слово «огромная».
— Массивная, — поспешил подтвердить астролог.
— Гм-м.
Траймон принялся расхаживать по мозаичному полу обсерватории, на котором были изображены знаки зодиака Плоского мира. Их было шестьдесят четыре, начиная с Визена, Двуглавого Кенгуру, и заканчивая Гахули, Вазой с Тюльпанами (созвездие величайшей религиозной значимости, суть которой в наше время, увы, забыта).
На голубых с золотом плитках Гиены Маббо он задержался и неожиданно обернулся.
— Мы врежемся в неё? — спросил он.
— Боюсь, что да, господин, — ответил астролог.
— Гм-м.
Траймон, задумчиво поглаживая бороду, сделал несколько шагов и задержался на стыке Купца Окджока и Небесного Пастернака.
— Я не специалист в этих вопросах, — сказал он, — но я так представляю, к добру это не приведёт.
— Да, господин.
— Они очень горячие, эти звезды?
Астролог сглотнул.
— Да, господин.
— Мы все сгорим?
— В конце концов. Разумеется, этому будут предшествовать дискотрясения, приливные волны, нарушение гравитации, и, возможно, Диск полностью лишится атмосферы.
— Ага. Одним словом, полное отсутствие приличной организации.
— Можно сказать и так, господин, — посомневавшись, уступил астролог.
— Начнется паника?
— Боюсь, она будет длиться очень недолго.
— Гм-м, — в третий раз произнёс Траймон, минуя Возможно Ворота и плавно сворачивая в сторону Райской Коровы. Он снова вгляделся в багровую точку на горизонте и, похоже, пришел к какому-то решению.
— Мы не можем найти Ринсвинда, — объявил он. — Не обнаружив Ринсвинда, мы не найдем восьмое Заклинание Октаво. Но мы считаем, что Октаво должен быть прочитан, чтобы отвести катастрофу, иначе Создатель не оставил бы его здесь.
— Но, может, он оставил его просто по рассеянности, — предположил астролог.
Траймон бросил на него свирепый взгляд.
— Другие ордена прочесывают все земли отсюда и до Пупа, — продолжил он, загибая по очереди пальцы, — поскольку вряд ли человек может влететь в облако и не вылететь оттуда…
— Если только облако не набито камнями, — вставил астролог в жалкой и, как выяснилось, совершенно безуспешной попытке пошутить.
— Но опуститься он где-то должен. «Где?» — спрашиваем мы себя.
— Где? — преданно повторил астролог.
— И тут перед нами вырисовывается программа действий.
— А-а, — откликнулся астролог, пускаясь бегом в попытке не отстать от волшебника, который шагал по Двум Толстым Кузенам.
— Эта программа заключается в том, чтобы…
Астролог посмотрел в глаза, серые и неумолимые, как сталь.
— Э-э… прекратить поиски? — догадался он.
— Вот именно! Мы пускаем в ход те способности, которыми наделил нас Создатель, мы опускаем взгляд — и что же мы видим?
Астролог мысленно застонал и опустил голову.
— Плитки? — наобум высказался он.
— Плитки, да, которые вместе составляют…
Траймон принял выжидающий вид.
— Зодиак? — рискнул доведенный до отчаяния астролог.
— Правильно! Поэтому всё, что нужно, — это составить для Ринсвинда гороскоп, и нам станет точно известно, где он находится!
Астролог ухмыльнулся как человек, который, отплясывая чечётку на зыбучих песках, вдруг почувствовал под ногами твёрдый камень.
— Мне понадобится точное место и время его рождения, — сказал он.
— Это легко. Прежде чем подняться сюда, я скопировал их из университетского личного дела.
Астролог посмотрел на записи и наморщил лоб. Пройдя через комнату, он выдвинул широкий ящик, заполненный схемами и таблицами. Перечитал записи. Взял со стола пару замысловатого вида компасов и проделал над таблицами несколько пассов. Поднял маленькую медную астролябию и осторожно провернул её. Что-то просвистел сквозь зубы. Схватил кусок мела и быстро написал на грифельной доске несколько цифр.
Траймон тем временем смотрел в окно на новую звезду. «Легенда, записанная в пирамиде Цорта, гласит, что тот, кто произнесет Восемь Заклинаний, когда Диск будет в опасности, получит всё, что пожелает, — думал он. — И это случится так скоро!»
«Я помню Ринсвинда, — продолжал размышлять он. — Это тот лохматый парнишка, который, когда мы учились, всегда был самым последним в классе! Магии в нём ни на грош. Дайте его сюда, и посмотрим, сможем ли мы собрать все Восемь…»
— О боги! — шепотом сказал астролог.
Траймон резко обернулся.
— Ну?
— Замечательный гороскоп, — замирающим голосом отозвался астролог и нахмурил брови. — Только очень странный.
— В чем же его странность?
— Ринсвинд родился под знаком Занудной Группки Тусклых Звезд, которая, как ты знаешь, лежит между Летающей Мышью и Веревочкой С Узелками. Даже Древние не могли сказать ничего интересного об этом знаке, который…
— Да, да, давай дальше, — раздраженно поторопил его Траймон.
— Это знак традиционно ассоциируется с профессиями изготовителей шахматных досок, торговцев луком и производителей гипсовых бюстов небольшой религиозной значимости, а также с людьми, страдающими аллергией на слово. Волшебники под этим знаком просто не рождаются. И в час рождения Ринсвинда тень Кори Челести…
— Меня не интересуют технические детали, — прорычал Траймон. — Прочти мне его гороскоп, и всё!
Астролог, который получал от своего рассказа немалое удовольствие, вздохнул и проделал кое-какие дополнительные расчёты.
— Ну хорошо, — сказал он. — Звучит гороскоп так: «Сегодняшний день идеален для того, чтобы заводить новых друзей. Доброе дело может иметь неожиданные последствия. Не выводите из себя друидов. Вы скоро отправитесь в странное путешествие. В еде вам не повезет с маленькими огурчиками. Люди, угрожающие вам ножом, вероятно, задумали что-то недоброе. Постскриптум. Насчет друидов мы серьезно».
— Насчет друидов? — переспросил Траймон. — Интересно…
* * *— С тобой всё в порядке? — поинтересовался Двацветок.
