Макс Фрай - Дар Шаванахолы. История, рассказанная сэром Максом из Ехо
— Ты, помнится, жаловался, что пробовал читать какие-то романы эпохи правления Клакков. И не смог одолеть больше трех страниц, — напомнил Джуффин. — Сам подумай, что могло получиться из книг, которые читать невозможно.
— А ведь точно. Ужасающее было чтиво. Но, кстати, уандукские романы я все-таки не читал. Ни одного не сохранилось же.
— Просто доверься вкусу своего нового приятеля, — посоветовал шеф. — Его именно эти романы до ручки и довели.
Я невольно улыбнулся.
— И то правда.
— В любом случае, постарайся поменьше обо всем этом думать, — сказал Джуффин. — Надо было, не надо было — кто теперь, задним числом, разберет. Что сделано, то сделано, идем дальше.
И я пошел дальше. То есть, домой, спать. Для начала.
Проснулся я часа за два до заката. Это означало, что собираться на службу можно неторопливо и с удовольствием. Проблема в том, что, оставшись один, я тут же перестал понимать, как распорядиться такой роскошью. Моюсь я быстро, бреюсь еще быстрее, одеваюсь, не глядя. И завтракать мне обычно совершенно не хочется. Разве только чашку кофе из Щели между Мирами достать и выпить, не покидая постели. Но и это прекрасное дело отнимает, в лучшем случае, десять минут; в сумме с мытьем, бритьем и одеванием едва набирается полчаса. После чего задаешь себе вопрос: а в чем, собственно, состояло удовольствие? И не находишь ответа.
В поисках дополнительных наслаждений я отправился вниз, в гостиную. Думал, может быть, Хейлах и Хелви сидят там за камрой с пирожными. Я был бы только рад. Это же сколько дней, получается, мы с ними не разговаривали по-человечески? Дюжину? Две?
Впрочем, элементарный подсчет на пальцах показал, что с той ночи, когда я дочитал Энциклопедию Мира и возалкал иных развлечений, не прошло и пяти суток. Из таких дней, длиной в полжизни каждый, надо думать, и состоит вечность. И если так, она вполне в моем вкусе.
В гостиной было весело. Пожалуй, даже чересчур для едва проснувшегося меня. Вместо Хейлах и Хелви там сидели Мелифаро и Нумминорих, каждый из которых вполне мог сойти за полдюжины гостей. И, конечно, Друппи, превосходно справляющийся с обязанностями целой собачьей стаи.
— Я только что проснулся, зол и мрачен, — честно предупредил я.
— А почему улыбаешься до ушей? — удивился Мелифаро.
— Потому что рад вас видеть. Одно другому не мешает.
— Девятьсот двадцать пять! — выпалил Нумминорих.
— Девятьсот двадцать шесть, — подхватил я. — Девятьсот двадцать семь. Девятьсот двадцать восемь. Скажешь, когда надо будет остановиться. Девятьсот двадцать девять… Теперь так модно здороваться, я правильно понимаю? Девятьсот тридцать.
Они дружно ржали.
— Так только я здороваюсь, — сквозь смех объяснил Нумминорих. — И только с тобой. Девятьсот двадцать пять — это столько страниц я могу прочитать в Книге Несовершённых Преступлений! Она теперь наша. То есть, конфискована. Лежит в Управлении. И другими делами сегодня, понятно, уже никто не занимался, все книгу читали. Я долго не мог решиться, думал, хорошо, если хоть дюжину каких-нибудь идиотских преступлений там увижу. А скорее всего, вообще ни одного, и тогда меня все-таки выпрут из Тайного Сыска…
— И не надейся, — строго сказал я. — Это кем же надо быть, чтобы отправить в отставку нюхача, когда у нас Мастер Преследования в Арварох удрала, хорошо, если не навек. Да будь ты хоть вовсе неграмотный…
— Я ему то же самое говорил, — подхватил Мелифаро. — Но девятьсот двадцать пять — это, по-моему, просто отлично. Особенно если учесть, что он в жизни ничем подобным до сих пор не занимался.
— Ну да, ничего так результат, — рассеянно согласился я. И тут же спохватился: — Погоди. Сколько-сколько? Девятьсот двадцать пять?! Ни хрена себе!
Нумминорих сиял.
— А у тебя эта книжка, небось, вообще бесконечная? — спросил я Мелифаро.
— Да нет, почему же. Вполне конечная. Чуть больше шести с половиной тысяч. Население, видишь ли, относится к придумыванию преступлений спустя рукава. Многие за всю жизнь вообще ни одного злодейства не замыслили, представляешь?
— Просто чудовища какие-то, — сочувственно кивнул я.
— А некоторые другие шустрые граждане тут же бегут воплощать всякую задумку в жизнь, и их прекрасные идеи естественным образом пролетают мимо книжки. Какая уж тут бесконечность.
— Чуть больше шести с половиной тысяч, — повторил я. — Ну ты даешь.
— Ну, я все-таки довольно давно на этой работе, — с несвойственной ему скромностью отмахнулся Мелифаро.
И только тогда я заметил, что он снова одет, как нормальный человек — если, конечно, допустить, что пристрастие к сочетанию голубого и оранжевого цветов лежит в пределах нормы.
— Слушай, а где эти твои… — я замялся, не зная, насколько бестактно называть погремушки погремушками, и наконец нашел выход, — модные украшения?
Он только отмахнулся.
— Спорол, конечно. Сколько можно.
Я глядел на Мелифаро во все глаза. Вот это да! Неужто нашелся добрый человек, наложил на него Заклятие Тайного Запрета на следование моде? Воистину милосердный жест.
— Хвала Магистрам, эта дрянь уже неактуальна, — добавил он. — Такого стремительного превращения остромодной детали в вульгарную я еще не видел. И запомни на будущее: как только видишь, что моду подхватили все завсегдатаи недорогих трактиров в Новом Городе, значит, пора менять гардероб.
— А мои царицы, дырку над ними в небе, сегодня с утра еще этой дряни на лоохи добавили, — пожаловался я. — Прихожу домой сонный, едва на ногах держусь, а тут такой ужас, хоть обратно на улицу беги. Ты бы подсказал девочкам, что погремушки пора отправить на свалку. Они тебе в этом вопросе доверяют, как никому.
— Ничего-ничего, им еще примерно до конца года можно, — снисходительно сказал Мелифаро. — Женская мода гораздо более консервативна, неужели ты не замечал?
Я возвел глаза к небу. То есть, к потолку. Но ничего утешительного там, конечно же, не увидел.
В Дом у Моста я, в итоге, явился с изрядным опозданием. Сказал с порога:
— Совершеннейшее свинство с моей стороны, сам знаю.
— Значит, хотя бы в свинстве ты уже достиг совершенства, — рассеянно утешил меня сэр Джуффин. — Ничего, просто уйду Темным Путем, кучу времени сэкономлю. До завтра, сэр Макс.
И исчез прежде, чем я успел спросить, где у нас хранится Книга Несовершённых Преступлений. Очень расчитывал, что хотя бы пара дюжин плохоньких детективных историй там для меня найдется — ночь скоротать.
Безрезультатно перерыв весь кабинет, я отчаялся, послал зов Кофе и выяснил, что Джуффин благоразумно спрятал Книгу Несовершённых Преступлений в сейф. Значит, безнадежно: шеф с этим сейфом сам едва справляется. И всякий раз искренне радуется, когда удается его открыть.
«А с Магистром Шаванахолой вы, в итоге, встретились?» — спросил я.
«Да, старик вчера ко мне зашел. — Кофа говорил об этом визите как о чем-то само собой разумеющемся. — Принес какие-то светящиеся леденцы, как маленькому, представляешь? Сказал, все в порядке, никаких обид. Зря я, выходит, тревожился. Он еще и извинился, что не поставил меня в известность, когда забрал свой подарок из Бубутиной кладовой. Дескать, знал, насколько я занят, и не хотел беспокоить по пустякам. А умирающий друг просил Книгу Несовершённых Преступлений в коллекцию, что тут будешь делать! У меня, честно говоря, камень с сердца свалился. Очень рад был с ним повидаться. Но все-таки какой же он зануда, знал бы ты».
Зануда. Воскресший от смеха Веселый Магистр Джоччи Шаванахола, он же Хебульрих Укумбийский, он же еще неведомо кто, умноженное на неизвестное мне, но явно головокружительное, число. Удачливый продавец глупых снов, повелитель ветров, самый злобный литературный критик за всю историю всех человечеств, отважный путешественник по нерожденным реальностям, создатель наихудшего кошмара и обаятельнейшего из моих наваждений. Интересные у некоторых людей представления о занудстве, ничего не скажешь.
Я ничего и не сказал. Только подумал, что визит этого, с позволения сказать, зануды, стал бы сейчас отличным подарком — если уж Книги Несовершённых Преступлений мне до утра не видать.
Не успел я распрощаться с Кофой, как дверь распахнулась, и в кабинет вбежала рыжеволосая красотка, одетая в короткую, тонкую до прозрачности домашнюю скабу. Она громко кричала:
— За мной гонится Мятежный Магистр!
Я открыл было рот, чтобы спросить, что за Магистр такой, с какой целью гонится, почему до сих пор не догнал, и в чем, собственно, состоит его мятежность. Но тут в кабинет ворвалась еще одна дама, постарше, тоже не обремененная избытком нарядов.
— Нашествие синеглазых демонов на Новый Город! — вопила она. — Они врываются в дома и пристально смотрят!
— Хурон пьян! Он больше никуда не течет и поет непристойные песни!
