Людмила Безусова - Зеркало Триглавы
— А как же старик? Мы не будем его искать? — грустно спросил Тимофей.
— Достал ты уже со своим стариком, сам же сказал, что нас не хотят к нему пускать, значит, нечего напролом переться.
Злость — плохой советчик, но хорошая плеть. Антон несся вперед, не оглядываясь, пока горло не запершило от студеного воздуха, который он, запыхавшись, жадно втягивал открытым ртом.
— Неплохо бы водички глотнуть, да? — обернулся он назад и осекся.
Тимки рядом не было.
— Вот баран упертый… — никуда уже особо не торопясь, парень поплелся назад. Усталость навалилась внезапно и пугающе. В животе сердито урчало, напоминая о том, что неплохо было бы забросить туда что-нибудь, пусть даже не очень калорийное. А ведь неясно — сколько они провалялись без сознания. Может, час, а может, день… Знал бы Антон, что их незапланированная спячка длилась гораздо больше, он не был бы так оптимистичен.
Внезапно парень увидел, как впереди, словно ниоткуда, появились два желтых переменчивых огонька. Ноги его внезапно ослабли, струйки холодного пота потекли вдоль позвоночника. Антон застыл на месте, хотя до жути хотелось дать деру, но, судя по скорости приближения огонёчков, бежать бессмысленно. Все равно догонят…
— Там развилка… — пролаял громадный волк, в одно мгновение оказавшийся рядом с парнем.
— Ну и шуточки… — Антон смахнул капли пота с ресниц. — Никогда ее думал, что могу так перетрусить…
— Штаны сухие? — оборотень шумно задышал, что надо думать означало издевательский хохот.
— Было б чем, были бы мокрые. Ты где шлялся, почему отстал?
Хлоп!
От неожиданно сильного порыва горячего ветра Антона слегка качнуло. Уши заложило, как при наборе высоты. В замкнутом помещении трансформация произошла более впечатляюще — такое ощущение, что вблизи разорвалась граната. Парень торопливо сглотнул и понял, что прослушал начало пламенной речи Тимофея.
— …чует гораздо лучше, чем люди. — Ага, вроде понятно, размышления Тимки можно пропустить. — Так и получилось.
— А с этого места, пожалуйста, поподробнее…
— Я пошел вперед, добрался до развилки. Кстати, вполне возможно, что она не одна здесь, просто мы не замечали поворотов, не присматривались.
— Что тут можно было увидеть? — пробурчал Антон.
— Что? — не понял оборотень.
— Продолжай…
— Шли и шли себе, думали, что ход один-единственный, а тут возможно целый лабиринт. Ну, вот, а оттуда духом не таким стерильным, как здесь, тянет. Я не рискнул один туда соваться, побежал за тобой, а ты далеко уже ушел.
— Из лабиринта нам вовек не выбраться, разве что ты проводником будешь. Веди, Сусанин…
— А это кто?
— Неважно, — отмахнулся Антон. Эх, историки будущего, такого человека забыли…
Волк мчался вперед стремительными прыжками. Парень с трудом поспевал за ним, но не притормаживал разогнавшегося ни на шутку Тимофея. А вдруг там, взаправду, выход? Глупо терять время и ползти, как черепаха. Зловредный рассудок настойчиво советовал не расслабляться, чтобы не стало мучительно больно из-за несбывшихся надежд, но Антон его не слушал. Что бы там их ни ждало, всё лучше, чем окружающая темнота и неизвестность. От бесконечного диалога со своим внутренним голосом парень уже устал. Тот без конца рисовал всяческие ужасы и убеждал никуда не ходить, а смирненько сидеть на месте и ждать помощи.
"Если бы я был уверен в благополучном исходе ничегонеделания, разве я поддался бы на явную авантюру оборотня. Да ни за что!" — и уперся в волка, смирно сидящего на месте.
— Уже пришли? Быстро-то как, — притворно удивился Антон. — А чего сидим, чего ждем?
— Тебя, — прорычал едва слышно Тимка, — плетешься еле-еле.
— А что шепчешь?
— На всякий случай…
— Оборачиваться будешь или так пойдешь?
Волк отрицательно мотнул крупной башкой.
— Ну, тебе виднее…
— Оттуда металлом тянет, — внезапно сказал оборотень, — ржавым.
— Давай я вперед пойду, а ты меня прикроешь, если что… — Антон сам не ожидал от себя такого самопожертвования, рядом с волком он смотрелся, как субтильная барышня перед бравым воякой. Одни клыки оборотня чего стоят… Но металл это по людской части, тут уж против логики не попрешь.
Ход был узок, но Антон шел в полный рост, хоть и цеплялся иногда головой за снижающийся временами потолок. Тоннель не тоннель, а скорее штольня, пробитая в скале неизвестно для чего, извивающаяся, как червяк на крючке у рыбака. А не будет так, что, пропетляв, выйдем в двух шагах оттуда, откуда вошли?
Очередной резкий поворот, ещё один, ещё…
— Пришли, — разочарованно протянул Антон, когда ход расширился и парень уперся в массивную железную дверь. Он толкнул её. Дверь не шелохнулась. — Заперто. Пошли обратно?
— Ручку на себя потяни, — посоветовал волк.
Парень пожал плечами. На себя так на себя… Ухватился за свободный конец поперечной рукояти, надавил всем весом, особо ни на что не надеясь. Дверь не для того ставят, чтобы каждый встречный открыть мог.
— Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир…
Неожиданно легко рычаг ухнул вниз. Тяжелая дверь без скрипа распахнулась, оттеснив Антона назад. Волк выдавился обратно в штольню.
Слабое свечение резануло глаза, привыкшие к темноте.
Постояв немного, парень решил, что уже достаточно выждал и решительно вошел внутрь. Не успел он толком оглядеться, как просочившийся следом волк внезапно завыл, задрав голову вверх. От его жуткого воя, звенящим эхом отозвавшимся в изгибах подземелья, мороз продирал по коже.
— Заткнись, — заорал во весь голос Антон, перекрикивая завывание волка, сменившего тональность. Теперь его вой звучал, как плач младенца, оторванного от материнской груди. — Замолчи!
Парню показалось, что сердце его доживает последние мгновения, так сильно оно колотится в груди, в любое мгновение готовое разнести свою хлипкую обитель, вырваться наружу и безжизненным комом упасть у ног своего владетеля.
Вой стих.
Тимофей сидел на полу, уткнувшись лицом в ладони.
Антон и не заметил, когда он обратился. Парень склонился над оборотнем:
— Ты что, сбрендил?
— Извини, я не думал, что так бывает, — по щекам его текли слезы, — смотри.
Взгляд парня скользнул по тесной каморке и уперся в колченогий стол у стены, заваленный непонятными предметами. Слежавшаяся пыль толстым слоем покрывала их, не давая возможности предугадать их назначение.
— И что?
— Там… — Тимофей указал на длинную нишу, которую Антон сначала не заметил. В ней примостился узкий топчан, на котором кто-то лежал. — Там мертвец.
— Уффф, всего-то? — Антон выдохнул. — Тимоха, говорил мне батя, ещё когда я совсем зеленым был, мол, ты мертвых не бойся, живые куда страшнее. Пойдем, глянем, кто там. Чего выл-то?
— Это не я, тут волчья натура взыграла, — наконец улыбнулся зареванный мальчишка, — а я совладать не смог.
— И чуть старшего товарища не угробил. Я ведь за малым не помер от разрыва сердца.
— Мы опоздали, как минимум, на сто лет, — сказал Антон, разглядывая тело, похожее на неплохо сохранившуюся мумию. — Твоему инопланетянину уже ничем не поможешь… Старик, который рассказывал нам историю своей жизни, давно и безнадежно мертв. Если тебя это утешит, то я могу с уверенностью сказать, что умер он своей смертью, время пришло…
— Значит, все напрасно?
— Почему? Теперь мы точно знаем, что здесь выхода нет.
— Нет, я не об этом. Он говорил с нами, он обращался именно к нам, значит, это не запись. Откуда он мог знать, что спустя годы после его смерти сюда придем именно мы, ведь невозможно предвидеть такие мелочи.
— Значит, возможно…
Тимофей склонился над столом, разглядывая то, что там лежало, потом решительно смахнул рукавом пыль с вещей, придвинул поближе трехногий табурет.
— Что ты там нашел?
— Не мешай, ладно?
— Как хочешь…
Антон прошелся по каморке. Особо разглядывать было нечего. Он склонился над умершим. Сложно поверить, что это инопланетник, уж слишком он похож на человека. Насколько Антон разбирался в анатомии (слабо, если признаться) существенных различий между ним и этим пришельцем нет, разве что старик был очень высоким. Парень прикинул, что он едва доставал бы этому до груди.
Глаза пришельца были открыты. Антону стало не по себе от неподвижного взгляда, казалось, следящим за каждым его движением. Он склонился над стариком, раздумывая, получится закрыть ему веки или нет. В сложенных домиком ладонях у того что-то поблескивало. Парень осторожно разжал пальцы старика. Трехгранная пирамидка сверкнула коротким лучом. Только Антон потянулся к ней, как Тимофей, словно предугадав его желание, предупредил:
— Ничего не трогай здесь. Мало ли что…
