Надежда Первухина - Спицы в колесе Сансары
— Он оживает! — взвизгнула Юля.
Олег смерил ее негодующим взглядом.
И получил не менее негодующий в ответ.
Экстрасенс принялась, изогнувшись змеей над телом Владимира, водить руками над всем телом. Трещали молнии, пахло озоном. И тут произошло невероятное.
Душа Владимира отделилась от тела. И соскользнула с кровати — вполне видимая, реальная, плотная. А тело так и осталось лежать на кровати.
— Аллес! — сказала госпожа Цванге. — Капут.
И с довольным видом отошла от кровати.
Душа Владимира озадаченно глядела на свое одинокое тело. Наконец душа заговорила:
— И что это всё, блин, значит!
— Действительно! — возмущенно вскочил Олег. — Оживила она! Вот труп! Он теперь без души труп!
— Неуч, — презрительно отфыркалась фрау экстрасенс.
— Подождите, — подала голос Юля Ветрова. — Мы действительно ничего не понимаем. Фрау Цванге, объяснитесь.
— Йа есть отделять ментальная оболочка от плотного тела. Это не есть душа. Душа спать. Фместе с тело. Ментальная оболочка есть слепок с герр Фладимир. Жизнеспособна до тех пор, пока он не фыйдет из кома. Фсепроникающа.
— Всепроникающа?
— Зер гут. Сильна. Непобедима. Знать фсе о хозяин.
— О хозяине — то есть о теле?
— Зер гут. Моя миссия есть фыполняйт. Оплата?
— Как договаривались, — сказала Юля и достала чековую книжку. — Триста тысяч рублей моим чеком. Обналичите в «Экономбанке».
Она выписала экстрасенсу чек.
— Данке шеен, — усмехнулась экстрасенс. — Не фолнофайтесь насчет тела. Оно жифо есть.
— Живо?
Экстрасенс кивнула.
Помахала чеком, чтоб высохли чернила.
— Ауф видерзеен!
И пошла — гордая, независимая, деловая донельзя — к выходу из палаты.
Те, кто остались в палате, некоторое время молчали.
Молчание нарушалось только писком кардиомонитора да вздохами аппарата искусственного дыхания.
— Ну что, Володька, — первым нарушил молчание Олег. — С возвращением тебя, как говорится!
Друзья пожали друг другу руки.
— Слушай, вот странно! — воскликнул Олег. — Рука как настоящая, из плоти.
— Сам удивляюсь, — сказал Владимир, оглядывая себя. — Так я кто — человек или фантом?
— Похоже, и то и другое, — подала голос Юля. Она встала с кушетки и подошла к Владимиру. — Позвольте вас потрогать.
— Смотря где.
— Плечо.
— Плечо еще куда ни шло.
— Володька, ты юморишь! — обрадовался Олег и, пока Юля трогала одно плечо, похлопал Владимира по другому.
— Что ж. — Юля отошла и села на кушетку. — Мы получили не самого Владимира, а его ментальную оболочку. Может, это и лучше.
— Для кого лучше?
— Для него. Может, так он проще попадет в Бардо?
— Куда? — удивился Владимир.
— Владимир, прослушайте сначала запись, — подал голос профессор Верейский.
Влад кивнул.
Снова прозвучала запись Лизиного голоса. Слушая это короткое послание из потустороннего мира, Логинов сжимал кулаки. Кулаки у него были будь здоров, не скажешь, что ментальные.
— Я должен идти, — сказал он, когда запись закончилась. — Где это Бардо?
— Вот тут нам помогут первоисточники, — заставила обратить на себя внимание Анна Николаевна.
— А именно?
— «Бардо Тёдол», или «Тибетская книга мертвых». Я захватила с собой экземпляр. Присядьте, послушайте.
Владимир и Олег послушно сели.
Анна Николаевна раскрыла небольшую плотную книгу с золотым обрезом:
— «Великое Учение об Освобождении Слушанием, что дарует в Промежуточном Состоянии духовную свободу последователям, наделенным обычным умом, состоит из трех ступеней: подготовительной, основной и заключительной.
Сначала ищущий Освобождения должен пройти подготовительную ступень Руководств.
С помощью Руководств человек с исключительно развитым умом несомненно достигнет Освобождения; если же он не будет освобожден, тогда в Промежуточном Состоянии Момента Смерти необходимо осуществить Перенос сознания; одно воспоминание об этом процессе даст Освобождение.
Человек, наделенный обычным умом, может достичь Освобождения таким же образом; если же он не будет освобожден, тогда в Промежуточном Состоянии Реальности необходимо усердно внимать Великому Учению об Освобождении Слушанием.
Если Перенос был выполнен успешно, в чтении Тёдол нет нужды, если же Перенос не удался, тогда Тёдол следует читать, без ошибок и внятно, возле мертвого тела.
…С последним вздохом лама, который был гуру умершего, или собрат по вере, которому умерший доверял, или друг, которого он очень любил, приблизив губы к уху умершего, но не касаясь его, должен читать великий Тёдол».[5]
— Вот! — торжествующе сказала Анна Николаевна, захлопнув книжку. — Теперь все ясно?
— Ничего не ясно, — пожал плечами Владимир. — Перенос сознания, Освобождение… О чем это вообще?
— Владимир, вы не уловили сути, — молвила великая ведьма. — Нам нужен лама.
— Я понял, — заговорил Олег. — Чтобы попасть в Бардо, Владимиру кто-то должен, как умершему, читать «Тибетскую книгу мертвых».
— Не кто-то, а именно лама. Для пущего эффекта.
— Не согласен, — сказал Владимир. — Там говорится и о любимом друге. У меня есть такой друг, вот он — Олег.
— Я готов читать.
— На тибетском языке?
— Ой, блин.
— Нет, нужен лама!
— Погодите, тетушка. Давайте попробуем без ламы. Владимир, вы садитесь вот сюда, — указала Юля Ветрова.
Владимир сел.
— А вы, Олег, садитесь рядом и возьмите книгу. Так. Раскройте ее на первой части «Бардо Момента Смерти» и читайте. Читайте! А мы постоим, послушаем.
— Хорошо, — сказал Олег.
Он раскрыл книгу и начал читать:
— «Наставления о встрече с Чистым Светом в Промежуточном Состоянии Момента Смерти таковы:
— можно слушать много религиозных наставлений, но не познать. Можно познать и все же быть нетвердым в знании. Но, если обратить эти наставления к тому, кто практически обучался так называемым Руководствам, он предстанет перед Изначальным Чистым Светом, минуя Промежуточное Состояние, вступит на Великий Восходящий Путь и достигнет Дхарма-Кайи Нерождения…»[6]
Олег читал примерно полчаса. И вдруг Юля заметила:
— Он тает! Он становится прозрачным!
Да, Владимир таял, как льдинка на солнце. И вдруг исчез, словно его и не было.
— Мне еще читать? — спросил Олег у Анны Николаевны.
— Погоди. Надо посмотреть, что с его телом.
С телом было все нормально. Тело жило своей тихой коматозной жизнью.
— Так где же теперь Владимир и его душа?
— В Бардо, господа, — торжественно сказала Анна Николаевна Гюллинг. — В Бардо.
Шамбала
Время неизвестно
О том, что Друкчен и его жена попали в беду, в Ляншаньбо узнали скоро.
Помогли тому посты на дорогах. Когда наши герои шли в Чакравартин, они расставляли посты по дороге на расстоянии полета поющей стрелы. Такая стрела летит быстрее и дальше.
Разгневанный Ли Пин созвал в совещательном зале всех главарей Ляншаньбо.
— Наши друзья попали в лютую беду. И нет у нас другого выхода, кроме как идти войной на Чакравартин. Созывайте все свои армии — и вперед!
Никто не оспорил приказа Ли Пина. Ляншаньбо перешел на военное положение. В самом лагере оставили только женщин, деток и стариков да отряд лучников, который должен был их охранять. Сами же с армией в сто тысяч воинов отправились в Чакравартин.
Там, где проходила армия, пыль поднималась до небес и деревья клонили свои пышные кроны. Наконец армия остановилась близ села Лунян, и Ли Пин выслал гонцов к императору.
— Скажите бессмертному владыке, что мы не хотим войны. Если нам целыми и невредимыми вернут Друкчена и его жену, мы не нападем на Чакравартин и уйдем, оставив богатые дары.
Император принял гонцов и рассмотрел их предложение. Он был готов выпустить несчастных из темницы, но тут вмешалась принцесса Ченцэ.
— Почтенный отец! — вопила она, валяясь у императора в ногах. — Не отпускайте Друкчена. Иначе мой позор останется неотмщенным!
Император пошел на поводу удочери. Гонцам отрубили головы и отправили эти головы Ли Пину.
Тот сильно разгневался, получив такой ответ.
— Что ж, — крикнул он. — Они хотят войны — будет им война!
И стотысячная армия ринулась на Чакравартин так, как весной река затопляет долину. За три дня они захватили и предали огню восемь пригородов Чакравартина и подбирались уже ко дворцу. Император не был готов к такой войне — он недооценил противника — и теперь пребывал в страхе. Он мобилизовал все внутренние и внешние войска, но, как оказалось, воинов не хватало, чтобы справиться с железной армией Ли Пина.
Находясь в одном дне от захвата императорского дворца, Ли Пин снова послал гонцов к императору.
