Владимир Лещенко - Звездная пыль
Да, Лига еще не понимала, что за войну она начала…
Двести парсеков от места битвы. Борт «Пассата»В дверь каюты постучались. Можно сказать, в самый неподходящий момент.
Вернее сказать, еще бы минуты три, и момент был бы действительно неподходящим.
– Кто? – спросил Александр.
Дверь распахнулась (опять забыл запереть!), и в каюту заглянуло озабоченное лицо Клайва.
Милисента, как и положено благовоспитанной девице из земных фильмов, тут же спряталась с головой под одеяло и сделала вид, что ее тут нет.
– Что случилось? – В голосе Михайлова прорвалось недовольство.
– Капитан, тут есть один важный разговор, вы не выйдете ко мне?
– Извини, моя хорошая: служба, – шепнул Михайлов девушке, поднимаясь.
Натянув брюки и футболку, Александр вышел в коридор, не забыв прикрыть дверь.
– Ну, что у тебя?
– Александр, – озабоченно сообщил Льюис вполголоса, – не хотел болтать по трансляции: мало ли…
– Короче – что случилось? – Александр уже догадался, что произошло нечто не очень приятное – иначе бы Клайв не оставил вахту.
– У меня ничего. А вот прямо по курсу… В общем, впереди идет бой.
– Бой? – пошевелил бровями Александр. – Что за бой?
– Что за бой? – довольно сердито передразнил его Клайв. – Бой, он и есть бой – люди бьют друг другу морды, как это у них и принято.
– Подожди, дружише, объясни всё толком. Кто дерется, как далеко и сколько их?
– Много, очень много, Алекс. – Клайв хмыкнул.
– А конкретнее? Двадцать, тридцать?
– Двадцать? – скривился инженер. – Да их там сотни! И всё это безобразие у нас прямо по курсу.
– Даже так? – На этот раз Александр был явно обеспокоен.
– Да, именно так. И мы прем в самое пекло. Что самое паршивое: уклонение уже невозможно. Мы можем, конечно, уйти в прыжок, но тогда есть определенный риск выскочить прямо в этой катавасии.
– Ладно, пошли посмотрим.
Некоторое время Михайлов разглядывал экран курсового сканера, большую часть которого занимали вуалевидные вспышки и быстро гаснущие черточки.
Первые – излучение работающих на полную мощность тахионников, вторые – следы взрывов.
Вот расцвел призрачный цветок, чтобы сразу исчезнуть, за ним – второй, третий.
Александр и Клайв переглянулись: они хорошо знали, что именно так выглядит с предельной дистанции взрыв звездолета.
– Позови Георга и Джейка, – принял решение капитан. – Будем думать…
Мобильный штаб флота Темной Лиги «Адский сад». Сектор Черной церкви, жилые помещения– Дорогой, я вся сгораю от любопытства – мы уже победили?
– М-м-м, милочка, ты понимаешь, я был занят… Поручение Гроссмейстера… – промямлил Мани Грейтман.
– Понимаю, понимаю. – Кали Миногова, верховная жрица Лилит уселась объемистой пятой точкой прямо на письменный стол перед ним. – Но, надеюсь, всё уже скоро кончится?
– Да, наверное… детка, – выдавил из себя Мани.
– Да, да, конечно! – радостно закивала его супруга. – А когда мы завоюем эту ужасную Амазонию, у нас будет большое поместье и рабыни, много рабынь. И я наконец смогу осуществить свою мечту… Ты, конечно, разрешишь своей любимой Калечке иногда полакомиться кровушкой какой-нибудь из этих ужасных девок?
– А-а… – Более внимательный человек, несомненно, заметил бы в глазах Мани Грейтмана неподдельный ужас.
– Ну конечно, пусик. Я понимаю и не прошу многого: я знаю, ты человек экономный. Ну, хотя бы одну в месяц, одну за целый месяц – ты мне разрешишь? Мы же не обеднеем, если раз в месяц твоя пусечка взрежет горлянку у какой-нибудь из них?
Это «взрежет горлянку», выдававшее в дородной и солидной и, несмотря на всю косметику, благообразно выглядящей архижрице бывшую девчонку из уличной шайки с окраин, и доконало Мани Грейтмана.
Он в изнеможении прикрыл глаза, но и это не помогло.
Он буквально воочию видел ее такой, какой она была лет двадцать с чем-то назад.
Патлатая распутная девка, пахнущая потом и дешевыми сигаретами, повисшая на шее у такого же грязного и мерзкого паханенка мелкой бандочки – одной из тех, что наводили ужас на них – детей из благополучных семей.
Приблатненная дешевая шлюшка откуда-нибудь с бывшей Христиновки, Кристмасхилл или Благолепной слободы – самых злачных районов Дита, тогда еще просто Боолтбурга, недавно переименованных по указу очередного мимолетного Великого Гроссмейстера в Анти-христиновку, Хеллоуин-пойнт и Бесовские Дворики. (Да, как раз тогда было время, когда не успеет новый Гроссмейстер принять бразды правления, как смотришь, уже «милостью Дьявола покинул мир сей». «Милостью Дьявола и удавки», как перешептывались тогда.)
Вот он, дрожа, стоит перед такой компанией – мальчик в чистенькой (нет, уже помятой и запачканной) школьной форме, с новеньким ноутбуком – впрочем, нет, ноутбук успел перекочевать кому-то из этих, а под глазом у него – свежий «фонарь». И вот такая тварь, нацепившая только что снятые атаманом с него часы, плюнув ему на брюки, хрипато цедит: «Вякнешь кому – найдем и взрежем горлянку!» И маленький Мани понимает – не шутит ведь! Эта – взрежет.
Изо всех сил сдерживая позывы к рвоте, проректор по хозяйственной части Академии Мрака и знаменитый писатель-дьяволослов сделал вид, что поглощен компьютером.
Мечты его дорогой женушки были ему хорошо известны.
Заветным увлечением Кали Миноговой было не что иное, как вампиризм. Но, к ее сожалению, даже в Темной Лиге подобные склонности не поощрялись. По убеждению ее владык, их подданные должны были умирать, исключительно сражаясь за слово и дело Сатаны (ну и в идеале на священном огне), но никак не для удовлетворения гастрономического любопытства хотя бы даже и жрецов. Ведь этак, если начнут еще и пить кровь из себе подобных, недалеко и до того, чтобы начали пить ее и друг у друга, а только-только удалось прекратить внутренние разборки в среде жречества…
Так что Кали оставалось лишь надеяться на будущих рабов да коллекционировать всё, связанное с любимой темой. (Кстати, в ее собрании была и та самая статья капитана Барбекю, скачанная ею из Галанета, видимо, по аналогии.)
Мани смертельно боялся своей жены. Боялся давно, и чем дальше, тем больше.
Ему постоянно казалось, что когда она смотрит на него, то натуральным образом облизывается. А ее ласково-снисходительное «Ах ты, мой поросеночек!» всякий раз приводило его в содрогание.
Вообще-то Мани был человеком незлобивым и даже, можно сказать, хотя это и странно звучит для сатаниста такого ранга, гуманным.
В Академию Мрака – ту самую, где он сейчас руководил уборщицами и сантехниками, он попал по мобилизации. Как раз когда он заканчивал школу, после очередного выяснения отношений внутри бесопоклонников, проигравших по приговорам Адской Инквизиции тысячами замораживали заживо в чанах с жидким азотом, чтобы тут же разбить ударами отбойных молотков на сотни кусков ставшие хрупкими, как стекло, тела.
И в Черной церкви обнаружился заметный дефицит служителей.
Всех учеников выпускных классов, у которых по дьяволословию были отличные оценки, не спрашивая, запихнули в семинарии.
Уже став архижрецом демона Сета, Мани набросал тезисы о реформировании Черной веры в сторону, так сказать, ее большего гуманизма и подал их наверх.
Его тут же обвинили в ереси и, скорее всего, Грейтмана ждали мрачные подвалы дома на Большой Бармалеевской1 [На Большой Бармалеевской улице в городе Дите находилась штаб-квартира Объединенной службы безопасности (ОСВ) Темной Лиги], а там и Черный трибунал со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но, на его счастье (и беду), на него именно тогда положила глаз Кали. К тому моменту, несмотря на свою относительную молодость, дама очень влиятельная, и не только благодаря своему рангу высшей посвященной культа второстепенной демоницы, а еще и всем тем знакомствам в верхах, которые она приобрела немалым постельным талантом.
Вообще надо сказать, что женщин среди иерархов Лиги было очень немного – даже у женских олицетворений зла большинство служителей были мужского пола.
«Три К» – капище, кухня и киндер – вот законная участь существа слабого пола, по мнению главного идеолога сатанистов, Иуды Тоттенкопфа.
Но уж если женщина становилась служанкой Дьявола, то можно было быть уверенным на все сто – это такая баба, что неизвестно, с кем лучше иметь дело – с ней или с ее хозяином!
Мани это отлично понимал, но выбора у него особого не было – на свадебную церемонию эта толстая крашеная блондинка, старше его на пять лет, вытащила его буквально из кельи предварительного заключения Департамента борьбы с подрывными идеями ОСБ.
Сейчас ему было всего тридцать пять, но иногда он чувствовал себя стариком – эта тварь буквально пожирала его живьем.
Вечерами она таскала его по разнообразным сатанинским тусовкам, а ночами – столь же неутомимо затаскивала в постель.
