Дмитрий Мансуров - Кащей
— Ты и так дрожишь, как последняя крыса, — презрительно бросил Кащей.
— Отрубите ему голову! — не выдержал колдун.
— Кащей увидел, как Иванушка закрыл ладонями лицо.
— Смотреть! — рявкнул Ортокс. Гвардейцы схватили руки мальчишки и оторвали их от лица. Кашей закричал:
— Слушайте меня все! Вчера вечером я спас ваш город от неминуемой смерти! И что я получил взамен? Вместо благодарности меня привели на эшафот и собираются отрубить голову! А теперь слушайте меня очень внимательно! На ваш мир пало проклятие, и этим проклятием стану я! Вы засадили в тюрьму ни в чем не повинных людей, путешественников из дальних краев, и за это я принесу в ваши дома смерть! Страшитесь моего гнева, ибо я вернусь после своей смерти и страшно отомщу за свою гибель!
— Ха! — презрительно бросил колдун. — Пустая бравада!
Площадь кисло засмеялась, никто не поверил, но испугались все. Люди всегда боятся того, во что не верят.
— Отрубите ему голову! — приказал Ортокс. — И покончим с этой комедией,
— Ты — первый, Ортокс! — сказал Кашей. — Помни об этом.
— Неужели ты думаешь, что я поверю в твое бессмертие, Кащей? Не смеши людей! Палач!
* * *… И палач взмахнул топором…
* * *… Последнее, что увидел Кащей, — Иванушка зажмурил глаза и отвернулся…
* * *… И наступила мгла…
* * *Чернота.
Нет звезд. Нет света. Нет ветра.
Мертвая тишина.
Пространство.
Нет пространства.
Что-то мешает рукам…
Мешало.
Веревка какая-то…
Ровные стены и потолок. Низкие, прямоугольные. Впрочем, нет. Стенки угловатые. Кругом ткань.
Под головой тонюсенькая подушка.
… Взмах топора…
Ага, вот оно!
Колдун.
Казнь.
Незаконченное дело.
Иванушка.
Замок, вампиры, царевна Мария, братья-царевичи, заброшенный город, фотография.
Моя фотография.
ТАЙНА.
Хохочущий колдун.
* * *Я понял, где нахожусь. Ортокс решил не рисковать. Допуская, что невероятное все же может случиться и я в самом деле оживу, он решил избавиться от меня раз и навсегда самым распространенным способом — похоронить. Гроб узкий, повернуться невозможно. Ударить можно, но толку будет мало. Придется долбить долго, очень долго. За это время случится всякое. Нет времени на промедление. Надо действовать.
Удар, еще удар, по касательной, опять по касательной, иначе бить просто невозможно. Колдун предусмотрел все. Сволочной колдун. Но не предусмотрел одного: я буду бить до тех пор, пока не умру. А когда умру, то снова воскресну и опять буду бить.
Год, два, сто лет, но я добьюсь своего. Я выберусь из заточения.
Нет, сто лет не пойдет. Все погибнут, даже самый молодой, Иванушка, если и не умрет, то будет глубоким старцем. Колдуном. Преемником Ортокса. Сколько живут колдуны? Сто лет, двести, или они перешагнули за пятисотлетний рубеж существования?
Нет. Для длинной жизни нужен философский камень. Создать его невозможно.
Возможно.
Компоненты для камня не собрать в одном мире. Их надо собирать по всем обитаемым и необитаемым мирам. Вот почему колдуны так старались найти выход в другие миры. Им необходимы компоненты для камня. Вечная жизнь манит их, как сыр манит мышь, как он заманивает ее в мышеловку.
Моя жизнь. Вот она, бесконечность. Кто из вас преодолеет страх перед вечностью, очутившись на моем месте?
Никто. Вам не по силам. Я сам ее не преодолел. Пока не умер и не ожил в тысячный раз. Что меня не отпускает и не дает исчезнуть в вечности, возвращая к жизни?
Не знаю.
Но у меня куча времени, чтобы это узнать.
Удар, удар, еще удар. Места стало чуть больше. Это хорошо. Гроб деформируется, стало быть, меня не замуровали в склепе, а просто-напросто закопали в обычной могиле и засыпали землей.
Олухи!
Этим меня не остановить. Меня ничем не остановить! Я — бессмертен.
Раз.
Вот только выберусь из могилы, мы вернемся к прерванному палачом разговору. Думаю, никто не будет возмущаться возобновлением диалога. Они будут до чертиков рады выслушать мои требования и избавиться от меня всеми возможными способами. Поскольку способ с отрубанием головы мы уже проходили, то исполнять его «на бис» не станут. Легендарные номера исполняются один раз в жизни. Им придется изобрести что-нибудь новенькое или прислушаться к моим предложениям. А я заставлю их прислушаться, иначе, клянусь своими будущими жизнями, они сами испытают на себе все прелести испытанного на моей шее номера.
Удар, удар…
Снаружи доносятся необычные звуки. Очень похоже, как будто… так звенит придавленная многотонным грузом цепь. Глухо и почти неразличимо.
Колдун, а ты перестраховщик! Или трус? Обмотал гроб цепью. Сколько ты намотал оборотов? Десять? Нет, это мало даже для тебя. Сто? Нет, это тоже мало. Тысяча. Нет, он озвереет, пока намотает такой клубок. Пусть будет пятьсот оборотов. Любители чертовщины наверняка предположат, что число оборотов цепи вокруг гроба равно шестистам шестидесяти шести. Но это явный перебор. Во-первых, откуда здесь известно про число Зверя, а во-вторых, колдуны и христианство стоят на разных дорожках. По крайней мере, современное, потому что раньше никакого христианства не было. Оно возникло сравнительно недавно, когда кто-то, не попавшийся мне на глаза, ужаснулся творимым людьми зверствам и предложил всем хорошим людям после смерти здесь перебраться в его личный мир, мир, созданный им, без зла и невзгод. Мир с невероятным количеством возможностей.
Жалко мне его. Из сотен тысяч правильно поняли его намерения считанные единицы. Остальные превратили его слова в предмет слепого поклонения. То же самое язычество. Их «вера» не мешает им молиться за светлое будущее и при этом творить черное настоящее.
Он сказал, что душа вечна. Я с ним согласен.
Но в отличие от него я не попадаю в его мир, а остаюсь самим собой в этом мире. А колдуны занимаются поисками философского камня, потому что им не светит жизнь в том светлом месте. Не всем. Считанным единицам. Как и простым людям. Тем, кто подходит для него.
Надо же, как могила настраивает на философский лад.
Два.
Удар, удар. Уже не по касательной. Металлический гроб проломился. Ну-ка, ну-ка… Колдун, ты все-таки перестраховщик. Двухсантиметровые стенки — надо до такого додуматься. И цепи. Ты сам себя перехитрил. Как видишь (точнее, понятия не имеешь), я таки сломал крышку. Десятки витков массивной цепи меня не задержат. Наоборот, помогут мне выбраться наружу. Цепь — это колечки металла и куча свободного пространства между ними. Стоит порвать несколько колец, как освободится немного места. Конечно, кольца придется заталкивать в глубь гроба, но это мелочи. А еще проще — просто смять кольца, и тогда ничего рвать не придется. Сминая и раздвигая цепи, я легко выберусь наружу. Что там дальше? Километровый слой земли? Вряд ли. Не по силам тебе сдвинуть столько.
Вот только выломать дыру побольше, так, чтобы можно было сесть. Порвать цепи над головой несложно. Куда сложнее дышать под постоянно сыплющейся землей. Варварство. Я бы себе не позволил хоронить восстающих из смерти врагов в обычной примитивной могиле. Я придумал бы кое-что поинтереснее. Ведь вечный противник, что ни говори, может обидеться и устроить такой ответный удар, что мало не покажется никому. К тому же я не люблю такие методы решения наших проблем. Я предпочитаю разбираться сразу и до конца — очень помогает в жизни. Не стоит откладывать проблемы на потом, это плохой признак. Все должно решаться по мере поступления.
А что бы я сделал на его месте, если бы знал, что мой могущественный враг обладает бессмертием? Если бы я хоть на миг мог допустить, что он на самом деле бессмертный? Как бы я поступил?
… Не знаю…
Так, придется вспомнить второе мое правило: не пускаться в абстрактные споры и не думать о том, чего нет на самом деле и чего в принципе быть не может. Это тоже значительно облегчает жизнь и делает ее намного интереснее. Вот повстречаю бессмертного врага, тогда и подумаю над этим вопросом. Сейчас у меня другие проблемы.
Самому бы выбраться из могилы.
Три.
А вот что меня радует: сколько раз меня ни убивали, колдун стал первым, кто меня похоронил. Не спорю, меня убивали всего-то раз-два и обчелся, в основном я сам себя убивал…
Как я себе это представляю?
Кашей, тебе не хочется жить, и потому ты заканчиваешь жизнь самоубийством. Ты прекрасно понимаешь, что похоронить тебя будет некому и твое бездыханное тело будет лежать на голом полу некоторое время. Пока ты не вернешься к жизни.
Какая радость, что во дворце нет гробовщика и могильщика.
А зачем они нужны?
С моим жизненным кредо им не дождаться момента, когда придется исполнять свою работу. Хотя нет. Кто-то из них двоих обязательно умер бы первым, и второй, пока еще живой, сумел бы показать, на что годен.
