Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)
Мы с Иванычем переглянулись и принялись выставлять горизонт второго «девайса».
Эту задачу решили быстро, гораздо быстрее, чем наша Елена свет Игоревна. Спросите, почему так? Да потому что: «Опыт. Опыт и мастерство, которое не пропьешь. А ежели нет ни того ни другого, то…»
Устав мучиться с капризным прибором, девушка подняла голову и жалобно посмотрела на нас:
– Никак не могу настроить его. Винт прокручивается. Наверное, старый.
– Чего это старый? – проворчал Барабаш, подходя к Лене. – Теодолит поверенный, все винты штатные. Ну-ка, дай гляну.
Оттеснив «неумеху» в сторону, Иваныч склонился над аппаратом.
– Эй, Дюха! Подь-ка сюда, – бросил он мне через пару секунд.
Я подошел поближе.
– Видишь?
– Вижу. Винт из гнезда выскочил.
– Во! Молоток, – похвалил меня дядя Коля и повернулся к расстроенной девушке. – Ты его, Ленусик, перекрутила малехо. Так что дело, выходит, не в приборчике, а в ручках кри… э-э… нежненьких.
Лена поправила очки на носу и тяжко вздохнула.
– У меня по этим приборам всегда пятерка была, – проговорила она с обидой в голосе. – А тут…
– Тут не там, – перебил ее Николай Иванович. – Тут думать надо. Мозгами умными думать, а не головкой красивенькой.
– Я думаю! И не надо меня совсем уж дурой считать! – вскинулась было девушка, однако дядя Коля остановил ее возмущенный порыв поднятыми руками и широкой, в тридцать два зуба, улыбкой:
– Да ладно тебе, Ленусик. Никто тебя здесь дурой не обзывает. Мы ж не изверги. Ща все поправим. Усе будет у лучшем виде… Ща мы этот винтик… Оп! И на место! Глянь сама, как все получилось. Как в аптеке.
Лена сняла очки и, смахнув упавший на глаза локон, наклонилась к прибору.
Секунд двадцать она возилась с настройками и вглядывалась в смотровую «трубу», подслеповато щурясь каждый раз, когда отстранялась от окуляра. Потом неожиданно фыркнула, выпрямилась, повела плечами и… одним движением, прямо как стриптизерша в клубе, сбросила с себя мешковатую, явно не подходящую ей по размеру куртку (наверное, мамину). После чего вновь нагнулась к теодолиту. Очень так, знаете ли, эротично нагнулась. Я аж сглотнул, не в силах оторвать взгляд от обтянутых джинсами бедер. Чувствуя себя при этом почти дураком. Или юнцом – впервые попавшим на съемки передачи «Играй, гормон!» неофитом. Желающим лишь одного – чтобы потом перед своей первой дамой не опозориться.
И хотя Лена у меня «первой дамой» быть никак не могла – в «той» жизни я ее никогда не встречал, но вот в этой… «Хм, а почему бы и нет? Надо же как-то… снимать сексуальное напряжение».
Ну а что? Ей сейчас где-то двадцать два – двадцать три. То есть, с одной стороны, уже совершеннолетняя, а с другой, в самом, как говорится, соку и по возрасту мне нынешнему очень даже подходит. На лицо, не сказать, что фотомодель с обложки, но и не страховидла какая. Фигура? Фигура хорошая. Да что там хорошая!? Шикарная! Не знаю, что думали дядя Коля и остальные, но меня в этот момент словно током пробило. Расколбасило так, что захотелось буквально наброситься на нее, сорвать тряпки и прямо тут, в котловане, на глазах у всех изнасиловать. В общем, гормон прет, инстинкты рулят, эмоции в очередной раз побеждают разум. Плюс Иваныч на ухо нашептывает:
– Видал, Дюха, какие у нас девки водятся? У-у-у-у! Правда, эта пока тихоня, боится еще – вдруг напортачит, ругать станут, выговор там, туда-сюда. Но ничего, годик-другой пройдет, пообвыкнется, заматереет и, зуб даю, всех тут строить начнет. Даже таких, как вы, охламонов.
– Может, начнет, – ответил я чуть громче, чем нужно. – А, может, и не начнет. Увидим.
Сказал и принялся беззастенчиво рассматривать девушку. Плотоядно облизываясь, ощупывая жадным взглядом каждую выпуклость и ложбинку, мысленно дорисовывая все скрытое под одеждой.
Фух! Дыхание вроде бы выровнялось, гормоны подуспокоились, эмоции улеглись, разум вернул контроль над телом и над инстинктами. Короче, можно не торопясь приступать к грамотному «охмурению». По методу того быка с горы, что наставлял своего молодого и неопытного «напарника»: «Зачем спешить? Мы сейчас медленно и с достоинством спустимся вниз, а потом спокойно перелюбим все стадо…»
Проявленный к ней интерес Лена, конечно, почувствовала. Но вот в чем этот интерес состоит и кто конкретно его проявил, понять пока не могла, только догадывалась. Догадывалась, кстати, правильно, поскольку оторвавшись, наконец, от прибора, бросила быстрый и будто случайный взгляд в нашу с Иванычем сторону. Увы, очков на девушке не было, так что определить настрой своего «тайного воздыхателя» у нее сразу не получилась.
Тем не менее, она на всякий случай опять накинула на себя куртку (словно бронежилет набросила), после чего надела очки и вновь посмотрела на нас. Посмотрела и тут же наткнулась на мой абсолютно нахальный, если не сказать наглый, взгляд. Уверенный взгляд охотника за сокровищами. Взгляд, раздевающий догола и откровенно оценивающий увиденное.
Реакция девушки оказалась совсем не такой, как я ожидал. Она не стала гордо вскидывать голову, бросая «вызов» нахалу. Не стала жеманиться, не стала выражать презрение словами и действиями. Не пришла в ужас, не впала в истерику, не сжалась в комок, не принялась устраивать тупые разборки. Лена отреагировала иначе. Она просто мне улыбнулась. Немного смущенно, немного устало и… с немалой толикой чисто женского любопытства. Секунд пять мы смотрели в глаза друг другу, а потом она потупила взор и отвернулась к треноге. Глаза ее я, кстати, только сейчас смог как следует рассмотреть. Голубовато-серые, с поволокой, сквозь стекла очков кажущиеся чуть меньше, чем есть, но все равно – глядит на меня своими глазищами, словно обухом бьет. И улыбка такая… обезоруживающая, все мысли от нее куда-то не туда улетают. Впрочем, это еще не самое страшное. Главное, что дистанцию девочка держит четко, фиг разорвешь. Хотя и обещание во взгляде тоже присутствует, факт.
«М-да. Менять надо тактику, господин поручик. Обычные штучки-дрючки здесь не пройдут. Тоньше надо действовать. ТОНЬШЕ».
Желания девять раз получить по морде, чтобы только с десятого обломилось, у меня нет. А что есть? Есть азарт. Нормальный такой азарт. Охотничий. И дело здесь даже не в похоти. Просто объект вожделения оказался не таким, каким выглядел изначально. Это я хорошо прочувствовал. Не знаю как, но понял вдруг, что девушка-то совсем не тихоня. Зря Иваныч ее так называл. Пугливая и скромная она только внешне. Просто прячется до поры до времени в своей скорлупе, шифруется, так сказать, под серую мышку. А вот если поглубже копнуть… О! Думаю, там такой водопад страстей обнаружится – мама не горюй, утонешь и не заметишь. И потому седлать этот поток надо по-умному…
* * *– Ну что, Ленусик, работаем? – спрашивает Иваныч.
Девушка кивает в ответ.
– А это тебе помощник, чтобы не заскучала, – добавляет «куратор», незаметно подталкивая меня к ней. – Ты не боись, он парень смышленый, хотя и физик. Я сам проверял.
Протягиваю Лене руку:
– Меня Андреем зовут.
Взгляд мой безмятежен и чист. Прямо как у младенца.
Девушка недоуменно моргает, видимо, пытаясь понять, нет ли в моих словах и жестах какого-нибудь подвоха.
Мысленно улыбаюсь ей. «Ищи, милая. Ищи. Я сейчас честен до безобразия. Что думаю, то и говорю».
– Лена, – отвечает она, наконец.
Пальцы у нее мягкие и теплые. Только отчего-то дрожат. Выходит, не привыкла еще рукопожатиями с мужиками обмениваться. Ну и правильно, нечего к этому привыкать, феминизм нам тут и нафиг не нужен.
Поворачиваюсь к соседнему зданию, начинаю рассуждать «со знанием дела»:
– Я думаю, одного теодолитного хода нам хватит. Привяжемся вон к тому углу, – показываю пальцем на угол. – Потом к колонне, потом…
Лена смеется. Объясняет мою ошибку.
Принимаю сконфуженный вид, развожу руками и тоже смеюсь.
Хвалю ее за то, что умная. Хвалю честно и вслух. Потом хвалю сам себя. Тоже честно, но – мысленно. «Молодец, Андрей Батькович. Контакт налажен. Теперь главное – не спугнуть».
Через пять минут мы с Леной уже на ты. Я сную туда-сюда по площадке. В одной руке – «кувалдо́метр», в другой – арматурные стержни, в кармане – моток тонкой шнурки. Девушка смотрит в прибор, командует, куда бежать, где бить, за что цеплять и «между какими номерами» натягивать. Бегу, бью, цепляю, натягиваю. Потом бросаю все, возвращаюсь на «командный пункт», прикладываюсь «вторым номером» к окуляру, сообщаю, что вижу и под каким углом. Лена аккуратно записывает «мои» цифры в тетрадку, сравнивает со «своими» и опять посылает меня бить, бежать, цеплять и натягивать.
Со стороны наши действия больше напоминают игру, чем работу. Но Лене это, кажется, нравится. Мне, в общем, тоже. Не нравится это только всем остальным.
