Рафаэль Лафферти - Девятьсот бабушек
— А мне кажется, что исчезло мое тело. Смотрю на эту старую никчемную оболочку и думаю, надолго ли ее хватит.
— Хрипун опять жаждет поговорить с нами.
— Я слышу. Черт возьми, Джорджина, нельзя поддаваться этой глупости! Хрипун всего лишь старый раненый зверь, который гонится за добычей. Опять начался бред! Интересно, сколько будет выдвинуто теорий, объясняющих коллективные галлюцинации?
— Тише, я хочу его послушать.
И голос Хрипуна опять зазвучал в том и другом мозгу:
«Если у вас есть какие-то знания и вы утаиваете их от меня, то вы совершаете величайшее преступление. Творец не может все держать в голове, я многое запамятовал из того, что знал и умел ранее. Сейчас мы в преддверии нового мира, который будет похож на Беллоту. А вдруг я только и делаю, что повторяюсь? Эти холмы вдали — мое творение. Что вы думаете о них? Говорите прямо, не медлите. Может статься, я не смогу долго ждать и узнаю все сам, съев ваш мозг. Мне нужен улучшенный мир, а как его сделать, если не ведаешь, что творишь?»
— Брайан, он забыл, что создал Беллоту круглой.
— Он никогда ничего не создавал. Это наше подсознание уверяет нас: Хрипун не знает, что лагерь, в котором много оружия, уже близок.
— Но если он не говорит с нами, как тогда объяснить, что мы слышим одно и то же?
— Не знаю и принимаю это как данность. Не люблю бессодержательных объяснений.
И вот наконец наступил вечер, когда вдалеке замаячил лагерь. Если бежать всю ночь, к рассвету они будут на месте.
— Усталость берет верх над наркотиками, — сказал Брайан. — Они нам так надоели, а сейчас я считаю их благом.
— Что-то случилось?
— Похоже, наркотический сезон позади. Карнавал окончен.
— А знаешь что, Брайан? Мы могли бы и не совершать кругосветное путешествие. Надо было всего лишь разделиться и пойти в разные стороны. Хрипун погнался бы за кем-то одним, а другой побежал бы в лагерь за оружием. Но нам трудно было бы расстаться.
— Чисто женское объяснение.
— Найди более подходящее. Ты бы хотел со мной расстаться?
— Нет.
Ночь была короткая и трудная — их последняя ночь. Они бежали, гонимые проснувшимся страхом.
— Я наркоман, Джорджина, а у растений больше нет наркотических свойств. Силы у меня на исходе.
— Я опять понесу тебя, если сама не рухну.
— Черт! Ты не сможешь. Ты ведь всего лишь женщина!
— Нет, я не «всего лишь женщина». Ни про кого нельзя говорить, что «он всего лишь». Возможно, от этого все наши беды. Ты подумал о Хрипуне, что он «всего лишь животное». Он прочитал твои мысли и оскорбился.
— Он не мог прочитать мои мысли. Он животное. Я изрешечу его мохнатую шкуру, как только доберусь до оружия. Надо спешить, Джорджина. Нельзя допустить, чтобы он поймал нас или обогнал в темноте.
— А скажи, почему постулат Фелана справедлив только для этой планеты, и больше ни для какой другой?
— Я всегда подозревал, что Фелан — злобный шутник. Постулат — проявление его сарказма.
— Выходит, он сочинил его ради смеха? А ты продолжаешь считать, что Беллота создана «ради смеха»?
— Смех вырос до размеров гротеска. Боюсь, мне придется положить конец той его части, которая воплощает смех. Темнеет, лагерь совсем рядом, и нам ничто не мешает. Я убью его. Обещаю до этого не упасть замертво. В оружейном складе есть базука, с которой можно охотиться на слонов. Я использую ее против этого «псевдо» в шкуре медведя. На завтрак у нас жареная медвежатина.
Он добрался до лагеря. Шатаясь, пересек черту и ринулся к складу с оружием.
Как вдруг громоподобный рев потряс не только его слух, но и внутренности.
Брайан рванулся прочь, упал, покатился, пополз, извиваясь, как змея, спасающаяся от опасности. Шок был настолько силен, что он почти потерял рассудок.
Хрипун сидел в центре лагеря, возле оружейного склада, и курил трубку Билли Кросса.
И когда в голове у Брайана вновь загремели слова, разве мог он поверить, что это — галлюцинация?
«Ты решил, я забыл, что Беллота круглая? Если б ты знал, сколько труда ушло на то, чтобы вылепить правильный шар, ты бы понял, что этого я никогда не забуду».
Подбежала Джорджина и, увидев, что Хрипун опередил их, упала в отчаянии на колени.
— Я больше не могу убегать, Брайан. Знаю, и ты не можешь. Мой дух сломлен. Мне больше не подняться. Когда они вернутся сюда?
— Спасатели?
— Да, корабль.
— Они не успеют. Когда-то мне хотелось, чтобы они хоть раз опоздали. И вот мое желание исполнилось. Но это не так весело, как я думал.
Хрипун выбил трубку, как это делают люди, и аккуратно положил ее на скалу. А потом убил обоих — Джорджину, дружелюбную ледышку, и Брайана, который терпеть не мог банальных концов.
Хрипун все еще правит Беллотой.
В отчете капитана корабля сказано следующее: «То, что они не пытались применить оружие, не поддается объяснению, тем более если учесть тот факт, что двое участников экспедиции погибли через неделю после гибели остальных. Всех растерзал огромный псевдомедведь. По-видимому, он впал в исступление, наевшись местных плодов, обладающих сезонным наркотическим действием. К сожалению, из-за жесткого полетного расписания выделить время на поимку зверя не представляется возможным. Разгадка гравитационной аномалии станет возможна после изучения собранных данных».
Создавая следующий мир, Хрипун кое-что улучшил. Теперь гравитация в норме, хотя гротеска по-прежнему в избытке. Воистину, путь к совершенству долог и многотруден.
Перевод с английского Марии Литвиновой
