Глеб Корин - Шо, опять?! Сборник
— Вы путешествуете по долгу служения или в поисках благородных подвигов? — спросил сэр Родерик, глядя, как гость ловко расправляется с блюдами.
— Опрометчивый поединок, несколько слов, превратно истолкованных при дворе Аррадора — и вот я восполняю пробелы в знаниях о чужеземных странах.
— Понимаю… Мой благородный собрат — любитель пеших путешествий?
— Сегодня утром на Туманном перевале мой вороной оступился и сломал ногу. Этот городок — первое поселение на моем пути. Не думаю, что смогу подобрать себе что-либо приличное в здешних конюшнях, однако надеюсь на продолжение пути верхом. В замке герцога я слышал о правителе Шардара много добрых слов и желаю убедиться в справедливости их воочию. А вы, мой высокородный друг, сопровождаете в этом достойном обществе некую благородную особу, как я успел заметить?
На лице сэра Родерика появилось странное выражение. Его спутники потупились, а Бримли надул щеки и издал губами неприличный звук.
Эйнор медленно опустил кубок.
— Прошу простить мой невольный промах, однако…
— О нет, сэр рыцарь! — поспешно перебил его Родерик. — Это вы простите нас, ибо ваш вопрос был и природен, и приличен! Просто обстоятельства нашего пребывания в свите этой, как вы изволили выразиться, благородной особы…
— …Чудовищны, воистину чудовищны! — закончил за него эльф и со вздохом покачал головой.
Магистр сдвинул кустистые седые брови так, что они совсем скрыли глаза, и засопел.
Эйнар налил себе вина из кувшина и снова принялся за обед.
— Управитель пишет мне, что поместье находится в полном упадке, — тяжело сказал Родерик, — половина крестьян разбежалась, оставшиеся же не платят податей. Сюзерен грозит судом Консистории, а гарда, которой я когда-то командовал, называет меня беглецом и трусом. Я же, вместо того, чтобы заниматься делами, разыгрываю роль романтического защитника от несуществующих врагов, сэр Эйнор.
Эльф опять тяжело вздохнул:
— А меня желают видеть при дворе моего отца. В Лихолесье неспокойно. Полукровки из Низин, говорят, заключили союз с гуиррами и сманивают к себе искусных оружейников.
— Мой Магнум опус, эпохальный труд, посвященный синтезу магии и науки, так и не будет достойно оценен потомками, ибо он не дописан и тщетно ждет меня в Бангадуре! — воскликнул магистр, потрясая руками. — Профессура Академии пожимает плечами и перешептывается, а студенты посвящают мне скабрезные эпиграммы!
— Гномы очень редко покидают родные пределы, а Хранители вообще никогда! У людей же, я заметил, входит в скверную привычку обзаводиться в качестве спутников гномами, а затем бесцельно слоняться с ними где ни попадя, сэр!
Бримли стукнул кубком о стол и громко отрыгнул с видом крайнего неодобрения.
— Мое пребывание здесь также лишено всякого смысла, дружище, — сказал Аланор, похлопав гнома по плечу, — но разве можно обойтись без эльфа?
Илио печально улыбнулся Эйнору:
— Мне прочили блестящее будущее. На состязании в Святилище Муз я трижды был увенчан лаврами за свои сонеты. Но сегодня вместо благородного клавердина я аккомпанирую себе на плебейской лютре. А что я сочиняю — это позор, позор!..
Рыцарь слушал со все возрастающим изумлением:
— Но почему же столько достойных мужей презрели себя ради места в свите этой особы — могу ли я спросить, кто она?
— Ведьма. Во всяком случае, искренне считает себя таковою!
— И что же — магические таланты ее столь велики?
На лице эльфа появилась презрительная усмешка, а магистр поморщился:
— К вопросу о чарах, которые овладели всеми нами, мы еще вернемся. Сама же она свято верует, что у мужчин нет других занятий в жизни, кроме как постоянно кружить вокруг восхищенным роем и слагать к ее ногам дары своей неординарности!
— Любопытно, — сказал задумчиво Эйнор, — а когда же мужчины смогут добиться чего-то великого, если все свое время они должны тратить на роли восхищенных хористов?
— Хористов? — с горечью переспросил Иллио. — О нет, сэр! Статистов! В ожидании, когда в ее пустую голову по оплошности залетит мысль или то, что она искренне считает остротою, мы должны затаив дыхание прятаться за ближайшим углом, дабы в нужный момент высыпать оттуда веселою и славословящею гурьбою! А сколько дрянных од я сложил, воспевая ее черные кудри, льющиеся волною, персиковую кожу и пушистые ресницы, бросающие тень на ее бездонные глаза! Я молю Господа, чтобы в Святилище Муз не узнали, что лавроносный Иллио пользуется столь избитым набором слов, достойных балаганного барда! А еще мне категорически предписано регулярно упоминать ее кожаные топы, бархатные береты, высокие сапоги и стринги со стразиками! Я получил хорошее воспитание и мне претит восторгаться ее нижним бельем!
Бримли фыркнул:
— А мне полагается заносчиво похваляться ратными подвигами, гоготать над собственными грубыми шутками и угрожающе хвататься за топор при каждом удобном случае!
— Но всего этого просто не может быть!
— Но все это просто есть!
— Вы упоминали о неких чарах, магистр. Ваша хозяйка обладает Артефактом Могущества?
— О да, обладает! — Заррацельс сморщился от смеха и затряс бородою. — Это во-о-от такая здоровенная стекляшка. Она либо купила ее у этих узкоглазых коробейников из страны Син, либо нашла на помойке. Однако наша госпожа убеждена, что именно эта дрянь дает ей власть над людьми!
— Но тогда в чем же причина?
— Известна ли вам теория, что множество существующих миров являются лишь отражениями некоего горнего Творческого Мира?.. Так вот, я вызвал Зерцало Истины и попросил показать первопричину всех наших невзгод. И я узрел молодую особу, бойко выстукивающую пальцами по странному приспособлению. Мне дано было узнать, что это и есть истинная повелительница. А наша, с позволения сказать, госпожа создана ею по своему подобию.
— Она так же хороша собой?
— Мой возраст не позволяет выносить справедливых суждений о достоинствах молодых особ, однако мне не показалось привлекательным обилие прыщей на глупом лице. Подобие же я имел в виду внутреннее — страстная жажда быть центром мироздания безо всяких к тому оснований.
— И что же в таком случае делать, магистр?
— Ничего, мой благородный друг. Только надеяться, что следующая сотворительница миров будет обладать мозгами.
Дверь таверны распахнулась и зал с шумом стали заполнять загадочные молодые особы с черными волосами, струящимися по их обнаженным плечам, крикливые девицы с зелеными глазами и рыжими кудряшками, хихикающие блондинки в облегающих одеждах и надменные брюнетки в бронелифчиках. Их окружали предупредительные молодые люди с влюбленными глазами, хмурые воины с огромными двуручными мечами, элегантные эльфы, причмокивающие вампиры и поминутно хватающиеся за топоры воинственные гномы. Слуги с кряхтеньем втаскивали здоровенные сундуки, набитые артефактами, Некрономиконами, волшебными палочками и метлами, алыми и черными плащами, шикарными декольтированными платьями, топиками, сапогами, туфлями, бельем и предметами гигиены в золоте и брильянтах.
— Бедный наш мир! — произнес вполголоса Эйнор.
— Да, сэр рыцарь, — печально отозвался магистр, — мы пропали!
