Джон Макдональд - Искатель. 1992. Выпуск №3
Под ярким солнцем сверкало золотое обручальное кольцо, а на правом мизинце — массивный перстень — знак ложи.
Он попытался улыбнуться.
— Я думал, что маленькая леди путешествует одна.
— Как тебя зовут техасец? — поинтересовался Сэнди.
— Бечер. Гораций Бечер.
— Чем ты занимаешься, Гораций?
— Я менеджер «Блю Боннет Тайл Компани» из Хьюстона. Объезжал нашу территорию с проверкой.
— И проверкой девочек, путешествующих автостопом? — усмехнулся Сэнди.
— Ну, знаете, как бывает…
— Как, Гораций?
— Не знаю. Я просто увидел ее… — Толстяк сделал усилие собраться с духом. Его улыбка стала более заискивающей. Легко было понять, что он говорил себе: «Ты же продавец, ну вот, давай уговаривай, дружище». — Наверное, вам, ребята, нужны деньги и машина. Все застраховано, так что можете забирать. Я не причиню вам неприятностей, ребята, ни капельки. Подожду, сколько вы скажете, а потом заявлю о пропаже. При этом я забуду номер. Ну как, по рукам?
— Брось бумажник, Гораций, — приказал Сэнди.
— Конечно, конечно. — Он вытащил бумажник и бросил. Бумажник приземлился рядом со мной, и я передал его Голдену. Сэнди пересчитал деньги.
— Двести восемьдесят два бакса, Гораций. Замечательно. Очень мило с твоей стороны, дружище.
— Люблю иметь при себе много наличных денег, — похвастался Гораций.
— Мм… м. Кредитные карточки, членские удостоверения. Ты весь начинен карточками, Гораций. «Американский легион» тоже?
— Я вступил в него сразу после войны. Служил в оккупационных войсках в Японии.
— Прекрасно. Являешься членом многих клубов? — Ну, «Лоси», «Масоны», «Цивитан».
— Есть успехи в гольфе?
— Я играю в боулинг по классу «А». В прошлом году в среднем набирал сто восемьдесят три очка.
— За игрой пьешь пиво?
— Конечно, но ведь часть игры, по-моему…
— Гораций, у тебя отвратительная мозоль, ты находишься в паршивой форме. Нужно пить меньше пива.
Бечер шлепнул себя по животу и рассмеялся. Но смех под жгучими лучами солнца быстро стих.
— Что это за жирная девка на фотографии, дружище?
— Моя жена, — довольно натянуто ответил Гораций.
— Лучше и ей не давать пива. Это твои дети?
— Да, двое. Этому снимку три года. Сейчас у меня еще родился сын. Ему восемнадцать месяцев. Забирайте машину и деньги, ребята, и никаких обид.
— Если мы заберем, ты назовешь это воровством? Бечер посмотрел на Сэнди.
— А что же это такое?
— Ты удачливый бизнесмен, член многих клубов. У тебя появился шанс одолжить нам машину и немного денег.
— Занять?
— Мы твои новые друзья. Веди себя с друзьями хорошо, техасец.
— Конечно. — Бечер сразу все понял. — Если хотите, я вам их займу.
Он потихоньку двигался к открытой двери «форда». Я заметил движение и думаю, что и Сэнди обратил на него внимание.
Внезапно Бечер нырнул в машину и раскрыл бардачок. Обеими руками выгреб оттуда целый водопад торговых марок, использованный клинекс, лосьон от солнца, дорожные карты. Наконец его руки стали двигаться медленнее и затем замерли. Он затих, и мы услышали его хриплое дыхание. Толстяк медленно выбрался из машины и слабо улыбнулся вымученной улыбкой.
— Фу, как невежливо, дружище! — укоризненно произнес Сэнди. Раздался треск разрываемой ткани — высоко в небе пронесся самолет. Бечер стоял, отбрасывая короткую черную тень, и обильно потел. Ситуация менялась, и Гораций сам был в этот виноват. Я почувствовал, как в моем животе похолодело.
Шак медленно вытащил из кузова тяжелую, картонную коробку. Гораций тотчас же властно воскликнул:
— Осторожнее! Это спецзаказ. Импортированная из Италии черепица для крыши бара.
Шак поднял ящик с большим усилием, но так грациозно, будто тот был пустым. Он поднял ящик над головой и бросил. В белом солнечном свете ящик медленно пролетел по дуге, перевернулся и грохнулся на камни. Из него посыпались яркие черепки.
Этот ритуальный поступок обозначил перемену в ситуации. Бечер, очевидно, почувствовал, что его положение быстро ухудшается, и предложил:
— Я просто спишу ее. Конечно, я дам взаймы машину и деньги. Вам, понимаю, хочется развлечься.
Нан зевнула, как кошка. Сэнди подобрал несколько камней и начал аккуратно бросать их в оставшуюся целой черепицу, пока четвертый не попал в цель.
Ситуация все больше накалялась. Мы приближались к какой-то черте. Мне запомнился случай, очень похожий на этот. Пятеро четырнадцатилетних парней, в том числе и я, августовским субботним вечером поехали на велосипедах к дому Крозьеров. На лето хозяева укатили куда-то в Мэйн. Пол Битти, мой лучший друг в то время, был безнадежно влюблен в Марианну Крозьер. Наша идея, смешная, озорная и слегка романтическая, заключалась в том, чтобы залезть в дом, найти комнату Марианны и оставить там таинственное послание от анонимного обожателя.
Мы забрались в дом через подвал. Было жутковато. Медленно, не отходя друг от друга и разговаривая шепотом, мы двинулись вперед, освещая дорогу фонариками. Время от времени останавливались и прислушивались. Огромный старый дом был полон скрипов и привидений. К тому времени, когда мы нашли комнату Марианны, каждый из нас окончательно осмелел и начал рисоваться перед другими. Толстяк Кэри принялся прыгать на кровати, сопровождая прыжки грязными комментариями. Гуси Эллисон открыл все краны и закупорил раковины и ванны. Шум воды добавил нам еще больше смелости. Кип Макаллен начал выливать на кровать возлюбленной Пола содержимое пузырьков и флаконов из аптечки и с туалетного столика. Некоторое время Пол возмущался, негодуя на осквернение святыни, и пытался остановить беспорядок, но скоро его охватил дух анархии.
Этот дух рос и расцветал в нас. Мы слонялись по дому, пытаясь перещеголять друг друга в вандализме. При этом звали друг друга поглядеть, чтобы другие являлись свидетелями особенного нарушения правил приличного поведения. Когда как минимум через три часа мы покинули дом, дрожа от возбуждения, смеясь и крича, каждый пытался перещеголять другого в рассказах о содеянном. После нас остались руины — разбитые, перепачканные, порванные дорогие книги, зеркала, занавеси, лампы, статуэтки, одежда. Позже в местной газете записали, что вода, залившая дом, нанесла ущерб в пятнадцать тысяч долларов, да и другие убытки составили двадцать пять тысяч. Мы жили в ужасе целый месяц. Придумали такое сложное алиби, что оно бы ни выдержало и десяти минут серьезного допроса. Но все мы были из приличных семей, и нас никто не собирался допрашивать. К счастью, через несколько недель трое из нас уехали в частные школы. Если бы мы все остались в Хантстауне, мы бы сами выдали себя.
Я хочу подчеркнуть — мы не собирались наносить дому Крозьеров убыток в сорок тысяч долларов. Мы придумали романтическое приключение. Теплым вечером оседлали скакунов на колесах, как благородные рыцари, а через несколько часов нас словно поразила какая-то ужасная болезнь. Насилие аккумулирует энергию разрушения и порождает новые и новые вспышки зла.
Очень смутно, словно во сне, припоминаю, как я взбираюсь на стул и снимаю со стены в кабинете мистера Крозьера саблю. Когда я взмахнул саблей, раздался свист рассекаемого воздуха. На низком столике я увидел мраморный бюст бородатого мужчины. «Долой голову», — прошептал я и нанес удар. Лезвие переломилось у самой рукоятки, бюст упал, и голова разлетелась на куски.
После того погрома не прошло еще и десяти лет. И вот теперь я сидел на корточках в пустынной местности и чувствовал, как во мне растет та же энергия, ищущая безумный выход.
Бечер не вполне мог уяснить себе, что происходит. С одной стороны, по-моему, он хотел верить, что происшествие закончится удачно и будет о чем рассказать друзьям. Но подспудно в нем рос ужас, подсказывающий, что нужно готовиться к худшему. Лицо продавца пожелтело, рот раскрылся. Он напоминал человека, который стоял в яме со змеями и думал о том, как наладить с ними контакт или стать невидимым.
Шак вытащил чемодан Вечера, бросил на землю и расстегнул его. Под одеждой лежала бутылка, наполовину опорожненная. Сделав два длинных глотка, Эрнандес закашлялся и передал бутылку Сэнди.
— Дай ее Горацию, — сказал Сэнди. — Он очень нервничает. Шак протянул бутылку Вечеру.
— Пей, — приказал Сэнди.
— Выпивка теплая, — тихо ответил Гораций.
— Все до последней капли, парень, и без остановок. Иначе тебя ожидают неприятности. Пей, приятель.
Он оглядел нас, облизнул губы и запрокинул бутылку. Уровень жидкости в бутылке начал понижаться. Бечер выпил почти все, и его желудок взбунтовался. Он пошатнулся и упал на колени. Когда рвота прошла, Гораций Бечер медленно встал и облокотился на машину. Его лицо приняло желтовато-серый оттенок.
