Сергей Панарин - Харри Проглоттер и Ордер Феликса
Учитель-вампир каждую ночь преображался и в бессильной злобе царапал зубами стены своего узилища. С первыми утренними лучами, падающими в палату сквозь пуледуромагонепробиваемое окно, клыки Лохкарта втягивались, но он не сгорал, подобно классическим вампирам. Иммунитет к солнцу несчастный Амадеус приобрел из-за того, что от рождения был оборотнем.
Посему уставший за ночь пациент превращался в черного волка и долго жалобно выл, пока не засыпал, уронив голову на мощные мохнатые лапы. Тогда в палату робко забегала бригада санитаров, перекладывала Лохкарта на кушетку, делала уборку, оставляла еду и свежую прессу. Пациент был настолько тяжелым, что даже утка под ним крякала.
Работа была нервная, мало ли оборотню вздумается проснуться! Вот почему от медбратьев всегда разило чесноком. Ну, и спиртным.
Школьная докторша Анестезия Коноваллер вместе с коллегами Лохкарта не раз напоминали Мастдаю о том, что лишь он — самый титулованный и опытный маг — способен врачевать вампиров. Глюкообильный все понимал, но руки никак не доходили.
Теперь же, когда ректор узнал о новом странствии Харри Проглоттера (ему доложили сторожевые птички Нельзяблики), до Амадеуса фон Лохкарта дошли не только руки, но и ноги.
— Вот тут наш болезный и обретается, — указала тонкой стерильной ручкой Анестезия Коноваллер на титановую дверь в конце темного коридора.
— Спасибо, Анечка, — улыбнулся докторше Мастдай. — Дальше я сам.
Коноваллер с нескрываемым облегчением удалилась, оставив ректора в больничном полумраке.
Настенные часы пробили полночь. Не лучшее время общаться с вампирами, но отчего-то наиболее эффективное для их врачевания.
Глюкообильный сделал три глубоких вдоха. Медленно двинулся к месту заточения Амадеуса, читая первое древнее могущественное заклинание
В юном месяце апреле
все сгорели карусели.
Неужели, в самом деле,
выпадает сектор «Приз»?
Что ж вы, девки, не поете
о физической работе?
И на этой сильной воте,
ву-ка, дверка, отопрись!
Непосвященному адепту могло бы показаться, что в тексте заклинания не было особенного смысла, но тяжеленную дверь выломало вместе с косяком и всеми запирающими механизмами да заклятиями. Титановая плита с грохотом ухнула к ногам Мастдая. Он не остановился, а начал новую волшбу
Близко, близко наш милок.
Прилетай ко мне, мелок,
очерти запретный круг,
чтобы не прорвался друг.
Гоголь плавает в реке,
утка крякает в руке,
буду резать, буду бить
и вампира изводить.
К концу заклинания Глюкообильный вошел в палату и приблизился к вжавшемуся в угол Лохкарту. Волшебный мелок выпорхнул из его кармана, очертил на полу круг и юркнул обратно, на место.
Лохкарт опомнился и бросился на визитера, норовя вонзить клыки ему в шею, но ударился о невидимую преграду. Ректор отвлекся от валяющегося на полу и вращающего шальными глазами упыря. Простер ладонь к выходу
— Туки-туки, я в домикус!
Дверь бодро подскочила и захлопнулась, словно ее и не выворачивало несколько секунд назад. Мастдай Хоботастовский был воистину великим чародеем.
Теперь Лохкарт не мог ни убежать, ни растерзать посетителя. Но вампир не сдавался со злобным рычанием он царапался в защитный полог, воздвигнутый магическим мелком.
Глюкообильный достал волшебную палочку. Даже ему потребовалась механическая помощь для максимальной фокусировки сил.
Прочистив горло, волшебник приступил к главному, наисложнейшему заклинанию изгнания вампира
Как с налета, с поворота,
развеселый, удалой,
застрочил из блендамета
блендаметчик молодой!
Ты ж один не умывался,
поедая майонез,
ерундою занимался,
напевая полонез…
И теперь, как скальпель остры
и по-хищному легки,
кариозны микромонстры
жадно вцепятся в клыкиr
Ты споткнешься и замедлишь,
и не сможешь пасть заткнуть
тут же бешеные волки
встанут лапами на грудь
Кол осиновый по сердцу,
А не острый финский нож
Плюс чеснок и тонны перца,
что посеешь, то пожнешь!..
Мастдай говорил и говорил магическую нескладуху, взвинчивая темп, повышая голос, а Лохкарт то хватался за лицо, воя от адской зубной боли, то падал навзничь и катался, держась за сердце…
Что ж вы, братцы, приуныли?
Эй ты, Лохкарт, черт, пляши!
Voodoo-people яму рыли,
так что, паря, не грешиr
Я тебе и стоматолог,
аллерголог, кардиолог,
логопед и ларинголог,
участковый терапевт.
Я тебе и избавитель,
и приемный прародитель,
и порядочный мучитель,
говорю «Вампирам — нет!!!.
Амадеус вдруг застыл в потешной позе, которую китайцы назвали бы «Пышая каракатица, достигающая нирваны через черный вход бытия». Постояв так пару долгих мгновений, Лохкарт кулем рухнул на полпалаты.
Экспресс-курс лечения по методу Мастдая подошел к счастливому концу.
Ректор пролевитировал спящего Лохкарта на кровать и покинул больничный корпус, не закрывая дверей.
Глава 7
О, сколько нам открытий чудных…
А. С. Пушкин.Агент Империи Зла должен быть скользким, как насморк, подлым, как падающий на голову кирпич, стойким, как ощущение жизненной несправедливости, и умным, как шведская бытовая техника.
Типовой жидкий терминатор (кодовое имя Склизкий Асмоделкин, а для краткости шифровки либо Склизкий, либо Асмоделкин) отвечал всем параметрам классного шпиона. Произведенный в Швеции, принимающий любую форму, двигающийся молниеносно, — клад, а не агент. Кроме того, Склизкий был машиной, а не человеком, следовательно, зарплаты не требовал. Посему министерство финансов Империи буквально молилось на этого сотрудника.
Сейчас Асмоделкив притворился поверхностью палубы. Он растекся по лодке Эдварда и воспроизвел цвет и текстуру грязных досок. Изредка по псевдодоскам пробегал легкий муар, но вряд ли его кто-нибудь замечал.
Стоически позволяя людям топтаться по своему телу, Склизкий анализировал ход выполнения задания.
Что ж, начало неплохое стоило терминатору расположиться в кустах, растущих напротив ворот Хоботаста, как из школы вышли сначала объект Спайдерман, статус — мальчик, затем объект Козазель, статус — девочка, а уж на сладкое вывалился объект Проглоттер, статус — мальчик, внимание, обнаружена цель шпионажа. Прослушивание диалога не принесло стратегически значащей информации (ключевые слова «дракон», «Мировой Змий» и всякие подобные не фигурировали), зато Склизкий четко усвоил тактическую цель «клиентов». Эквилибритания.
Вдруг откуда ни возьмись вырулил магоавтобус. Шпион еле успел накинуть личину бродяги и ввалиться в салон вслед за объектами слежки. Здесь произошел сбой он то ли сел слишком близко к ведомым, то ли смотрел на них излишне часто, но объект Козазель заподозрил неладное.
Далее все текло без эксцессов. Асмоделкин остался доволен собой, повысив свои skills на пять, а самомнение на десять пунктов.
Выйдя в инфернет, шпион послал краткий отчетшефу, Хитрусу Объегориуму
«Прицепился. Репей.»
Берег Туманного Альбиона стремительно приближался.
— Так вот ты какая, Эквилибритания, — взял патетическую ноту Харри. — Беня, наверное, надо разбудить Молли.
— Моль? Да пусть еще подрыхнет, — отмахнулся Спайдерман. — А вот нашего великого кормчего стоило бы растолкать. Что-то он прикемарил, с тобой беседуя… Эй, дядя, вставай, приплыли!
Эдвард не отреагировал. Харри тронул его за плечо — Капитан, проснитесь. Капитан!
Морской волк недовольно пробормотал короткое проклятие, но его веки даже не дрогнули, хотя руки по-прежнему крепко сжимали руль.
— Кажется, влипли, Прогл, — тревожно сказал Беня.
Ребята помолчали.
— Может, водой попробовать? — предложил Проглоттер.
Спайдерман зачерпнул за бортом воды и плеснул в лицо Эдварду.
— В рагу не кладется наш грозный бигмак! — отчетливо пропел старый моряк, автоматически стирая брызги о плечо, но не просыпаясь.
— Что он провыл? — спросил Харри.
— Строку из старинной моряцкой песни. А он часом не пил? Ром там или грог какой? А, Прогл?
— Н-нет, — замотал головой Проглоттер. — Мы просто трепались. Устал, наверное.
Спайдерман задумчиво взъерошил волосы на макушке, а затем завопил
— Полундра!!!
— Хыр-р-р! — всхрапнул в ответ Эдвард.
Зато подскочила Молли Козазель. Она выхватила верные кинжалы и замерла в оборонительной стойке.
— Моль-Моль-Моль… — продемонстрировал пустые ладони Веня. — Это мы, свои, свои… Вот… Хорошо… Все хорошо… Да, да, прячь ножики… Умница… Свои… Свои…
— Чего орали? — буркнула Молли.
Харри показал пальцем на храпящего Эдварда — Его будили.
— Зачем?
Проглоттер молча ткнул тем же пальцем в сторону набегающего на катер берега.
— Ага, я отвернусь, а ты смоешься в трюм, — прониклась подозрениями Козазель.
