Владимир Круковер - Извращение желаний
В данный момент все думские ведьмаки собрались по экстренному, тревожному сигналу. Впервые за последние десять тысяч лет на Земле появился чужой разум, по самой скромной оценке превосходящий энергетические возможности нечистых в сотни раз.
Кроме них в буфете каким-то образом оказался хозяин издательства «Киндербук» Евгений Штиллер. Евгений Иудеевич был ярким представителем народа, придумавшего деньги. Он никогда не говорил то, что думал, но думал, обычно, то, что говорил. У хозяина рыжего кота были свои счеты с этим пронырой – когда-то Штиллер заказал ему пересказ в детском изложении ряда юношеских повестей, а потом, обнадежив, начал уклоняться от собственного обещания. Вызвано сие было тем, что издатель почему-то думал, будто платить за работу он будет когда-нибудь потом и мало. Хозяин рыжего кота думал иначе, он привык получать гонорар сразу после выполнения работы и в хороших размерах. Обычно, если в рассказе появляется ружье, то оно должно когда-нибудь выстрелить. Штиллер стрелять не будет, разве что пукнет слегка. Он вообще не будет играть в этом повествовании никакой роли[2]. Выдворят его ведьмаки из буфета – и все. Упомянут он по личной просьбе хозяина рыжего кота – одного из главных участников событий, связанных с явлением миру Ыдыка Бе. Штиллер наглядно иллюстрирует сентенцию: «Есть евреи и есть жиды. Жиды встречаются и среди русских, но среди евреев их больше»[3].
– Дорогие недруги, – начал доклад Зюгатофель, – случилось то, о чем написано в древних пророчествах Мефиста: контакт с энергетическим разумом из другой вселенной. Мы все можем погибнуть, так как сила этого чужака беспредельна. Необходимо коллективное обращение к Самому.
– Подробности, – взвизгнул Жиритофель. – Не вижу информации.
– Особых подробностей нет. Остановился чужак и какого-то писателя. Принял временный образ кота. В отличии от всех нас умеет существовать без физической оболочки, а так же – легко эту оболочку меняет.
– Какого кота, – задал очередной вопрос Жиритофель. Он любил задавать глупые вопросы, это помогало ему поддерживать свой скандальный имидж.
– Рыжего, – мрачно ответил Зюгатофель.
– Это скверно, – заявил Жиритофель с умным видом. – Однозначно! – И с детской непосредственностью задал еще один вопрос: – Кто пустил сюда это семита?
Ведьмаки обернулись и внимательно посмотрели на хозяина «Киндербука». Штиллер почувствовал себя стесненно, зрачки депутатов светились адским пламенем, у многих они потеряли округлость и приняли вертикальное положение.
«Надо отсюда убираться», – подумал крученый издатель.
«Надо, чтоб ты убрался», – подумали ведьмаки.
Издатель ретировался. Когда он покинул буфет, Жиритофель сказал удовлетворенно:
– Я же говорил, что все они служат мировому капиталу. Всем визы надо выписать, пусть убираются на историческую родину.
– Мы, э-э-э, несколько от темы отклонились, – заметил тихий ведьмак, член счетной палаты.
– Это тема от нас отклонилась, – убежденно заметил Жиритофель.
– Прекратить! – вскричал Зюгатофель. – Ты слишком очеловечился. Не забывай, что ты нечистый всего лишь третьего уровня.
– А ты бы вообще молчал, пенсионер вшивый. У тебя так вообще уровня нет, какие у пенсионеров могут быть уровни. Тебя вообще скоро спишут. На растопку пойдешь, пердун немощный. А меня этот чужак на посмешище выставил. Перед всей думой!
Ведьмаки любили ссориться. Они и драться любили. Но сейчас обстановка в действительности была угрожающая, так что несколько старших ведьмаков первого и второго уровня сделали пассы руками. У Жиритофеля рот затянуло прочным пластиком, а Зюгатофель поперхнулся собственным косноязычным языком.
– Суммирую, – сказал один из старших членов шабаша, – оснований для пробуждения Самого больше, чем достаточно. Сканирование мыслей и всей ситуации подтверждает скорбный вывод нашего пенсионного маразматика. Голосуем.
«А СПИД? – хотел сказать Жиритофель, но пластик помешал. Проявился только неясный звук: – с-с-с-иии».
«Голодуем, – хотел съязвить Зюгатофель, но язык помешал. Появился только странный звук: – ол-ол-ол-иии».
– Принято, – сказал старший, просканировав мысли собравшихся. – Сосредоточились. Отправляем сигнал вызова!
В полной тишине пустого буфета раздался щемящий душу вой, переходящий в ультразвук. И все стихло. Ведьмаки сидели с побелевшими лицами (один Зюгатофель был красный, как рак, так как все еще боролся с собственным языком).
Среди общей тишины раздался скрипучий звучок. Это Жиритофель ухитрился высказаться без применения рта.
11. Глубоко в недрах планеты
Пользование лазутчиками насчитывает пять видов: имеются лазутчики местные, встречаются лазутчики внутренние, бывают лазутчики обратные, существуют лазутчики смерти и ценятся лазутчики жизни. Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубины Преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высот небес.
Сунь-цзыГлубоко в Земле, где-то в самом чреве, страшно и безмолвно зашевелился тот, чье имя редко произносят. Он не имел формы, хотя имел тело. И тело это было покрыто крупными чешуйками воплощенной мысли.
Тот, чье имя лучше не упоминать, шевелился беззвучно, но Земля реагировала на его движения. Ожили и грозно закашляли огненными слюнями вулканы. Тринадцать баллов по Рихтеру раскокали множество городов в Северной Ирландии. Смерчи с женскими именами разрушительно промчали по Европе, закончив свой разрушительный путь в Калининграде. Там они сорвали фуражку у лейтенанта МВД Сморчкова и разворошили свалку около немецкого замка. Вовочка из пятого класса школы восьмого уровня дал в глаз отличнику Сереже. У Сережи всплыл синяк. Березовского постигла диория. В мавзолее запахло цветочным мылом.
Много чего произошло на Земле странного и опасного, пока шевелился тот, чье имя упоминают с опаской.
А в это время Ыдыка Бе вернулся с прогулки домой. Ыдыка Бе не был бы Ыдыкой, если бы не был всезнающим. Беда в том, что к знанию примешивалось то, что вынудило Психознахарей изолировать Бе от других Ыдык. Это «то» на языке землян означало способность воспринимать и проецировать эмоции. Так как Ыдыки умели материализовывать свои и чужие желания, у них эволюция тщательно отобрала тех, кто желаний имел минимум. С уменьшением списка желаний уменьшалась и необходимость желать, чувствовать. Эмоциональная сфера заменялась интеллектуальной, материальные чувства сменялись умствованием. Так, Ыдыки старались не воображать себе нечто, поскольку воображаемое тот час превращалось в действительное.
Разтроение было болезнью, связанной со временем, регрессом, возвратом психики Ыдык к первобытному состоянию. К тем временам, когда они могли уничтожить вселенную, просто пожелав этого. К счастью, примитивные Ыдыки не представляли себе мира большего, чем небольшой участок обитания племени. Абстрактное мышление им было недоступно. Тем ни менее некоторые головастые Ыдыки успели нанести мирозданию ущерб. Например, пещерный предок Ыдыки Бе по имени Ыдыка Ля проснулся ночью от света луны, недовольно заворчал и… луны не стало[4]. Были и другие казусы, не предусмотренные общим законом энтропии. Вмешательство эволюционного отбора оказалось весьма своевременным, иначе Ыдыки уничтожили бы не только собственную планету, но и ближайшие звезды, превратив окружающее их пространство в черную дыру. (Привычка празднично[5] дырить и возникла в ознаменование своевременного вмешательства эволюции в беспредел могущественных Ыдык).
Встретил Бе рассерженный хозяин рыжего кота.
12. Авторское исступление 3
Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека.
Иоганн Фридрих ШиллерКто из нас не мечтал о золотой рыбке, исполнительной щуке, коньке-горбунке или о возможности что-нибудь хапнуть на халяву. А сколько всего написано на эту тему. И сказки, и фантастические романы, и назидательные пионерские рассказы. И всегда сочинители придумывают какой-то казус, мешающий халявщику полноценно насладиться возможностью желать и получать. То жадность фраера губит, то еще какое-то недоразумение возникает. Один конек-горбунок честно выполнил свои обязанности. Но с излишней жестокостью. Зачем, спрашивается, надо было царя в кипяток заманивать. Можно было бы и мягче с ним поступить, например, объявить ему всенародный импичмент.
Я, как и все, не отказался бы от исполнения трех желаний. Даже одного. Хотя три – лучше. Только никто не торговал у меня душу, как у Фауста; в колодце не зачерпывалось ничего, кроме лягушек; а в прорубях и в синем море я не рыбачил. Да и с лошадьми была напряженка, особенно – с горбатыми. Поэтому сюрпризы в Жениной комнате оказались более чем неожиданными и желанными.
