Рон Хаббард - Внутренний враг
— Да так, просто подвернулась побочная работенка.
Возможно, от того, как Хеллер сказал это, — как-то уж чересчур небрежно — у меня в глубине души зашевелилась и стала расти тревога. А если вдруг предположить, что Изя не украдет его денег?
Учеба в университете, целых две машины, интерес к геологическим картам и теперь это странное новое предприятие — Эмпайр Стейт Билдинг… У меня в голове ничего не вязалось! Только одна мысль ворочалась и напоминала о себе: от Хеллера добра не жди!
И ни слова из нью-йоркской конторы относительно агентов Рата и Терба. Хеллера нужно было остановить. Я не мог понять, что он там задумал, но все равно ему следовало помешать. Этот человек представлял собой явную угрозу! Частная контора с видом на весь нижний Манхэттен — ничего себе!
Глава 3Из-за разницы во времени между Нью-Йорком и Турцией мне для соблюдения прежнего часового режима пришлось проспать все утро. Проснувшись, я в бешенстве обнаружил, что передо мной стоит этот старый (…) Карагез, кланяется и что-то мямлит. Я взглянул на наручные часы. Всего лишь одиннадцать! Я бросил на него испепеляющий взгляд.
— Двое мужчин во дворе, Султан-бей. — Он беспомощно взмахнул руками. — Они входят. Они садятся на скамью. Они отказываются уходить.
— Я заставлю их уйти! — рявкнул я. Схватил дробовик десятого калибра и сиганул к двери.
— Султан-бей! — заблажил он. — На вас ничего не надето!
Не обращая внимания на его мольбу, я выскочил за дверь. Говорить мне, что я должен делать, никто на посмеет! Точно, спиной ко мне на скамье сидели двое. Одним прыжком я оказался перед ними и навел на них ружье.
Это были Рат и Терб!
Усы у Рата от удивления затопорщились еще больше. Пухлая смуглая рожа Тсрба слегка побледнела.
— Ради семнадцати полосатых чертей отвечайте, что вы тут делаете? — ошарашил я их громовым голосом.
У Рата хватило нахальства приложить к губам палец.
— А ну-ка объяснитесь! — рявкнул я еще громче.
Рат еще настойчивее задвигал пальцами, и я вдруг осознал, что говорю на волтарианском языке. Но не важно. Когда сотрудники видят мое приближение, они исчезают.
— Мы… мы подчинялись вашему приказу, — залопотал Рат, заикаясь.
Так-то оно лучше, злорадно усмехнулся я: заикаешься, (…).
— Вы… с… с… ска… сказали, — дрожащим голосом проговорил Терб, — «отыскать их и заставить явиться в мое распоряжение». Мы… мы посылали радиодепеши каждый день, и… и вот мы решили, что вы имели в виду желание видеть нас лично.
Стало быть, приказ был неясен. Так, спишем этот просчет на подчиненных, которые хотят меня подсидеть.
— Вы, (…) дурачье, должны следить за «жучком», вшитым в его одежду, а кто-то в магазине бросил ее в мусорный контейнер, когда он купил себе новую! — Я навел на них стволы ружья. — Он же не в Атлантике! Он в публичном доме «Ласковые пальмы», напротив ООН, и прожигает жизнь — на вершине блаженства!
Рат уставился на меня, открыв от изумления рот:
— Откуда вам это известно?
Ярость заставила меня забыть об осторожности. Они ни за что не должны знать, что в Хеллера еще на Волтаре вживлены «жучки» и я слежу за всем происходящим его глазами и ушами.
— У меня есть и другие источники информации. Думаете, вы единственные шпионы на свете? Да они у меня повсюду. За вами и то приставлены!
Вижу, они присмирели. Я повел их во внутренний дворик дома и велел там стаять, сам же зашел в дом, спрятал ружье, надел халат, посигналил на кухню, чтобы мне приготовили горячий кофе с сахаром. Потягивая напиток, я вдруг подумал, что это, может, и не так уж плохо: теперь я могу дать им очень точные инструкции, могу также заставить их взять приемник-декодер, как бы это ни нарушало волтарианских кодексов.
Я вернулся во внутренний дворик, налил себе еще кофе, но их сесть не пригласил. Мне доставляло некое удовольствие сознавать, что они, измученные долгим перелетом и бессонницей, стоят навытяжку и ждут. Радовало меня и то, что был изнуряюще жаркий турецкий сентябрьский денек и они, наверное, просто умирали от желания выпить чего-нибудь холодненького. Подонки общества — таких надо держать на своем месте.
— Вас не шлепнут, — сказал я для начала, чтобы они расслабились. — Если, конечно, вы не перестанете портачить.
Они настороженно переступили с ноги на ногу.
— Агент, которого я посадил вам на хвост, сумасшедший, — сказал я, — но, думаю, он еще у меня под контролем.
Явились Карагез со слугой, принесшим запотевший серебряный кувшин сиры и три бокала. Два бокала я вернул тут же умчавшемуся слуге, а сам сел, потягивая ледяной напиток. Пока что я ни на шаг не отклонился от рутинной процедуры. Мне же проще.
— Существует пластина вот такого размера. — И я показал руками. — Это просто лист с прорезями. Вы знаете, что это такое?
— Шифровальный трафарет, — ответил Рат.
— Накладываешь его на лист бумаги и пишешь нужное сообщение в прорези, — добавил Терб. — Затем заполняешь остальную часть письма.
— Ваш объект имеет таковой. Мы должны им завладеть! Даже если ценой этому будет ваша жизнь. — И я растянул губы в злорадной улыбке, — Он находится где-то в его багаже, а багаж — в двухкомнатном номере публичного дома «Ласковые пальмы», на верхнем этаже, который раньше использовал для своих (…) похождений бывший Генеральный секретарь. Я ясно выражаюсь? Оба кивнули.
— Вы должны замаскироваться под дипломатов, желающих пообщаться со шлюхами, и пробраться в этот номер. Дверь никогда не заперта. Его в течение дня никогда там не бывает. Вы должны все обыскать и найти эту пластину. Понятно?
Они еще раз кивнули.
— Еще одно. Один агент попытался установить там «жучок». Но идут какие-то помехи непонятного характера. Вы должны найти причину и устранить ее.
И снова они согласно кивнули.
— И еще одно. Ты, Рат, должен сбрить усы.
Его охватил ужас.
— Но они маскируют шрам от ножа, он очень заметен и выдает меня с головой!
— Ладно, тогда только подстриги их.
— Мои прекрасные усы!
— Это лучше, чем подрезать твою глотку. Он усек. Я продолжал:
— Сейчас нет ни одного такси.
— Мы только что приехали сюда на такси.
— Нет никаких такси, — повторил я. — Так что отправляй тесь в аэропорт пешком, переночуете в зале ожидания и улетите самолетом завтра утром.
Они уныло кивнули. Я поболтал бокалом так, чтобы лед звонко ударился о стенки.
— Есть вопросы?
— Те два устройства, которые вы дали нам, приказав держать их в пределах двухсот миль от Хеллера, спрятаны на телевизионной антенне Эмпайр Стейт Билдинг, — сообщил Терб. — Это нормально?
Эге, это было даже очень хорошо! Блоки для передачи сигналов от вживленных в Хеллера «жучков» находятся прямо над ним!
— Пока это сработает, — сказал я холодно. — Это все?
Они кивнули.
Я снова звякнул льдинкой в бокале.
— Тогда убирайтесь. Я занят.
И они пошли прочь под палящим солнцем.
Я ликовал. Теперь уж они у меня под контролем. Скоро я завладею трафаретом и буду подделывать отчеты, отправляемые Хеллером на Волтар. А там ба-бах! И Хеллер покойничек.
Жизнь снова была прекрасна!
Глава 4Следующее утро доказало мне, что жизнь действительно стала прекрасной. Вбежал таксист с криком: «Скорей! Скорей! Ютанк здесь будет через два часа!» Моя новая танцовщица-турчанка!
В этот момент я завтракал, но это известие заставило меня вскочить с места, опрокинув кофейный сервиз. Я забегал по дворику, давя ногами остатки хрупких чашек. Видимо, он хотел сказать что-то еще, и я остановился перед ним.
— Еще пять тысяч американских долларов за погонщика верблюдов и водителя грузовика. Деньги нужно заплатить до того, как девушку доставят сюда.
Я сунул ему пять тысяч. Он взял.
— А теперь, где ее комната? — требовательно спросил он.
Я побегал по двору еще немного. На вилле было полно комнат. Одна большая выходила дверью в уединенный уголок сада и имела собственную ванную. На эту комнату я ему и указал.
Таксист оглядел замки изнутри и сказал:
— Мне придется вызвать слесаря, чтобы он быстро-быстро укрепил эти замки. Она очень робка и пуглива.
Он пошел за слесарем, вернулся и сообщил:
— Сейчас он будет здесь. Это еще десять тысяч турецких лир.
Я дал ему эти деньги и спросил:
— Ты видел ее? Как она себя чувствует?
— Сейчас у меня нет времени для разговоров, — отмахнулся он и, выбежав со двора, умчался на своей машине.
Я позвал Мелахат-ханим, экономку, и велел ей быстро приготовить ту большую комнату.
— Я приготовила другую, поменьше, — сказала она,
— Нет-нет, — настоял я, — приготовь эту.
