Лякмунт - Основание
Девушку звали Оксана. Студентка, учится в Москве, ездила навестить родителей. К моей радости, Оксана с удовольствием согласилась разделить со мной поздний ужин из чешских вкусностей и попить пива. Мне нравятся девушки, которые любят пиво. Кстати, по моим наблюдениям, отношение дамы к пиву никак не коррелирует с объемом ее талии. Этот мой вывод в очередной раз блестяще подтвердился. Оксана, обладательница точеной фигурки, пиво пила с удовольствием и большими глотками. Именно так, как его и положено пить. Сначала мы немного поговорили про пенный напиток, который в тот момент с удовольствием поглощали. Я рассказал всё, что знал про каждый из сортов, что мы дегустировали. Часть знаний этих была довольно свежей, приобретенной во время посещения Чехии. Разумеется, я их расцветил подробностями, которые бы сильно удивили чешских пивных экспертов. Не упустил я возможности рассказать о том, как мой немецкий коллега поинтересовался у меня, зачем старые женщины в Москве у метро продают сухую рыбу. Когда я объяснил зачем, он страшно удивился: «Пиво? С рыбой?!». Дикие люди эти немцы, и в правильной пивной закуске ничего не понимают! Интонация вопроса про рыбу напомнила мне анекдот про «гусэй». Конечно же, я его тут же рассказал девушке. [1]
Мне очень понравилось, как Оксана смеется. Я считаю, что по манере смеяться можно многое сказать о человеке. Хотя, по ночному времени и в купе, лучше бы это было делать потише. Изложив всё, что знаю про пиво, я сменил тему и перешел к повествованию о своем путешествии. Здесь мне удалось показать себя остроумным рассказчиком, склонным к самоиронии. Последнее, как мне казалось, должно было помочь понять, что я являюсь обладателем невероятного количества полезных дарований и талантов, но отношусь к этому вполне легкомысленно, как и положено истинно одаренному человеку. Чтобы девушке было интереснее, к своим приключениям я добавил несколько историй, услышанных от разных знакомых и произошедших, якобы, со мной. Несколько раз Оксана, не сдержавшись, снова начинала громко смеяться. Потом испуганно прикрывала рот ладошкой, боясь разбудить соседей.
Очаровательная попутчица начала проявлять явный интерес к моей особе. В частности, успела задать несколько вопросов, часть из которых я бы назвал лестными для себя. Я постеснялся рассказать про то, откуда у меня взялось столько времени и денег, чтобы провести два года в путешествиях по всему миру. Поэтому дал понять, что езжу по поручению редакции известного журнала и пишу статьи про житие-бытие в разных странах. Статьи эти с нетерпением ожидаются огромной армией читателей — почитателей моего недюжинного таланта. Похоже, недавние упражнения по личной психотерапии не прошли даром. Хвалил я себя естественно и тонко. Давно не слышал о себе столько приятных вещей, произнесенных вслух. Воистину, сам не похвалишь, никто не похвалит. Большое впечатление произвел на девушку рассказ о путешествии в Гималаях. А из описания моей встречи с Учителем Зеленой горы выходило, что он был так впечатлен моим духовным совершенством, что до сих пор сидит, наверное, у себя в Гималаях с удивленно открытым ртом, с восторгом вспоминает о нашей беседе и ни о чем другом думать не может.
Вскоре под предлогом того, что нужно говорить потише, чтобы не разбудить соседей, я перебрался поближе к Оксане на ее диванчик. В какой-то момент, предотвращая взрыв смеха, в ответ на мою удачную шутку, рассказанную громким шепотом, я прикрыл ее рот своей рукой, и нам обоим это жест не показался излишне вольным. А уже через несколько секунд я знал, что не ошибался, когда глядел на лицо Оксаны в первый раз. Губы у девушки действительно оказались очень мягкими, и их приятно было целовать.
Я лежал с открытыми глазами на своем диванчике. Не спалось. В купе не горело ни одного светильника. Окно мы занавесили неплотно, поэтому по потолку время от времени пробегали пятна света. Вагон на ходу покачивался, и на откидном столике иногда тихонько позвякивали, касаясь друг друга, пивные бутылки. В стакане периодически начинала дребезжать чайная ложечка. Это раздражало, но приподняться и что-то с этим сделать было лень. Еще час назад безо всякого самовнушения я ощущал себя счастливым человеком, успешным и удачливым. На меня с восторгом смотрела молодая женщина, и я разнежился, как кот у горячей батареи. А теперь после того, как мы, очень утомленные и довольные друг другом, нежно поцеловались, пожелав друг другу спокойной ночи, в голову полезли всякие неприятные мысли. Я начал размышлять о том, всегда ли Оксана так приятно проводит путешествия из дома в Москву и обратно. Потом всплыло воспоминание о впечатляющей телевизионной рекламе безопасного секса и долго меня не оставляло, навевая мысли совсем уж унылые. Я попытался почитать свои психотерапевтические мантры. Когда я в четвертый раз сообщил, что я себе нравлюсь, стало стыдно и противно. В который раз пришла мысль, что стоило бы отказаться от незаслуженных миллионов, и в очередной раз я понял, что не в силах вернуться к каждодневной погоне за пропитанием. Потом я начал думать о своей новой квартире. Интересно, как там мой баухаузный интерьер? Я вспомнил, с каким воодушевлением я обсуждал с дизайнером по электронной почте тонкости оформления спальной и ванной комнат. Как выбирал вид и конструкцию камина и настаивал, что каминная полочка должна быть пошире, чем предусматривалось в базовой модели. Сейчас уже трудно сказать, что именно я собирался выставлять на этой полочке. Вспомнилось, с каким самодовольством и достоинством я воспринимал дизайнерские похвалы моему художественному вкусу. Чувство стыда и отвращения к себе усилилось и сделалось почти невыносимым. Я приподнялся и сел на своем диванчике, свесив ноги. По полу гулял холодный сквозняк, поэтому я спустил на ковер край одеяла и упаковал ступни в некое подобие теплого кокона. Включил ночничок и налил полный стакан пива из открытой бутылки на столе. Взял стакан и подержал его в руке. Прикинул, что уже выпил пару бутылок накануне, и этот стакан будет определенно лишним. Вернул стакан на столик, не отпив ни глотка. Потом начал думать о Роберте Карловиче. Уже не в первый раз мне пришло в голову, что уважаемый адвокат с самого начала представлял, что исполнение желаний для меня обернется разочарованием. Интересно, а мог бы он, если бы захотел, подталкивать меня к нынешнему тяжелому душевному состоянию? Конечно, у него была возможность неотрывно следить за мной все эти два года. Ведь одним из условий, которые я пообещал соблюдать, было ведение дневника и регулярная его пересылка Роберту Карловичу. В том, что он внимательно изучает мою литературную деятельность, у меня сомнений не было. Каждый раз после моих попыток отнестись к написанию дневника недостаточно добросовестно, я получал соответствующее предупреждение от своего цензора. Предупреждения были написаны в предельно корректной форме, но не оставляли сомнений в том, что, если я не буду соблюдать условий соглашения, то и другая сторона снимет с себя разного рода обязательства. Финансовые обязательства, как я отчетливо понимал, в первую очередь. Посмотрев на часы, я увидел, что до прибытия на Белорусский вокзал остается еще больше трех часов. Надо попытаться немного поспать. Я лег, выключил ночничок и прикрыл глаза.
Проснулся я от громких голосов и топота ног в коридоре. В купе я был один. Раздвижная дверь оказалась закрытой не до конца, и я увидел пассажиров, проходящих к выходу с чемоданами, рюкзаками и пакетами. В пакетах позвякивало. Не только я, значит, вез пиво из Чехии. Отдернув занавеску, я выглянул в окно. На перроне, прямо под моим носом Оксана нежно лобызалась с лысоватым брюнетом, стоявшим ко мне спиной. Факт лысоватости брюнета отчетливо просматривался даже со спины, что я отметил с некоторым злорадством. В одной руке у брюнета был Оксанин чемоданчик, а второй он цепко придерживал девушку за затылок. Хватка, что надо, — оценил я и мысленно посочувствовал, — не слишком тебе это помогло, дружок. Парочка, не расцепляя объятий, начала перемещаться в сторону выхода с перрона. Соскучились, видать. Я немного понаблюдал за удаляющимися влюбленными. Мне казалось, что девушка должна напоследок на меня посмотреть, но я ошибся. Спросил себя, расстроило ли меня это. С удовольствием ощутил, что ни капельки. Настроение начало подниматься. И тут я увидел Роберта Карловича. Он стоял на том месте, где еще минуту назад моя ветреная попутчица обнималась со своим приятелем. В выражении лица адвоката удивительным образом сочетались привычная мрачность и неожиданная приветливость. Он слегка кивал мне головой, приглашая поскорее к нему присоединиться. Вокруг шеи, поверх черного костюма, был обмотан белый шелковый шарф. Стильный ты наш, — с нежностью подумал я. Мельком я вспомнил, что ночью выдумывал про Роберта Карловича какие-то незаслуженные им гадости, после чего очень быстро собрался и вышел. Недоеденный и недопитый зарубежный провиант я решил оставить в купе — что-то расхотелось его тащить с собой.
