Андрей Белянин - Верните вора!
— Женская кожа! Лучшая женская кожа! Башмачки, плащи, кошельки, сапожки из женской кожи… ай! Почему дерёшься, хозяин?! А-а… Продажа изделий из кожи ДЛЯ женщи-и-ин! Сразу надо было сказать, зачем сначала палкой по голове…
— Ай, уважаемый, подходи сюда! Купи плов, кушай плов, вкусный плов, полезный плов, из лучшего риса, с мясом молодого барашка, с морковью, луком, тмином, изюмом и горохом нут! Покупа-ай! Что сказал? Ты уже покушал плов? Где?! Вон там?!! Вай мэ-э… надеюсь, они тебя отравили…
— Сабли, кинжалы, ножи из самого Дамаска! Даже из ножен вытаскивать страшно, боюсь порезаться. Тебе надо, ты вытаскивай, да… Не маши ею, не маши! Ай-ай-ай… Ну, теперь сам поднимай своё ухо. Нет, кошка не утащит. Она уже сытая, с утра все покупатели саблями машут…
Одинокий, праздношатающийся ослик не мог не привлекать к себе внимания. На него оборачивались, окликали, ища взглядом хозяина, пытались поймать за уздечку и удержать за хвост. Бесхозное имущество всегда вызывает повышенный интерес у хозяйственных восточных граждан. Рабинович уже забодался убегать от наплыва желающих увести его с линии основного маршрута. Трёх самых активных соискателей он укусил, одного лягнул копытом в пах, другому отдавил большой палец на ноге. Тем не менее две тёмные личности осторожно и невозмутимо подталкивали ослика в круп, заставляя уходить всё левее и левее, пока не загнали в какой-то грязный проулок, заканчивающийся ещё более замызганным тупичком.
Поняв, что его провели, Рабинович отважно обернулся к преследователям мордой и оскалил зубы. Двух грабителей это не очень смутило…
— Хороший ишак. Злой, сильный, высокий. Караванщики много заплатят.
— Да, зубы крепкие. Копыта без трещин, живот не висит. Но глупый, наверняка сбежал от владельца.
Ослик, развесивший было уши после первых комплиментов, тут же понурился. Он прекрасно понимал, что, спасая свою шкуру, бросил на растерзание толпы обоих нежно любимых хозяев…
— Заходи слева, а я справа. Хватаем моего осла.
— Почему твоего? Я первый его заметил.
— А я сумел загнать его сюда!
— А я указал тебе на него!
— А я…
— Ты только глянь, Ходжа, — раздался насмешливый бас за спинами грабителей. — Спорят, суслики плешивые, прям как мы!
— И не говори, Лёва-джан, — хладнокровно подтвердил крепенький страж с нарастающим брюшком. — Самому стыдно, но так похоже. Неужели мы собачимся из-за никчёмного ишака точно так же, да?
— Что такое, э?! — хором возмутились два недалёких жулика. — Это наш ишак!
— Рабинович? — подмигнул рослый блондин в еврейском платье.
Ослик недолго думая врезал задними копытами по почкам одному умнику и жестоко тяпнул между ног второго. После чего, под вой и стоны жертв, горделиво процокал к своим истинным хозяевам. И как истинный проныра аккуратно остановился между Львом и Насреддином. Сантиметр в сантиметр, тютелька в тютельку — такое надо уметь. Оба соучастника одновременно сомкнули любящие объятия на крутой шее Рабиновича. Сегодня он одержал двойную победу, если вы поняли, о чём я говорю…
Ну в том смысле, что каждый из друзей всем сердцем ощутил, что на самом-то деле ослик предан только ему. И ведь не только ощутили, но и поверили оба! Хоть и не были наивными дураками, но каждому так хотелось верить, что это только «его» осёл…
Я не осуждал их. Более того, даже где-то немножко завидовал, потому что у меня такого замечательного животного никогда не было, нет и уже наверняка не будет. А ведь как было бы красиво и удобно в наше суетное время, минуя пробки машин, душные авто, липучее ГАИ, прыгнуть на спину верного ишака и, забекренив тюбетейку, ехать себе вдоль астраханского лета, улыбаясь прохожим, читая вслух рубай Хайяма о любви, красавицах и креплёном вине! Мечты, мечты, где ваша сладость?..
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лорд Грейсток, что вернулся из Африки, вчера в парламенте прыгал по столам, разбрасывал бумаги, качался на портьерах и вообще вёл себя не по-джентльменски. Хотя было смешно…
Эдгар БерроузНасреддин гостил у меня в общей сложности больше недели, выходя утром погулять и непременно возвращаясь. Я выделил ему диван в гостиной, но он предпочёл спать на балконе, расстелив моё новенькое одеяло и укрываясь своим драным халатом. Ванну герой народных анекдотов принимать отказался, мотивируя свой отказ тем, что, по мнению пророка Мухаммеда, «ванна есть нечистое место». Хотя от помывки в душе никогда не увиливал, это напоминало ему тёплый горный ручей. Кстати, мыла он не боялся, без спроса спёр мой станок для бритья, умудрившись без посторонней помощи аккуратнейшим образом побрить себе голову. Ел много, вино пил, как немусульманин, а к плите меня даже не подпускал — всё готовил сам. За эти дни я стал утончённейшим гурманом восточной кухни, ибо вот так, как он, готовить узбекский плов, лагман и шурпу не мог никто!
В общем, домулло показал себя вежливым, ненавязчивым и очень приятным гостем, с ним было легко и комфортно сосуществовать. И каждый раз после ужина и до глубокой ночи он рассказывал мне о Льве Оболенском, чей воровской путь становился всё опаснее и круче. Но бывает, что судьба сама избирает для только ей ведомых целей такого несуразного типа, как наш общий приятель, и Лев честно пытался справиться с новой ролью…
Они успели увести ослика, поставив его в стойло маленькой чайханы за углом, и укрыться на крыше ровно за десять минут до того, как проулок быстро заполнился странными людьми в чёрных одеждах. Оболенский опытным взглядом вора сразу отметил их сходство с безжалостными сторожевыми псами. Насреддин же молча утащил друга за рукав подальше от края…
— Не надо туда смотреть, уважаемый. Любой, кто связывается со слугами шейха Хайям-Кара, либо умирает, либо пополняет их ряды.
— А что, там хорошо платят?
— Там человека лишают воли и разума, превращая его в бессловесное оружие, фанатично преданное своему господину.
— Хм… не радует, — поморщился Лев. — Но тогда, собственно, что им надо в этом тупичке? Двух мелких жуликов, тебя, меня или Рабиновича?
— Даже знать не хочу. Сиди, пей чай.
Широкоплечий россиянин в еврейском платье только фыркнул и не стал спорить. В конце концов, это было не так важно, хотя само имя Хайям-Кар показалось знакомым. В памяти Оболенского что-то смутно отозвалось, словно бы он его уже где-то слышал. Но где и когда?
— Друг мой, давай хоть на день забудем о всех проблемах и просто напьёмся, как две грязные свиньи, прости их Аллах! В этом заведении можно всё: вино, кальян, женщины… Бум-балаки-дон?
— Бум-балаки-дон, — согласился бывшая гроза Багдада. — Но потом ты всё равно мне всё расскажешь.
Эфенди лишь мудро улыбнулся в короткую бороду и, помахав пробегающему внизу мальчику, быстро сделал заказ.
Они только-только успели выпить пару чайников красного румийского, когда их взяли в кольцо восемь воинов в парадной одежде. Хищные клювы длинных кривых ятаганов и зазубренных копий замерли в двух ладонях от породистого носа Оболенского и пьяно хихикающего Ходжи. Начальник охраны внимательно оглядел друзей и отрывисто бросил:
— Вы идёте с нами, презренные черви! Эмир ждёт.
Лицо главного стража тоже показалось Оболенскому безумно знакомым, но радость на сердце от этого не всколыхнулась. Потому что это был…
— Слушаем и повинуемся! — кивнули стражники, за шиворот поднимая наших собутыльников и без малейшего пиетета вытаскивая их на улицу.
Ходжа даже не спорил, он всегда был умнее, а Лев возвысил рычащий голос:
— Чё за беспредел? Где ордер на арест? По какому обвинению нас хватают? Я имею право на один звонок своему адвока…
Дальше его просто крепко треснули древком копья по затылку, и бывший помощник прокурора рухнул, потеряв сознание. Причём настолько удачно рухнул, что придавил своей нехилой тушей двух молоденьких азиатов из сопровождения. Это можно было расценивать как маленькую месть. К тому же если до дворца эмира хитроумному домулло пришлось топать пешим ходом, то бессознательное тело Оболенского с почётом волочили на горбу. Так что очнулся он уже в зиндане.
Если кто забыл, то это такая кувшинообразная яма в земле, куда узников спускают на верёвке или лестнице. Стены голые и скользкие, вымазаны глиной и обожжены до крепости кирпича. Бежать некуда. Единственный выход — сверху, но он закрыт решёткой и охраняем бдительной стражей. Я не запугиваю моих уважаемых читателей, но если кто страдает клаустрофобией — не езжайте в постсоветскую Азию, кое-где там до сих пор держат неплатёжеспособных туристов в таких вот антикварных зинданах. Не Африка, от которой с детства оберегал нас Корней Чуковский, но всё-таки пять раз подумайте, прежде чем…
— Мин сине яратан, выходите к воротам! — напевал Насреддин, в ритме танца отчаянно простукивая лбом непробиваемые стены зиндана. — Хватит спать, Лёва-джан, не хочешь спеть со мной напоследок?
