Терри Пратчетт - Дамы и Господа
– Только не называй их!
– Да, правильно, извини.
– Кроме того, круг может и не попасть в Плясунов, – задумчиво промолвила матушка. – Это нельзя не учитывать, а стало быть, может, мы зря паникуем. Все случившееся могло быть простой случайностью.
– Но если он откроется внутри… – начала было нянюшка.
И тут Маграт не выдержала:
– Вы все это специально! Специально говорите так, чтобы я ничего не понимала! И не только сегодня, всегда! Но ничего, скоро я стану королевой, вот тогда посмотрим…
Обе пожилые ведьмы разом замолкли.
Нянюшка Ягг склонила голову набок.
– О? – ухмыльнулась она. – Значит, молодой Веренс сделал тебе предложение?
– Да!
– И когда же случится это счастливое событие? – ледяным тоном осведомилась матушка Ветровоск.
– Через две недели, – ответила Маграт. – В Праздник Середины Лета.
– Неудачный выбор, очень неудачный, – покачала головой нянюшка Ягг. – Самая короткая ночь в году…
– Гита Ягг!
– И вы станете моими подданными, – продолжала Маграт, не обращая внимания на их замечания. – Должны будете приседать передо мной в реверансах и все остальное!
Уже вымолвив эти слова, она поняла, какую глупость только что ляпнула, но гнев не позволял ей остановиться.
Матушка Ветровоск прищурилась.
– Гм-м, – произнесла она. – Стало быть, в реверансах?
– Да, а если вы не будете этого делать, вас бросят в темницу.
– Подумать только, – откликнулась матушка. – Черт меня возьми. Темница – это очень плохо. Мне совсем не хотелось бы оказаться в темнице.
Все знали, что темницы замка, никогда не считавшиеся его особой достопримечательностью, сейчас совсем не использовались. Веренс II был самым благожелательным монархом в истории Ланкра. Подданные относились к нему с некоторым доброжелательным презрением, которого удостаивается всякий, незаметно и добросовестно трудящийся на благо общества. Кроме того, Веренс скорее отрезал бы себе ногу, чем посадил бы в тюрьму ведьму, – это позволило бы избежать многих бед и было бы менее болезненным.
– Стало быть, королева Маграт? – встряла нянюшка Ягг, пытаясь несколько разрядить атмосферу. – Неплохо, неплохо. Старый замок давно пора чуточку оживить.
– О, он оживится, в этом можешь не сомневаться, – сказала матушка Ветровоск.
– Впрочем, – фыркнула Маграт, – я не обязана заниматься всякими глупостями. Это ваше дело. Ну а у меня… у меня просто не будет времени.
– Вы можете поступать как вам заблагорассудится, ваше будущее королевское величество, – кивнула матушка Ветровоск.
– Ха! – воскликнула Маграт. – Конечно, могу! А вы можете поискать для Ланкра другую ведьму! Понятно? Другую сентиментальную девчонку, которая станет выполнять за вас всю грязную работу и которой можно будет ничего не говорить. А я займусь чем-нибудь более приятным!
– Более приятным, чем быть ведьмой? – уточнила матушка.
Маграт не заметила тона матушки.
– Да!
– Вот дьявол, – пробормотала нянюшка.
– Хорошо, – промолвила матушка острым как нож голосом. – Что ж, полагаю, сейчас вы пожелаете удалиться. К себе во дворец.
– Да!
Маграт подняла свое помело.
Но матушка быстро вскинула руку, преграждая ей путь.
– О нет, – сказала она, – это не дело. Королевы путешествуют в золоченых каретах или в чем-нибудь еще. Каждому свое. А помело предназначается для ведьмы.
– Перестаньте, вы обе, – начала было нянюшка Ягг, один из лучших в мире посредников. – Можно быть и королевой и ведь…
– А мне-то что? – рявкнула Маграт, бросая помело. – Меня такие вещи больше не интересуют.
Она повернулась, подобрала платье и побежала. Скоро был виден лишь ее силуэт на фоне заходящего солнца.
– Ты, гляжу, совсем из ума выжила, Эсме, – сказала нянюшка Ягг. – Нельзя ж так. И все из-за того, что она выходит замуж?
– Ты сама знаешь, как она поступит, если мы ей все расскажем, – возразила матушка Ветровоск. – Она не поймет. Эти существа. Круги. Она сказала бы, что они… хорошие. Лучше ей в этом не участвовать.
– Прошло много лет, с тех пор как они в последний раз просыпались, – покачала головой нянюшка. – Нам потребуется помощь. То есть… когда ты последний раз ходила к Плясунам?
– Ты же знаешь, как оно бывает, – вздохнула матушка. – Когда все тихо… о Них как-то забываешь.
– Надо посмотреть, что там да как. Может, стоит кое-что подчистить.
– Верно.
– Завтра с утра, пораньше, – сказала нянюшка Ягг.
– Да.
– И не забудь захватить серп.
В королевстве Ланкр существовало не много таких мест, где можно было бы спокойно поиграть в футбол – если вы хотели действительно поиграть, а не бегать за постоянно укатывающимся мячом. Большую часть страны составляли вересковые пустоши, лесистые холмы, переходившие в крутые зазубренные горы, на которые не рисковали забираться даже тролли, и глубокие долины-расщелины, угодив в которые солнечный свет никогда не выбирался наружу.
Тропинка к вересковой пустоши, на которой стояли Плясуны, почти заросла, хотя находилось это место всего в нескольких милях от города. Иногда сюда забредали охотники, но только случайно. Не то чтобы охота тут была плохой, просто…
…Здесь стояли камни.
Круги из камней достаточно часто встречаются в горах. Друиды строили их в качестве предсказывающих погоду компьютеров, а всегда легче построить новый 33-мегалитный компьютер, чем сделать апгрейд старому и медленному кругу.
Но друиды никогда не приближались к Плясунам.
Камни эти не имели определенной формы. Они даже не были расположены в каком-то определенном порядке. И солнечные лучи не падали на рассвете определенного дня на определенный камень. Кто-то просто приволок в лес восемь глыб и воткнул их по окружности.
Однако погода здесь была другой. Поговаривали, что если начинался дождь, то внутри круга это происходило на несколько секунд позже, чем снаружи, как будто капли падали откуда-то издалека. И то же самое случалось, когда на солнце вдруг набегала какая-нибудь тучка, – внутри круга солнечный свет исчезал на пару секунд позже.
Через несколько минут Вильяму Скрябу предстояло умереть. Сразу необходимо отметить, что ему не следовало охотиться на оленей не в сезон, тем более на такого прекрасного самца и уж тем более на красного овпцепикского оленя, который официально был признан вымирающим. Впрочем, как уже говорилось выше, опасность полного и окончательного вымирания нависла скорее над Вильямом Скрябом.
Олень шел впереди и так громко шуршал папоротником, что со следа не сбился бы даже слепой.
Скряб крался за ним.
Туман все еще нависал над камнями, но его сплошной покров уже превратился в рваные полосы.
Олень приблизился к кругу и остановился. Нерешительно потоптался на месте, потом оглянулся и вдруг увидел Скряба.
Охотник вскинул арбалет.
Олень повернулся и прыгнул между камней.
После этого момента воспоминания становятся отрывочными. Первое…
…Касалось расстояния. Диаметр окружности составлял всего несколько ярдов, она просто не могла содержать такое большое пространство.
Следующее…
…Касалось скорости. Что-то выходило из круга, какая-то белая точка, становившаяся все больше и больше.
Арбалет был наведен на цель, но сильным ударом существо вырвало оружие из рук Скряба, а потом появилось ощущение…
…Покоя.
И краткое воспоминание о боли.
Вильям Скряб умер.
Вильям Скряб глядел сквозь пальцы на примятый папоротник. А примят он был потому, что в папоротнике валялось тело Вильяма Скряба.
Свежеумершие глаза осмотрели окрестности.
У мертвых не бывает галлюцинаций. Смерть похожа на пробуждение после хорошей попойки: сначала – пара секунд невинной свободы, и только потом вы начинаете вспоминать поступки прошлого вечера, казавшиеся тогда столь логичными и смешными. Затем вы припоминаете действительно поразительную выходку с абажуром и двумя воздушными шарами, над которой все хохотали до боли в животе. После чего осознаете, что сегодня вам предстоит посмотреть людям в глаза, только сегодня вы трезвы и они тоже трезвы, а главное – и вы и они помните.
– О, – изрек Скряб.
Ландшафт словно обволакивал камни. Когда смотришь с другого плана существования, все кажется столь очевидным…
Очевидным. Никаких стен, только двери. Никаких кромок, только углы…
– ВИЛЬЯМ СКРЯБ?
– Да?
– ПРОШУ ПРОСЛЕДОВАТЬ СЮДА.
– Ты тоже охотник?
– СКОРЕЕ ВОР, СОБИРАТЕЛЬ ОСТАВЛЕННЫХ БЕЗ ВНИМАНИЯ МЕЛОЧЕЙ. ПРЕДПОЧИТАЮ, ЧТОБЫ ТАК МЕНЯ НАЗЫВАЛИ.
Смерть с надеждой улыбнулся. Скряб нахмурил ныне бестелесные брови.
– Что? Типа булавок и пуговиц?
Смерть вздохнул. Метафоры редко когда доходят до людей. Порой ему даже казалось, что на самом деле всерьез его никто не воспринимает.
