Терри Пратчетт - Последний герой. Сказание о Плоском мире
— Я никогда и не считал себя гением, — откликнулся Леонард, склонив голову и что-то рисуя на бумаге.
— А вот если б я был гением, то наверняка знал бы об этом и… — начал было декан, но вдруг замолчал.
Рассеянно, как будто его рукой водила некая иная сила, Леонард начертил на бумаге идеальную окружность…
Лорд Витинари предложил учредить систему комиссий. В Незримый Университет прибыли послы практически всех иностранных государств, главы Гильдий стояли в очередь — всем хотелось участвовать в процессе принятия решений, не задействуя при этом мыслительный процесс.
Сначала патриций решил, что семи комиссий будет вполне достаточно. Но когда (буквально спустя десять минут) отпочковался первый подкомитет, лорд Витинари пригласил в отдельную комнатку нескольких избранных, запер дверь и быстренько создал Комиссию По Всему и Вся.
— Как мне сказали, летающему кораблю требуется команда, — сообщил он. — Она может состоять из трех человек. Леонард — это первая и обязательная кандидатура, поскольку, говоря откровенно, он будет продолжать работу над своим детищем даже после взлета. Но кто еще полетит?
— Лететь должен наемный убийца, — заявил лорд Низз, глава Гильдии Убийц.
— Нет, — возразил лорд Витинари. — Если бы Коэна и его людей было так легко убить, они давно были бы мертвы.
— Может, тут поможет женский такт? — предложила госпожа Лада, глава Гильдии Белошвеек. — Я понимаю, наши герои весьма преклонного возраста, но мои девушки…
— Госпожа Лада, я думаю, проблема состоит в следующем. Члены Орды весьма благосклонно относятся к женской компании, но вряд ли они прислушаются к словам женщины. Да, капитан Моркоу?
Капитан Моркоу Железобетонссон из Городской Стражи встал по стойке «смирно», излучая энтузиазм и легкий аромат мыла.
— Я готов принять участие, сэр, — отрапортовал он.
— Я почему-то даже не сомневался.
— По-моему, не стоит вмешивать в это дело Стражу, — поморщился господин Кривс. — Господин Коэн просто хочет возвратить собственность законному владельцу.
— Честно признаюсь, подобное толкование событий не приходило мне в голову, — вежливо улыбнулся лорд Витинари. — Тем не менее я уверен в наших городских стражниках. Они способны найти повод арестовать кого угодно. Правда, командор Ваймс?
— Думаю, заговор с целью нарушения общественного спокойствия тут вполне подходит, — сказал главнокомандующий Стражей, раскуривая сигару.
— А капитан Моркоу обладает исключительным даром убеждения.
— И исключительно большим мечом, — проворчал господин Кривс.
— Убеждение может принимать самые разные обличия, — парировал лорд Витинари. — И я согласен с аркканцлером Чудакулли: послать капитана Моркоу — прекрасная идея.
— Что? Разве я что-то сказал? — удивился Чудакулли.
— Записать в команду капитана Моркоу — не правда ли замечательная идея, аркканцлер?
— Что? О да. Конечно. Отличный парень. Смышленый. И меч опять-таки…
— Вот-вот, полностью поддерживаю, — кивнул лорд Витинари, умеющий управляться со всякого рода комиссиями. — Однако, господа, нам следует поторопиться. Флотилия выступает завтра. Нам нужен третий член команды…
Раздался стук в дверь. Витинари подал знак университетскому привратнику открыть.
В комнату ввалился волшебник, более известный как Ринсвинд, и остановился перед столом. Лицо его было белым как мел.
— Я не хочу добровольно участвовать в экспедиции, — заявил он.
— Прошу прощения? — поднял брови лорд Витинари.
— Я не хочу добровольно участвовать в экспедиции, сэр.
— Но тебя об этом никто и не просит.
Ринсвинд устало покачал пальцем.
— Но попросят, сэр, обязательно попросят. Кто-нибудь скажет: «Эй, а ведь этот парень любит приключения, знаком с Ордой, Коэну, судя по всему, он даже нравится, а кроме того, жестокую и необычную географию этот Ринсвинд знает вдоль и поперек. Отличная кандидатура!» — Он вздохнул. — А потом я попытаюсь сбежать, ну, спрячусь в каком-нибудь ящике, но этот ящик все равно окажется на борту летающего корабля.
— Правда?
— Очень вероятно, сэр. Или произойдет целая вереница событий, которые приведут к такому же результату. Верьте мне, сэр. Я знаю, как протекает моя жизнь. Поэтому я подумал: чего уж тянуть, лучше сразу прийти сюда и прямо заявить о том, что я не хочу добровольно участвовать в этой экспедиции.
— Мне кажется, твои рассуждения несколько нелогичны, — сказал патриций.
— Отнюдь, сэр. Все очень просто. Я буду добровольцем, но не хочу этого. Хотя… разве мое мнение когда-нибудь кого-нибудь волновало?
— А знаете, в его словах есть здравый смысл, — встрял Чудакулли. — У него исключительный дар, он выпутывается из любых…
— Вот видите? — Ринсвинд измученно улыбнулся лорду Витинари. — Я и моя жизнь слишком давно вместе. Я заранее знаю, как все обернется.
Рядом с Пупом всегда ошивались разбойники. Тут было чем поживиться — в затерянных долинах, в запретных храмах. И плохо подготовленных искателей приключений хоть отбавляй. Слишком многие люди, составляя список возможных опасностей, которые могут встретиться во время поисков потерянных сокровищ и древних знаний, забывают самый первый пункт: «человек, который прибыл на место чуть раньше тебя».
Одна такая разбойничья банда наматывала круги по своему любимому участку, когда вдруг заметила хорошо снаряженного боевого коня, привязанного к скукожившемуся от мороза деревцу. Потом на глаза разбойникам попался костерок, горевший в небольшой защищенной от ветра нише, на котором побулькивал котелок. И наконец банда увидела женщину. Довольно привлекательную. По крайней мере, лет тридцать назад она была очень даже ничего, но сейчас она больше походила на учительницу начальных классов, о которой мечтает всякий ученик (чуткое отношение и понимание таких маленьких жизненных неприятностей, как залитый мочой башмак, гарантируется).
Накинув на плечи одеяло, она мирно вязала. Рядом из сугроба торчал самый огромный меч из всех, что когда-либо доводилось видеть разбойникам.
Разумные разбойники сразу занялись бы подсчетом несоответствий.
Эти, однако, относились к другому виду, для которого и была придумана эволюция.
Женщина подняла голову, приветливо кивнула и продолжила вязать.
— Так-так, — сказал вожак. — Что мы здесь имеем? Ты…
— Будь добр, подержи вот это, — перебила женщина, вставая. — На больших пальцах, молодой человек. Глазом не успеешь моргнуть, как я смотаю шерсть в клубок. Как вовремя вы появились.
Она протянула ему моток пряжи.
Чувствуя на спине насмешливые взгляды товарищей, разбойник неуверенно принял пряжу, однако тут же расставил руки и постарался придать лицу как можно более злобное «она-даже-не-подозревает» выражение.
— Отлично, — сказала пожилая женщина и сделала шаг назад.
А потом нанесла разбойнику чудовищный по своей силе и подлости, но невероятный по своей эффективности (хоть и совсем неженственный) удар ногой прямо в пах. Пока разбойник падал, женщина наклонилась, подхватила с огня котелок, швырнула его в лицо ближайшего головореза и, пока падал тот, уселась обратно на снег, снова принявшись за свое вязание.
Двое оставшихся разбойников даже шевельнуться не успели. Но затем один из них, словно бы опомнившись, прыгнул к торчащему из сугроба мечу. Разбойник аж покачнулся от тяжести, но клинок был длинным и в некотором роде придавал уверенности.
— Ох! — закряхтел головорез, с трудом вскидывая меч. — Старуха, как ты вообще его таскаешь?
— Это не мой меч, — пожала плечами женщина. — Он принадлежал вон тому мужчине.
Разбойник отважился глянуть в сторону. Из-за большого валуна торчали ноги в бронированных сандалиях. Очень большие ноги.
«Но у меня меч, — подумал разбойник. — Хотя у него меч тоже был».
Вздохнув, пожилая женщина вытащила из клубка шерсти две вязальные спицы, ярко сверкнувшие в свете костра. Одеяло соскользнуло с ее плеч и упало на снег.
— Ну, господа? — сказала она.
Коэн выдернул кляп изо рта менестреля. Юноша с ужасом воззрился на престарелого героя.
— Как тебя зовут, сынок?
— Вы похитили меня! Я просто шел по улице…
— Сколько? — спросил Коэн.
— Что?!
— Сколько хочешь за сагу?
— От тебя воняет!
— Это все моржатина, — спокойным голосом объяснил Коэн. — Запах как от чеснока. В общем… мне нужна сага. А тебе наверняка пригодится мешочек рубинов, к примеру вот таких, как эти.
Он высыпал содержимое кожаного мешочка себе на ладонь. Камни были такими большими, что снег озарился алым светом. Глаза музыканта полезли на лоб.
— У тебя есть… Как это там называется, а, Маздам?
— Искусство, — подсказал Маздам.
