Кит Лаумер - Война Ретифа (сборник)
Ретиф быстро прошел к окну, раздвинул портьеры и открыл раму, впустив поток влажного ночного воздуха.
— Выбирайся здесь, приятель, — сказал он. — Тебе лучше двигаться, пока не появились полицейские.
Пушистый шар бросился через комнату и, покачиваясь, затормозил перед Ретифом. Он делал быстрые, нервные движения.
Квадратик сложенной бумаги упал Ретифу под ноги. Затем существо прыгнуло к открытому окну и исчезло, в то время как ноги хуганцев затопали у двери.
— Где спизм? — на плохом земном требовательно спросил грубый голос. Коническая голова хуганца в ярком шлеме поворачивалась, оглядывая комнату.
Мэгнан выглядывал из–за спины стражника.
— Где этот зверь? — верещал он. — Он был, по меньшей мере, четырех футов ростом, а клыки у него в четыре дюйма, ничуть не меньше!
Хуганец вошёл в комнату. Своей семифутовой пикой с широким острием он указал на открытое окно.
— В конце концов это оказалась мышь, — сообщил Ретиф. — Она убежала.
— Вы позволил спизму бежать?
— А что, я не должен был? — мягко спросил Ретиф, кладя бумажку в карман.
— Спизм — блохой демон из того мира; может укусить землянина, полуджить заражение кровь.
— Мне кажется, ваши слова неуместны, — резко вмешался Мэгнан. — Кусать землянина — совершенно безвредно…
Хуганец повернулся к нему, зловеще наклонив пику.
— Вы бойдете со мной, — приказал он. — Нагазание за связь зо служителями подземного мира — вас варить в масле.
— Послушайте, — Мэгнан отступил на шаг. — Отойдите, приятель…
Хуганец потянулся к Мэгнану длинной щупальцеобразной рукой; Ретиф зашел ему за спину, выбрал точку и резко ударил сложенными вместе кончиками пальцев. Стражник споткнулся, пролетел мимо Мэгнана и с грохотом уткнулся подбородком в пол. Его пика загремела, скатившись вдоль стены.
— Ретиф! — чуть не подавился Мэгнан. — Вы о чем–нибудь думаете? Вы подняли руку на рядового Епископальной стражи!
— У меня создалось впечатление, что этот парень упал, зацепившись носком ноги за ковер. Вы разве не заметили?
— Ну, вы же прекрасно знаете…
— Как раз перед тем, как ему удалось бы вас достать, мистер Мэгнан.
— А… ну, да, теперь, когда вы об этом упомянули, мне тоже кажется, что он споткнулся, — тон Мэгнана внезапно стал оживленным. — Скверное падение. Я бросился было, чтобы его поддержать, но — увы! — не успел. Бедняга! Так ему и надо, зверюге. Мы проверим его карманы?
— Зачем?
— Вы правы; на это нет времени. Это падение, несомненно, было слышно по всему дворцу.
У открытой двери появился второй хуганец; на его шлеме был клыкастый ангел, что указывало на офицерское звание. Он оглядел лежащего копейщика.
— Вы напали на этого? — требовательно спросил он. Мэгнан взглянул на жертву так, словно заметил его в первый раз.
— Он, по–видимому, упал.
— Убивать хуганца — противозаконно, — зловеще заявил капитан.
— Он… э–э… сломал свое копье, — угодливо напомнил Мэгнан.
— Оджень блохое брезтупление — озквернение церемониального кобья, — строго проговорил капитан. — Требуетзя церемония оджищения. Оджень дорого.
Мэгнан порылся в мешочке для денег, висевшем у него на бедре;
— Я буду рад внести небольшую лепту.
— Дезять хуганских кредитов; все забыто. Еще пять — избавить от тела.
Лежащий хуганец пошевелился, забормотал, сел на полу.
— Ха! — заметил капитан. — Похоже, дела не будет. Но за доболнительные пять кредитов… — он снял с пояса короткую, уродливую дубинку, — …приконджить незчазтную жертву земного назилия.
— Стоп! — возопил Мэгнан. — Вы с ума сошли?
— Озкорбление звидетеля — священника крепости зтоить вам еще два кредита. Для вас делать озобую тсену — три за пять.
— Подкуп? — задохнулся Мэгнан. — Коррупция?
— Три и езть, — хуганец кивнул. — Тшто назщет тебя? — он повернулся к Ретифу. — Платить, как и другой землянин?
— Послушайте, я вам ничего не плачу1 — рявкнул Мэгнан. — Просто помогите этому несчастному выйти отсюда, будьте так любезны, и мы продолжим одеваться!
— Небольшие религиозные поджертвования — старая добрая хуганская традитция! — возразил свидетель. — Хотеть нарушить мезтные табу?
— У нас, землян, есть кое–какие свои обычаи, — спокойно ответил Ретиф. — Мы полагаем, что пожертвование должно выплачиваться добровольно, — он протянул банкноту, которую офицер ловко схватил.
Стражник теперь уже стоял на ногах, покачиваясь. Капитан рявкнул ему приказ, и его подчиненный собрал обломки копья, бросил на Мэгнана ненавидящий взгляд и вышел. Капитан последовал за ним.
Ретиф закрыл Дверь за ушедшими посетителями, достал бумажку, брошенную убегающим спизмом, и развернул ее.
У ФОНТАНА С ВЕЛИКАНОМ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ВОСХОДА ЛУНЫ; ПРИКОЛИТЕ ЖЕЛТЫЙ НАВОЗНЫЙ ЦВЕТОК.
Мэгнан, снова крутясь перед зеркалом, глубоко вздохнул.
— Не слишком–то благоприятное начало, — прокомментировал он. — Бог ты мой! Уже двадцать тридцать! Мы опаздываем! — Он в последний раз поддернул саронг и разгладил редеющий локон на лбу.
Мэгнан пошел первым по отдающему эхом коридору, вниз по спиральной лестнице до арки, выходящей на широкие ступени над неровной лужайкой. Голубые фонари, свисавшие с ветвей скелетообразных деревьев, слабо светили на грибоподобные декоративные растения. Скульптуры, изображающие мучающиеся души, были расставлены рядом с широкими столами, заставленными земными деликатесами, ради этого случая поспешно сгруженными с транспорта Корпуса. Дюжина фонтанов гротескной формы распространяла по саду тонкий туман и запах серы.
За высокой стеной, утыканной по верху остриями, на расстоянии в полмили от них возвышалась зловещая фигура огромного идола, окрашенного в цвет бронзы. Факелы освещали его свирепую ухмылку, правая рука была поднята в хуганском королевском салюте — локоть прямо вперед, предплечье поднято вертикально вверх, пальцы растопырены, левая рука сжимает бицепс правой.
Мэгнана передернуло.
— Этот звероподобный идол скорее похож на недоделанного хуганца, — заметил Мэгнан. — Это у него там дым идет из носа?
Ретиф фыркнул.
— Что–то горит, — согласился он.
II
Из плотной тени у локтя Мэгнана выступила темная фигура.
— Запах зтарых газет вы джуствуете, — прогрохотала она. — Наши хуганские боги полезны — они злужат общине в качестве музоросжигателей.
Одом–Глом! Вы меня перепугали! — воскликнул Мэгнан. Он отмахнулся от насекомого, жужжащего у его лица. — Надеюсь, что вечер будет удачным. Со стороны Его Высокомерия так предусмотрительно было позволить Корпусу выступить сегодня принимающей стороной; это такой дружественный жест.
— - Гость должен оказывать гостеприимство — это зтарая хуганская традитция, — заявил Одом–Глом. — Вам было бы неплохо знать все наши зтарые хуганские традитций, чтобы не получилозь как с предыдущим земным дибломатом.
— Да, неудачно получилось? что предшественник посла Страпхэнгера был отлучен от церкви и так далее. Но, в самом деле, откуда ему было знать, что он должен был наполнить Епископальную чашу для подаяний стокредитными банкнотами?
— Дело не зовсем в поджертвованиях, но он вылил туда конзервированные бобы и изпортил банкноту, которую Его Вызокомерие положил в каджестве намека.
Недостойная сцена, — согласился Мэгнан. — Но я уверен, что сегодняшний вечер поможет избавиться от остатков взаимного непонимания.
Оркестр начал настраивать инструменты, над лугом стали разноситься мрачные, стонущие звуки. Вооруженная епископальная стража занимала свои посты, а одетые в саронги дипломаты выстраивались в линию у каменной арки, через которую должны были прибыть сановные лица.
— Мне надо зпешить — позмотреть разположение орудий, — сказал Одом–Глом. — Одно позледнее предупреждение: мирзкие ценнозти, конеджно, ниджего не значат для Его Вызокомерия, но змертный грех, который Его Вызокомерие ненавидит больше всего, — это зкупость. — Он ушел, позвякивая своими цепями.
— Посол еще не пришел, — нервно заметил Мэгнан. — Бог ты мой, надеюсь, он появится до того, как прибудет Епископ Ай–Поппи–Гуги. Я боюсь того, что мне придется занимать Его Вызокомерие светской беседой.
— Согласно рапорту поста, с ним общаться совсем не трудно, — сообщил ему Ретиф. — Просто дарите Епископу все, что попадется ему на глаза, а если это его не удовлетворит, подарите еще что–нибудь.
— Как я вижу, вы начинаете разбираться в дипломатии, Ретиф, — одобрительно проговорил Мэгнан. — Но я все же беспокоюсь.
— Поскольку по протоколу ваша функция состоит в том, чтобы задабривать трудных гостей, — заметил Ретиф, — то почему бы вам не встретить Епископа у ворот и не рассказать ему пару скабрезных историй?
