Сергей Шведов - Возвращение оракула
— Ну и что? — с ненавистью глянул на Сухарева Углов. — Мы все здесь играем дурацкие роли и делаем это не по своей воле.
— Все, кроме тебя, Костя. Кстати, почему у тебя столь странное прозвище в том мире — Хрипун?
Углов на вопрос Василия Валентиновича не ответил, он просто вытащил из кармана пистолет и нацелил его на оппонента:
— Это совсем не больно, Сухарев, и даже не смертельно. Правда, очнешься ты уже призраком.
— Зря ты это затеял, Костя. Оракул все равно не отдаст вам с Ивановым золото.
— А при чем здесь Иванов? — зло ощерился Углов. — Аркашка так и сгниет в этом виртуальном пространстве. Этот сукин сын меня обманул. Когда Анатолий Сергеевич упомянул о диадеме, мне сразу все стало ясно. Я вдруг понял, что упустил свой шанс, который дается раз в жизни. Ты можешь это понять, Сухарев? Другие купались в моем золоте, а я считал каждую копейку. Я упустил жар-птицу, которую держал в руках. А ведь я слышал от бабушки об этом оракуле. Но посчитал все это сказками.
— Насколько я понимаю, диадема была не единственным наследством, доставшимся тебе от дедушки?
— Был еще диск с какими-то странными знаками. Он всегда лежал в бабушкиной шкатулке вместе с диадемой. Ничего ценного, как мне казалось, он не представлял. Я о нем даже не вспоминал до того самого момента, когда узнал от Вениамина Стеблова о таинственном компьютере, находящемся в квартире Иванова и открывающем врата храма Йо. Я видел этот компьютер, когда осматривал место происшествия. Ничего таинственного в нем не было. И вдруг до меня дошло, что дело не в компьютере, а именно в диске. Я попробовал вставить его в дисковод, но он оказался слишком велик. Тогда я просто поместил его в сканер. И случилось чудо, Василий Валентинович. Правда, я попал не в храм Йо, а в Железный замок, но это не имело никакого существенного значения. В Железном замке золота не меньше, чем в храме Йо, вот только вынести его мне не удалось. Но я нашел выход, Сухарев. Надо просто совместить две реальности, ту и нашу, ненадолго, на несколько часов, и этого будет достаточно, чтобы переместить ценности в наш мир. И мне это почти удалось. Ты же сам видишь, что происходит. Еще немного, и процесс будет завершен.
— Ты затеял опасную игру, Костя.
— Да брось, Василий Валентинович, ничего страшного не случилось. Никто не умер. Я подарил людям карнавал на несколько суток. С уходом оракула все забудется. Зато останутся ценности. Большие ценности, Сухарев. В конце концов, от этого выиграю не только я, но и весь наш народ.
— Только не надо, Костя, о народе, — поморщился Сухарев.
— Ну хорошо, ты можешь выиграть, Василий Валентинович. В конце концов, чем ты хуже того же Рябушкина? Сто миллионов долларов тебя устроят?
— Допустим. И что я должен сделать, чтобы их заработать?
— Помоги мне нейтрализовать придурков, которые называют себя гайосарами. Я, к сожалению, а может и к счастью, не могу их убить, но мне нужно их изолировать на несколько часов. В крайнем случае суток. Процесс должен вот-вот завершиться.
Сухарев был уверен, что процесс не завершится никогда. Оракул не отдаст золото людям, у которых нет на него никаких прав. Зато эти люди, сидящие на сундуках с золотом, непременно сойдут с ума, а вместе с ними сдвинется по фазе и весь мир.
Возможно, Сухарев не сумел скрыть своих сомнений, и они каким-то образом отразились на его лице, но в любом случае Углов не поверил бы своему коллеге, ибо ставки в игре были чрезвычайно велики. Так или иначе, но он выстрелил в Василия Валентиновича, чтобы иметь возможность уйти спокойно и без помех. Сухарев выстрела не услышал, он увидел нестерпимую для глаз вспышку света и провалился в пустоту.
Никаких неудобств при возвращении к жизни Василий Валентинович не испытал. Он просто открыл глаза и увидел лицо участливо склонившегося над ним Кравчинского.
— С возвращением вас, господин Сухарев, в наш скорбный и во многом необъяснимый мир.
— Он ушел? — спросил Василий Валентинович, поднимая голову.
— Вы имеете в виду Углова?
— Ну а кого ж еще?
— К сожалению, ушел, хотя майор Сидоров, услышав выстрел в кабинете и увидев вас неподвижно лежащим на полу, попробовал задержать убийцу, но безуспешно. Более того, он сам был убит, и мы с минуты на минуту ждем его воскрешения. Кстати, с чего это Углову понадобилось вас убивать? У него что, нервы сдали?
— Костя и есть тот Хрипун, которого вы ищете. Сухарев добросовестно пересказал Аполлону все сведения, добытые в городских архивах, а также почерпнутые из разговора с Угловым.
— Он предложил мне сто миллионов.
— Надо было соглашаться, — укорил Кравчинский.
— Так я согласился, но он почему-то все равно выстрелил.
— Значит, я оказался прав в своих предположениях, — задумчиво проговорил Аполлон, — диск все-таки есть.
— Есть два диска, — поправил его Сухарев. — Один у Иванова, другой у Углова. Для их активации они используют обычные компьютеры. Я только одного не могу понять: за каким чертом нашим потомкам понадобилось создавать еще и этот призрачный мир?
— Они собирались работать среди суеверных предков, искренне веривших в существование всех этих чародеев, магов и оборотней и прочей нечистой силы. Я, кстати, не исключаю, что эти программы были созданы гайосаром Йоаном Великим, тем самым исследователем, который не захотел возвращаться в свое родное будущее и предпочел остаться в прошлом, где достиг совершенно неслыханных высот. С помощью существ из призрачного мира он держал в страхе и повиновении всех своих подданных. Сам создавал химеры и сам же успешно с ними боролся.
— Странные у них тогда были нравы, — вздохнул Сухарев.
— Не лукавьте, Василий Валентинович, — усмехнулся Кравчинский, — власть во все времена использовала и продолжает использовать этот нехитрый прием — создать воображаемого врага, чтобы успешно с ним бороться. Правда, на этом пути случаются и проколы. Химера вдруг в какой-то момент начинает обрастать плотью и кровью, превращаясь из врага виртуального во врага реального. А порой и просто сокрушает власть, вздумавшую неосторожно поиграть с образами. Каждый писатель знает, что образ — это своеобразный слепок жизни, но, вероятно, возможен и обратный процесс, когда жизнь начинает формироваться на основе созданной кем-то матрицы, используя людей как исходный материал для эксперимента.
— Ну и что вы теперь собираетесь делать? — спросил Сухарев, поднимаясь с пола.
— Надо изъять диски у наших оппонентов и попытаться перезагрузить программу.
— А если они хранят диски в виртуальном пространстве?
— Сами диски — да, но тогда программы должны быть записаны на компьютеры. Ведь только используя компьютеры, они могут попадать в чрево оракула.
Сухарев подошел к зеркалу и с интересом себя оглядел. К счастью, никаких фатальных изменений в его внешности не произошло, хотя он вроде бы стал призраком.
— Очень может быть, что и не произойдет, — утешил его Кравчинский. — Колян уже который день ходит в призраках и за это время ни разу не терял человеческого облика.
— Вы знаете, где живет Углов?
— Знаю.
— В таком случае поехали к нему. Кузнецов с Хлестовым ждут нас в машине.
Воскресший майор Сидоров горел желанием отомстить своему убийце, и Кравчинскому не оставалось ничего другого, как взять его с собой на последнюю битву с магами и чародеями. А то, что эта битва будет последней, Аполлон нисколько не сомневался.
Работники правоохранительных органов разместились в слегка обезображенном пулями «мерседесе» Кравчинского, сильно потеснив при этом Ходулина, Кузнецова и Катюшу. Но, как сказал майор Сидоров, в тесноте, да не в обиде.
— Мы решили заключить договор с Демоном Зла, — сказал Кузнецов, выслушав пересказ событий, произошедших за последние часы в здании прокуратуры.
— А он согласится? — усомнился майор Сидоров.
— Я думаю, Субботину уже надоело корчить из себя придурка и он не менее других призраков жаждет вернуть себе пристойное обличье.
— Предположение спорное, — не согласился с товарищем Кравчинский. — Очень может быть, что Субботину его новая роль пришлась по вкусу. Но в любом случае его, конечно, следует привлечь к операции, пообещав златые горы и реки, полные вина.
Демон Зла пребывал в хорошем настроении, которое не мог испортить даже визит довольно неприятных типов, ввалившихся в его дворец во время вечерней трапезы. Ужинал его демоническое величество в гордом одиночестве, ибо в его окружении не было в достаточной мере значительного лица, которое можно было бы посадить за стол, не уронив при этом собственного достоинства. Да и лиц в окружении крылатого демона тоже не было — одни сплошные образины. Этих, правда, было в избытке, так что Субботин мог не очень волноваться за свою безопасность.
На вошедших Демон Зла посмотрел с любопытством, сесть, естественно, не предложил, но выразил готовность выслушать их слезное прошение.
